Мейв Бинчи - Дом на Тара-роуд
— А я должна сидеть здесь и грызть ногти?
— У меня возникла идея, как продать дом Барни.
— Тогда почему ты ничего не сказал начальству?
— Я скажу об этом самому Маккарти. После чего мы получим наши денежки. Если бы я поделился этой идеей с ними, нас бы только одобрительно похлопали по спине.
— О боже, Дэнни. Будь осторожнее, тебя могут уволить.
— Если я окажусь прав, это уже не будет иметь значения, — сказал он. И ушел.
К Рии зашла Розмари.
— Пойдем в туалет. Я хочу тебе кое-что рассказать.
— Не могу. Жду звонка. — Рия сидела у телефона на случай, если Дэнни позвонит и попросит помощи.
— Тебя подменит Орла. Пойдем. Это важно, — настаивала Розмари.
— Говори здесь. Все равно никого нет.
— Понимаешь, это секрет.
— Тогда говори шепотом.
— Я ухожу из агентства. Нашла новую работу. — Розмари слегка отстранилась, ожидая увидеть на лице Рии изумление и даже потрясение. Но подобной реакции не дождалась. Наверное, она плохо объяснила.
Розмари начала сначала. Она уже обо всем договорилась. Дело стоящее. Сегодня вечером она подаст заявление об уходе. Ей предложили более высокую зарплату в соседней полиграфической компании, так что они смогут по-прежнему обедать вместе. Но Рия, сходившая с ума от тревоги, подругу почти не слушала. Естественно, Розмари обиделась.
— Ну, если тебе неинтересно… — начала она.
— Извини, Розмари, очень интересно. Просто у меня на уме другое.
— О боже, Рия, какая ты зануда! У тебя на уме только одно: Дэнни то, Дэнни сё… Как будто ты его мать. Ничем другим ты в последнее время не интересуешься.
Рия расстроилась.
— Послушай, мне действительно очень жаль. Извини, пожалуйста. И расскажи все снова.
— Ничего я рассказывать не буду. Тебе все равно, ухожу я или остаюсь. Даже сейчас ты меня не слушаешь. Смотришь на дверь и ждешь его возвращения. Кстати, где он?
— У монахинь. Они позвонили.
— Неправда. Я сама разговаривала с ними час назад. Там никакого шевеления. Приходится ждать согласия какой-то шишки из Рима.
— Ты все узнаешь позже. Расскажи про свою новую работу. Пожалуйста.
— Ты не можешь говорить тише? — прошипела Розмари. — Я еще не дала согласия, а ты уже треплешься. По-моему, у тебя крыша поехала.
В дверь вошел Дэнни, шагавший легко, как обычно. По его лицу было видно, что все прошло хорошо. Он скользнул за свой письменный стол и показал Рии большой палец, поднятый вверх. Она тут же набрала номер его телефона.
— Не говори, что ты был у монахинь. Там нет новостей, — прошептала она.
— Спасибо. Ты умница.
— Что случилось, Дэнни?
— Нужно выждать с недельку. А потом все пойдет как надо.
Рия положила трубку. Она думала, что этот день никогда не кончится; стрелки часов ползли как черепахи. Розмари вернулась и направилась подавать заявление. Казалось, время остановилось. Но Дэнни вел себя совершенно естественно. Вел деловые беседы, болтал с людьми, смеялся, звонил по телефону. Только Рия, знавшая его как облупленного, видела, что Дэнни распирает от нетерпения.
Вечером они зашли в бар напротив, и Дэнни, не спрашивая, чего она хочет, заказал две большие порции бренди.
— Знаешь, что я сделал? Посоветовал Барни Маккарти сделать из этого злополучного дома звуконепроницаемую студию аудиозаписи и закупить нужное для нее оборудование. Это обойдется ему еще в двадцать тысяч.
— О господи! Но зачем…
— Он сможет продать ее поп-звездам. Им позарез нужно такое помещение. Особенно если там найдется место для вертолета.
— И он решил, что это хорошая идея?
— Он спросил, почему чванные типы, на которых я работаю, не предложили ему это раньше.
— И что ты ответил?
— Что они консерваторы, относящиеся к идеям молодых свысока. А потом я… Рия, слушай внимательно… я выдержал паузу, посмотрел ему в глаза и сказал: «Мистер Маккарти, есть еще кое-что… Раз уж я пришел с этой идеей прямо к вам, то попробую сам и продать ваш особняк». — Дэнни сделал глоток бренди. — Он спросил, не хочу ли я перебежать дорожку своим работодателям. Я сказал «да», и он дал мне неделю.
— О боже, Дэнни…
— Я знаю. Разве это не чудесно? Но заниматься этим в офисе невозможно, поэтому завтра я подхвачу грипп и возьму на дом все адреса и телефоны, нужные мне для работы. Я уже начал составлять список и сразу сяду на телефон. Мне может потребоваться твоя помощь для отправки факсов из офиса.
— Нас убьют.
— Не смеши меня. Конечно, нет. Именно так и делаются дела.
— Но сколько?..
— Если я продам этот чертов особняк Барни на будущей неделе, мы внесем задаток за дом на Тара-роуд, и еще останется. А потом мы сможем пойти в банк, моя пышечка. Сможем пойти в банк.
— Но тебя уволят, и ты останешься без работы.
— Если я сумею уладить дело Барни, меня возьмет любое агентство в Ирландии. Рия, еще неделя переживаний, и мы добьемся своей цели.
— Для этого нужны железные нервы.
— Радость моя, запомни и этот день тоже. Двадцать пятое марта тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. День, когда нам улыбнулась удача.
— Дэнни вернется ко дню моей отходной? — спросила Рию Розмари.
— Думаю, к тому времени он уже оправится от гриппа, — громко сказала Рия.
— Извини, сорвалось с языка… Кстати, как его дела?
— Он звонит мне каждый вечер. — Рия не уточнила, что Дэнни часто звонит ей и днем, запрашивая дополнительную информацию.
— Он нашел то, что искал? — спросила Розмари.
Рия на мгновение задумалась.
— Голос у него довольно веселый. Думаю, еще не нашел, но он на верном пути, — ответила она.
Час назад Дэнни позвонил и сказал, что рабочие Барни уже сделали звуконепроницаемым винный погреб, а сегодня там начали монтировать оборудование. Завтра студию прилетит осматривать менеджер легендарной поп-группы, и Дэнни будет его сопровождать. Все складывалось удачно.
И прошло тоже хорошо. Барни Маккарти получил свой куш, Дэнни Линч — комиссионные, а Шон О’Брайен — свои шестьдесят тысяч. Потом Дэнни рассказал обо всем своим работодателям и сказал, что готов уйти в любой день. Ему предложили остаться и заниматься делами Барни, но Дэнни ответил, что это неудобно. За ним станут пристально наблюдать, и он будет чувствовать себя неловко.
Все расстались друзьями. Именно так Дэнни Линч и расставался с людьми всю свою жизнь.
Они бродили по дому, счастливые, как дети, и обсуждали, что следует переделать в первую очередь.
— Гостиная должна стать чем-то особенным, — говорил Дэнни. Теперь, когда ящики и контейнеры, хранившие тайны бедного старого Шона О’Брайена и его друзей, исчезли, проступили все достоинства этого помещения: высокие потолки, широкие окна и большой камин.
То, что с середины потолка свисал старый скрученный провод с болтавшейся на нем голой лампочкой, а некоторые стеклянные панели были разбиты и заменены составными кусками дешевого стекла, значения не имело.
Грязную каминную полку с отбитыми краями можно было обновить так, как она выглядела при первом хозяине.
— Мы постелем здесь пушистый индийский ковер, — говорил Дэнни. — А знаешь, что будет стоять рядом с камином? Одна из этих больших японских ваз имари. Они идеально подходят для такой комнаты.
Рия смотрела на него во все глаза.
— О господи, Дэнни, откуда ты все это знаешь? Можно подумать, что ты изучал изящные искусства…
— Радость моя, я целые дни провожу в таких домах, смотрю и вижу, как их украшают люди со вкусом и чувством стиля. Вот и всё.
— Смотрят многие, а видят далеко не все.
— Подумай о том, с каким наслаждением мы будем обустраивать этот дом! — У Дэнни сияли глаза.
Рия только молча кивала; у нее не было слов.
Все это настолько взволновало девушку, что ее оставляли силы. Иногда у Рии начинала кружиться голова от уже сделанного и того, что им еще предстояло сделать. Кружиться в буквальном смысле этого слова.
Тест на беременность оказался положительным. Более неподходящее время трудно было придумать. По ночам Рия лежала без сна либо в доме матери, либо в опустевшем доме на Тара-роуд и репетировала, как она скажет Дэнни о своей беременности.
Страх, что он не захочет ребенка, был так велик, что она боялась открыть рот. Дни шли за днями; Рия разрывалась на части и переставала чувствовать себя живым человеком с нормальными реакциями.
Все вышло случайно. Когда вынесли и убрали под навес велосипеды, Дэнни сказал, что холл намного больше, чем он думал. Может быть, устроить на уик-энд вечеринку и предложить каждому гостю покрасить часть стены? Конечно, это не навсегда, но зато можно будет гордиться своим домом.
— Что скажешь, радость моя? Правда, пару дней нас будет тошнить от запаха краски, но дело того стоит.
