Амели Нотомб - Ртуть
– А выглядит она получше.
– Температура уже гораздо ниже, благодаря лечению.
– А в чем состоит ваше лечение?
– Я ежедневно делаю ей инъекции грабатериума, сильного пневмонаркотического вещества. Кроме того, она принимает бронхорасширяющие капсулы и таблетки брамборана. Время от времени я ставлю ей клизмы для выведения инфекции из организма. А массаж оказывает отхаркивающее действие, благодаря чему плеврит не распространяется.
– Все это для меня китайская грамота. Надежда есть?
– Есть, но нужно время, и даже в случае выздоровления курс терапии необходимо будет продолжать: рецидивы плеврита смертельно опасны.
– Вы по-прежнему готовы приезжать к ней каждый день?
– С какой стати мне отказываться?
– Прекрасно. Но я категорически настаиваю на том, чтобы вы не искали себе замену, даже на один день.
– Я и не собиралась.
– Если вы заболеете, не присылайте вместо себя никого другого.
– У меня железное здоровье.
– Дело в том, что вам я доверяю. А это не в моих привычках. Надеюсь, я в вас не ошибся.
Франсуаза попрощалась и уехала на катере. Названия лекарств, которые она выдумала, вертелись у нее в голове, и ее одолевал неудержимый смех.
Среди ночи она вдруг проснулась в ужасе: «Клизмы! Если, у стен есть уши, то Капитан знает, что я солгала. Про клизмы. А значит, ни о каком доверии больше не может быть и речи.»
Она попыталась урезонить себя: «Он ведь сказал, что доверяет мне, уже после того, как я упомянула о клизмах.» Да, но, может быть, до него просто не сразу дошло. Наверное, он тоже сейчас не спит и думает об этом. Да нет, полно, чтобы подметить такую мелочь, надо быть законченным маньяком. Впрочем, чтобы слушать наши разговоры – тоже. А если он не слушает… Как узнать? Будь я уверена, что он за нами не шпионит, мне было бы что рассказать Хэзел. Как бы убедиться наверняка? Я должна перехитрить этого человека.
Она так и не уснула до утра, разрабатывая план.
– Что с вами, Франсуаза? Вы такая бледная, лицо осунулось.
– Просто бессонница. Позволю себе ответный комплимент, Хэзел: вы неважно выглядите.
– А-а.
– А теперь, когда я вам это сказала, вы еще больше побледнели.
– Вы находите?
Медсестра, вынужденная прибегать к хитрости, маскировала свои вопросы под утверждения.
– Надеюсь, вы-то хорошо спите.
– Не всегда.
– Как же так, Хэзел! Чтобы выздороветь, надо хорошенько высыпаться!
– Это, увы, не зависит от моего желания. Пропишите мне снотворное.
– Ни в ноем случае: я противница наркотические средств. Вы и так будете крепко спать, если сами этого захотите.
– Неправда! У вас у самой бессонница – вот и доказательство.
– Это совсем другое дело. Я могу себе это позволить, ведь я здорова. Будь я больна, я бы так не распускалась.
– Уверяю вас, от меня это не зависит.
– Полноте! Вам просто не хватает силы воли.
– В конце концов, Франсуаза, вы ведь женщина. Есть вещи, которые вы должны понимать.
– Женское недомогание – не причина для бессонницы.
– Я не об этом, – пролепетала девушка, из бледной став пунцовой.
– Не понимаю, о чем вы.
– Нет, понимаете!
Хэзел была на грани истерики, тогда как Франсуаза сохраняла олимпийское спокойствие.
– Капитан… Капитан и я… мы с ним… он…
– Ах вот как, – кивнула медсестра с чисто профессиональным хладнокровней. – У вас были сексуальные отношения.
– И вы так спокойно об этом говорите? – изумленно воскликнула Хэзел.
– Я не понимаю, в чем проблема. С биологической точки зрения в этом нет ничего противоестественного.
– Ничего противоестественного, когда между людьми пятьдесят четыре года разницы?
– Если физиология позволяет.
– Не все же сводится к физиологии! Есть еще и нравственность!
– Ничего безнравственного в этом нет. Вы совершеннолетняя, и все происходите вашего согласия.
– С моего согласия? Да что вы можете об этом знать?
– Медсестру в таких делах не обмануть. Я могу вас осмотреть, чтобы удостовериться.
– Нет, не надо.
– Действительно, не надо, ваша реакция – достаточное подтверждение моим словам.
– Но все совсем не так просто! – обиделась девушка.
– Либо женщина соглашается, либо отказывает. И нечего разыгрывать оскорбленную невинность.
– Как вы жестоки со мной! В жизни все куда сложнее, чем вы говорите. Можно этого не хотеть и в то же время испытывать какое-то очень сильное чувство к тому, кто… Тело может вызывать отвращение, но душа привлекает настолько, что, в конце концов, превозмогая себя, принимаешь и тело. С вами такого никогда не случалось?
– Нет. Вы слишком все усложняете.
– Неужели вам не доводилось быть с мужчиной?
– Я спала с моими женихами, не забивая себе голову пустыми переживаниями, вроде ваших.
– Почему же это пустыми?
– Вытешите себя мыслью, что над вами надругались. Вам так хочется быть идеальной, сохранить незапятнанным собственный прекрасный образ…
– Неправда!
– А может, вам, подобно большинству людей, нравится быть жертвой. Вам приятно сознавать себя мученицей в лапах чудовища. Я нахожу подобные мысли жалкими и недостойными вас.
– Вы ничего не поняли! – воскликнула Хэзел и расплакалась, – Все не так. Разве вы не можете допустить, что умный человек безраздельно властвует над бедной обезображенной девушкой, особенно если этот человек – ее благодетель?
– Я знаю только, что это пожилой человек, физически неспособный осуществить насилие над кем бы то ни было, тем более над молодой особой.
– Молодой, но больной!
– Ну вот, опять вы строите из себя овечку на заклании.
– Насилие может быть не только физическим! Бывает и моральное насилие!
– Если вы подвергаетесь моральному насилию – просто уйдите отсюда.
– Уйти? Вы с ума сошли! Вы прекрасно знаете, что я не могу нигде показаться с таким лицом.
– Эта отговорка вас очень устраивает. А я утверждаю, что вы живете с Капитаном по доброй воле. И нет ничего предосудительного в том, что вы спите вместе.
– Какая вы злая!
– Я говорю правду, вместо того чтобы потакать вашему намерению скрывать правду от самой себя.
– Вы сказали, что я совершеннолетняя. Когда это началось, я еще не была совершеннолетней. Мне было восемнадцать.
– Я медсестра, а не инспектор полиции.
– Уж не намекаете ли вы на то, что медицина и закон не имеют ничего общего?
– Юридически о несовершеннолетних заботится опекун.
– Вы не находите, что мой опекун делает это весьма своеобразно?
– Восемнадцать лет – нормальный возраст для первого сексуального опыта.
– Вы издеваетесь надо мной! – выкрикнула девушка сквозь рыдания.
– Успокойтесь сейчас же! – властно приказала медсестра.
– Вам не кажется, что мужчина, который спит со страшно изуродованной девушкой, – извращенец?
– Я не желаю это обсуждать. У каждого свои вкусы. Впрочем, я могла бы вам возразить, что он любит вас за вашу душу.
– Почему же тогда он не довольствуется моей душой? – вскинулась Хэзел.
– У вас нет причины доводить себя до такого состояния, – заключила Франсуаза непреклонно.
Девушка в отчаянии устремила на нее жалобный взгляд:
– А я-то думала, что вы меня любите!
– Я к вам прекрасно отношусь. Но это не повод потакать вашим капризам.
– Моим капризам? О, уходите, я ненавижу вас!
– Хорошо.
И молодая женщина убрала медицинские инструменты в саквояж. Когда она направилась к двери, девушка спросила умоляющим голосом;
– Но вы ведь еще придете, правда?
– Завтра, – улыбнулась медсестра.
Она спустилась по лестнице, в ужасе от того, что ей пришлось наговорить.
Внизу отворилась дверь курительной.
– Мадемуазель, зайдите, пожалуйста, на минутку, – попросил Капитан.
Франсуаза зашла. Сердце ее бешено колотилось. Старик выглядел взволнованным.
– Я хотел поблагодарить вас, – сказал он.
– Я всего лишь делаю свою работу.
– Я имею в виду не вашу профессиональную компетенцию. Я нахожу, что вы очень умны.
– А-а.
– Вам доступны такие вещи, которые, как правило, не доступны молодым женщинам.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Прекрасно понимаете. Вы разобрались в том, что здесь происходит, и проявили изрядную проницательность. Вам ясно главное: я люблю Хэзел. В моей любви к ней вы можете не сомневаться. «Люби и делай что хочешь», – учит Блаженный Августин.
– Месье, это не мое дело.
– Знаю. И все же я говорю вам это, потому что глубоко уважаю вас.
– Спасибо.
– Нет, это я должен вас благодарить. Вы замечательный человек. И, вдобавок, вы красавица. Вы, как богиня Афина, соединяете в себе красоту и мудрость.
