Сергей Чилая - Донор
- Здорово, Боринька! Как дела? - Безо всякого интереса сказал Хуго. Приехало много гостей. Я распорядился перенести твои вещи в подвал. Там есть несколько свободных помещений. Выбери себе комнатку.
"Bloody worthless man, - подумал БД. - Наверху хватит по комнате для музыкантов большого симфонического оркестра." - Однако вслух сказал:
- Б-боюсь компьютер сразу отсыреет, а моя простата просто сгниет там.
- Если надо, компьютер тебе поменяют. А на кой хрен тебе простата?
- Вы это поймете, когда ваша собственная укусит вас за яйца.
Босс на секунду задумался, примеряя сказанное.
- Ладно, ступай! Зайди к Инте. Я оставил "Бурбон", - и медленно сполз в бассейн уже без снаряжения, и поплыл, некрасиво размахивая руками.
БД поплелся в глубь дома на поиски своих вещей, испытывая сильное жжение от разъедающей кожу мочи.
"Раньше, за "Бурбоном". Иначе не дойду," - подумал он, входя на кухню, и сказал:
- Здравствуйте, Инта! Где виски, про к-который говорил ваш хозяин?
- Здравствуйте! "Бурбон" в холодильнике, я сейчас принесу.
- З-зарядите мне, пожалуйста, большой стакан со льдом, - попросил БД и почуствовал, как сильно начала болеть простата. Он согнулся от боли, пережидая приступ. Вернулась Инта, держа в руках бутылку с "Jack Daniels" и стакан, доверху набитый большими кусками льда.
- Вам плохо? - спросила девушка.
- Да... Похоже, у меня под ногами взорвалась г-граната, - мрачно пошутил он.
- Сейчас заряжу "Бурбон", - сказала Инта
- Жаханете со мной?
- Немного, - усмехнулась она.
БД привык к тому, что его жаргон звучит теперь с латышским акцентом, как у этой молодой красивой девки с удивительно прозрачным лицом. Когда-то его шутки произносили с грузинским акцентом.
Инта стояла слишком близко, в широких синих джинсах до колен и такой же свободной майке желтого цвета, которые только подчеркивали прелесть фигуры, и пахла прохладой, которая пахнуть не могла.
- П-пейте из моего стакана, Инта, а я прямо из горла, чтоб не разбавлять. Мне с-сейчас как раз нужен неразбавленный теплый виски: что-то побаливает в низу живота, там, где граната взорвалась.
Он сделал большой глоток и замер, ожидая, когда "Бурбон" начнет всасываться в кровь. Опьянение, всегда приятное и легкое на первых порах, мягко отодвигало куда-то на задворки все несчастья, болезни и невзгоды последнего времени, будто их смывало, вместе с коростой и грязью, теплыми сильными струями воды из душа. Однако в последнее время эта стадия длилась недолго. После первых глотков дряхлеющее тело настойчиво требовало новых порций алкоголя, которые быстро вводили его в хорошо знакомое и удобное состояние полубеспамятства, когда уже не важно, кто вокруг тебя и что с тобой происходит. Чтобы подольше постоять под очищающими струями воды, БД отложил стакан.
- Помните, как мы познакомились на бензоколонке компании, где вы завтракали с норвегами, - сказала Инта, отхлебывая из стакана. - Я подошла с подносом, а вы сунули руку под юбку и обхватили бедро. Это было так неожиданно, и странно, и приятно, что...
- Я теперь плохо пахну, Инта... С т-трудом п-переношу собственный запах. Для молодой девки это должно быть омерзительно.
- Мне нравится.
- Не д-дурите! - Он шлепнул ее по попке и, захватив "Бурбон", засобирался вниз.
- Трусите, БД! - с упреком сказала она. - Где вы ночуете? Я приду.
- Не пугайте. Я всегда с п-пониманием относился к вашим сексуальным причудам, к тем, что доходили до меня, однако заниматься любовью с вами вряд ли с-стану. К тому же я не уверен, что с-совладаю... З-заверните мне получше картину, - вспомнил он про неудобный пакет подмышкой. - Совсем р-разлохматились газеты.
- Почему вы возите ее с собой? Не хотите отвечать. Я все равно приду. Запакую картину и принесу вместе с выпивкой. "Бурбона" нет. Есть пшеничный виски. Он вас сразу поставит... на ноги.
- Картину заберу сразу, а лечить меня сегодня - все равно, что выращивать перья на лошади, - вяло отбивался БД. - Надо уметь радоваться тому, что есть, - продолжал он назидательно вещать, поглаживая бутылку.
- А как радоваться тому, чего нет?
- In short, stick up for somebody else and they'll screw you as well, пробормотал БД. Ему доставляла удовольствие грязная американская ругань, которая давала выход чувствам и которая, как дорогие гидрокостюмы Босса, ограждала от тревог внешнего мира, если, конечно, он этого хотел. Русский мат не доставлял удовольствия: он был хорош, когда ты сам хорошо одет, ухожен и сыт, и говоришь на рафинированном литературном языке.
Инта что-то говорила в след, но БД вышел из кухни. Ему срочно требовался очередной глоток "Бурбона". Он присел на подоконник, отвинтил крышку и приложил горлышко к губам. Ему нравилось пить из бутылки. Он сделал большой глоток и облокотился спиной об оконное стекло, ожидая... Слабеющая память вытащила из глубин недавнюю историю Инты и необычно ярко и быстро прокрутила, прежде чем он впал в привычное забытье.
Два года назад, как всегда в сентябре, Большой Босс с друзьями отправился на яхте "Queen" на подводную охоту в Средиземном море. В качестве юнги-кока взяли Инту, которая только что закончила университет и начала работать барменом на одной из бензозаправок компании. На яхте было две каюты. Одну занимал Босс, и она поначалу с ужасом входила туда, ожидая когда его непомерно большой член без подготовки, болезненно ворвется в гениталии, проникая с каждым разом все глубже и глубже, пока, наконец, стоны Босса не прекратятся и она не почувствует на простыне под собой густую липкую лужу... Спустя пару минут он вновь брался за ее тело, и она со страхом, боясь задохнуться или подавиться, ловила миг, когда, наконец, сперма мощными толчками хлынет в горло... Через несколько дней она поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет, когда хозяин позовет к себе...
Инта была прилежной ученицей, и вскоре ей стали нравиться занятия любовью с друзьями хозяина, которые даже все вместе не обладали ни его выносливостью, ни темпераментом, ни фантазией... Спустя несколько дней ей захотелось капитана, и тот, страшась хозяина, позволял себе короткий, как автоматная очередь, секс лишь тогда, когда четверка находилась под водой...
БД спустился в подвал, где располагался спортивный зал, набитый снарядами, и с трудом разглядел в углу свой большой чемодан дорогой кожи, купленный в Гендере, в одну из поездок в Штаты. Здесь же лежали спортивные сумки, несколько теннисных ракеток в чехлах, одежда, кучи словарей, несколько CD-плейеров и отставленный в сторону компьютер.
- Damn it all, - проворчал БД, прислонив картину к стене, натужно сгибаясь к компьютеру и вспоминая, зачем он притащился сюда...
"Напишу хоть бы строчку, кровь из носу," - подумал он, с трудом выбираясь из густой голубой пелены "Бурбона".
Он никогда не знал, что заставило его взяться за книгу; помнил лишь, что решение не пришло внезапно, как перелом костей предплечья, и долго гнал от себя мысли о ней, подозревая, что не его это дело... А когда понял, что не писать не может, оказалось, что книга уже пишется, помимо воли и желания, обременительно и странно неадекватно порой, заставляя страдать и любить, будто книга - заново проживаемая жизнь, быть мимолетно счастливым и мучительно тревожно искать ответы на невнятные вопросы, терпя и приноравливаясь к поступкам героев, которые никогда не были подконтрольны ему.
Он стал чем-то вроде аналога текстового файла в формате read only, и неведомая сила заставляла его привычно располагать пальцы на клавиатуре, словно это фортепиано, на котором он собрался играть jam-session after party с прекрасными музыкантами, и замирать, чуть дыша, в предожидании очередной музыкальной фразы или порции текста.
Он писал эту книгу своим почти взрослым сыновьям, попрекающим его постоянными неудачами и совсем нечитающими, для которых уже не существовал. Точно так же, не спросясь, с завидным постоянством, но всегда неожиданно, вышколенные мозги выстраивали опыты, неотличимые от настоящих, в которых с упорством фанатика-еретика он старался воплотить идею создания "банков органов".
Желание писать завладело им с такой силой, что было уже неважно, где это произойдет. Воспоминания роились огромной многоликой толпой, набив подвал до отказу, отталкивая друг друга локтями и требуя немедленных действий. Он ждал, когда круговерть людей, животных, событий и чувств, хаотично перемещавшихся внутри и вокруг него, начнет упорядочиваться. Еще несколько таких странных минут и весь окружающий мир перестанет существовать, и он останется один на один с самим собой, самым интересным, важным и дорогим для него человеком на свете... Потому что писать - значит читать самого себя... И еще он знал, что в критические моменты этой заново проживаемой книжной жизни, загадочные тексты Библии, прекрасные стихи и волшебная музыка, которые всегда жили в его душе, помогут понять и объяснить происходящее с ним, прорываясь наружу, как прорываются на дисплей компьютера странные строчки рукописи и почти безупречные с научной точки зрения принципы выращивания органов-клонов.
