Эдуард Багиров - Идеалист
Тем не менее, получив за первый вопрос три с минусом, я попросил профессора переходить к следующему.
Следующим вопросом была «Освободительная деятельность Романа Шухевича». Тут я воспрял и мысленно потер ладошки. Потому что об этом парне я знал практически все.
– Ну что ж, – живо начал я. – Родился ваш так называемый герой в тысяча девятьсот седьмом году, во Львове. Это город, равно как и вся Галиция, принадлежал тогда Австро-Венгрии, и западноукраинская элита своих симпатий к австрийской короне даже не скрывала. Впрочем, это им ничуть не помогло – когда в восемнадцатом году империя Габсбургов распалась, право на самоопределение получили все народы бывшей империи, кроме галицийских украинцев...
– Великая историческая несправедливость! – вставил Андрий Тарасович.
– Не факт, – одними глазами усмехнулся я. – Могу вам напомнить, что в восемнадцатом году независимая Украина уже существовала. Столица ее находилась здесь же, в Киеве. А была и еще одна – тоже независимая, но уже советская республика. Со столицей в Харькове. И главы государств Антанты резонно сочли, что появление третьей Украины будет, пожалуй, некоторым перебором. И Галицию передали Польше. Местной же элите, благоговевшей перед блеском полусгнившей уже габсбургской империи, это не понравилось...
– Переходите к Шухевичу, – прокряхтел Пацюк, потарабанив пальцами по столешнице. – Не отвлекайтесь.
– Даже не думаю, – шпарил я словно по шпаргалке. – Всего лишь описываю предпосылки появления такой фигуры, как Шухевич. Дальше будет проще. Итак, недовольство западноукраинской элиты и буржуазии проявилось не сразу. Лишь к концу двадцатых годов, когда стало понятно, что львовян не допустят к рычагам власти польского государства, западная Украина решилась на сепаратистскую склоку. Подгадали к экономическому кризису. Именно тогда крайне популярным в обществе стало германофильство. Львовские лавочники и мануфактурщики мечтали о своем тоталитарном государстве, построенном по немецкому образцу – о государстве фашистском, как Польша Пилсудского и Венгрия Хорти. Помимо поляков у сторонников независимости появились новые враги – евреи, в чьих руках был сосредоточен значительный капитал. Установление украинской диктатуры фашистского типа позволило бы увести значительные денежные активы у еврейских предпринимателей.
– Но при чем тут Шухевич? – спросил Пацюк.
– При том, что эта среда его и взрастила. Начинал он как заурядный боевик, террорист. Образованную в двадцать девятом году ОУН, Организацию украинских националистов, современники характеризуют как крайне жесткую организацию профашистской направленности. Что же до Шухевича, то свое первое убийство он совершил в двадцать шестом году, будучи членом террористической группировки УВО. Убил польского школьного инспектора. Детское убийство, по сути. Будущий герой мстил за школьные обиды. Следующее он совершит пять лет спустя, уже не один, а с Бандерой и его гоп-компанией. Он примет участие в убийстве польского парламентского делегата, приехавшего во Львов просто поговорить, найти общий язык с мятежным регионом. К тридцать третьему году наш герой успел отметиться как участник нескольких покушений, в том числе и на советского дипломата Майлова. Однако куда больше рискованных терактов юному Шухевичу пришлись по душе издевательства над мирным населением. Вошел во вкус, так сказать.
– Кого вы имеете в виду под мирным населением? – с сарказмом поинтересовался Пацюк.
– Польских переселенцев, пан профессор, – в тон ответил я. – Это были польские бедняки, переехавшие со своим нехитрым скарбом в Галицию. Увы, они даже не подозревали, что Западная Украина их польскому правительству подчиняется лишь формально. В отношении новопоселенцев никто и не думал соблюдать закон. Поляки думали, что едут в цивилизованные края, но попадали словно на Дикий Запад. Польская власть была настолько слаба, что фашиствующие ОУНовские молодчики, среди которых одним из заводил был Шухевич, этих стражей порядка ни в грош не ставили. Их избивали, запирали в сараях. Обычно банда Шухевича действовала довольно-таки негуманно. Они поджигали хутор со всех сторон. В огне гибли люди. Полиция смотрела сквозь пальцы...
– Зачем вы передергиваете?..
– А что бы в наше время сказали о группе лиц, которые организованно, сговорившись со стражами порядка или тупо их запугав, поджигают населенный пункт? Мне почему-то кажется, что отморозков ловили бы всей страной. Но Западная Украина тридцатых годов была весьма своеобразным регионом. Кстати, еще тогда львовская элита рвалась в Европу. Но не в качестве провинции захолустной Польши, а через посредничество могущественной Германии. И не гнушалась для достижения этой цели никакими средствами – существуют свидетельства, что уже в тридцать третьем году вся верхушка ОУН, включая Бандеру с Шухевичем, была завербована немцами.
– Чушь! – воскликнул профессор.
– Увы, – снова усмехнулся я. – Свидетельства слишком многочисленны. Известно о заместителе Степана Бандеры, который не скрывал, что является агентом итальянской разведки и совмещает ее со службой еще и в разведке немецкой, военной – в абвере. К тому же Бандера был единственным известным истории украинским заключенным, который, сидя в концентрационном лагере, пользовался личным автомобилем с шофером и охраной и иногда выезжал в город развлечься... Но обратим внимание, пан профессор, на то, что вербовка произошла в первый же год существования новой немецкой власти. Уверен, что у новоявленного фюрера пока не наклевывалось альянса с Муссолини, а Западная Украина уже бросилась в объятия к Гитлеру. Задумаемся еще и над тем, что в 1933 году германские спецслужбы толком и не сформировались, так что вербовки как таковой не было – и Бандера, и Коновалец пришли к Гитлеру дружить сами. «Сами», пан профессор, ключевое слово.
– Но польский гнет... – пробормотал Пацюк.
– Да не было во Львове де-факто никакой польской власти! Что это за гнет такой, если полиция не может остановить уголовников, сжигающих людей целыми хуторами? Скорее анархия. В тридцать четвертом году, впрочем, поляки было арестовали всю верхушку ОУН. В том числе и Шухевича. Год спустя его судили и приговорили... Как вы думаете, пан профессор, на сколько лет тянут террористические действия в составе организованной преступной группировки, этнические чистки и убийства официальных лиц?
– Это должны знать вы!
– Я как раз знаю. Четыре года, пан профессор. Шухевичу дали всего четыре года. Такой вот бесчеловечный польский гнет, от которого оуновцы прибежали в объятия к Гитлеру. Допускаю, что приговор был мягок еще и потому, что Польша опасалась Германии. В тридцать восьмом году Шухевича выпускают по амнистии, и он уезжает в Германию, где тут же принимается за тренировки в разведшколе. Тем временем СССР и Германия подписывают пакт Молотова-Риббентропа, и Гитлер совершенно походя предает своих самых первых союзников – украинцев-галицийцев. Так-то вот дружить с Гитлером. Впрочем, и ему друзья попались достойные, что и говорить. Та же оуновская верхушка за годы войны успела сдать друг друга с потрохами по нескольку раз. В начале сороковых Шухевич два года тренирует Украинский легион, собранный в основном среди военнопленных капитулировавшей польской армии. В сорок первом он формирует два батальона «Нахтигаль». Украинский легион должен был стать основой армии нового государства.
Я рассказал профессору о том, как в 1941 году боевики «Нахтигаль» ворвались во Львов.
– До львовского вторжения стороны мирового конфликта воевали вполне цивилизованно. Этнических чисток и массовых убийств мирного населения не было. Таким образом, пан профессор, тот, кого вы называете борцом за освобождение, несет ответственность за первый беспредел новой войны. Эта бойня вошла в историю как «резня польских профессоров». Масштабы злодеяния были таковы, что обалдел даже Гитлер. Украинские вояки убивали, расстреливали, вешали всех, кто имел отношение к Советской власти, всех евреев, русских, поляков, да и просто людей других национальностей. Только в июле сорок первого года во Львове погибло четыре тысячи евреев. И фюрер тут ни при чем, ничего подобного украинским союзникам тогда не приказывали. Они сами постарались. На радостях бандиты провозгласили свое государство, союзника Германии. Но вот незадача, пан профессор! Гитлер-то был не в курсе и пришел в недоумение. Бандеровская верхушка была вызвана в Германию для консультации. В итоге Бандера оказался в концлагере, а независимость Украины так и не состоялась. Странным образом Шухевича репрессии фюрера никак не коснулись. Есть основания полагать, что он просто слил Бандеру, рассчитывая выслужиться перед Гитлером, чтоб впоследствии спокойно возглавить нацистскую Украину. Его вместе с бойцами «Нахтигаля» вернули в Германию, некоторое время мариновали на полигоне под Франкфуртом, после чего забросили в Белоруссию, разбираться с партизанами.
