Колыбельная для брата (сборник) - Крапивин Владислав Петрович
Ильке стало обидно за Валерку и за Юрика. Они же не сами выбирали «Орехов». И у них ведь нет такого фрегата, как «Африка». Но что сказать, Илька не успел придумать. Снова заговорил Генка:
– Вы там осторожнее на «Орехове». А то правда сядете на мель, и придется вас в воду выгружать, как балки с «Ключевой». Вот будет потеха!
– Гена, а что за «Ключевая»? – спросил Владик.
– Самоходка. Это еще в позапрошлом году было. Ветер поднялся, волна пошла, а «Ключевая» перегружена. Бетонные балки везла. Видно, заливать ее стало; капитан решил к берегу приткнуться, да не рассчитал – на отмель выскочил. Ну и сел. Волна улеглась, а самоходка – ни туда, ни сюда. Буксир вызвали, а толку мало. Трос рвется. Целые сутки мучились, а потом уж видят: ждать нельзя. Разлив тогда кончался, вода уходила. Пришлось балки в воду кидать, чтобы осадка уменьшилась. Вот и все. «Ключевая» ушла, а балки так и торчат. Повтыкались в дно, когда падали.
– А где это было? – спросил Антон.
– Недалеко от лагеря «Лебедь». Я как раз там был. Мы на ту отмель купаться убегали. Дно песчаное, течения нет…
– На отмели-то? – не поверил Антон. – На отмелях всегда течение.
– А там нет. Потому что там поворот. Ну, вот смотри… – Он подобрал обрывок газеты. – Сейчас нарисую. Есть карандаш?
Карандаша не было. Маленький Валерка пошарил в кармане.
– Вот что есть. Он пишет.
На его ладони лежал желтый патрончик с тупой свинцовой головкой.
– Смотри-ка, целый, – завистливо сказал Антон. – Где ты взял?
– Один мальчик дал, большой. Он в нашем доме живет.
Пуля оставила на бумаге карандашный след.
– Здесь поворот, – объяснял Генка, – а здесь эта мель. В стороне от течения. Там тихо. Мы там, наверно, первый привал сделаем.
– Если место не занято, – сказал Антон. – Сейчас туристов по берегам знаешь сколько…
– Там их не будет. Туристам рыбалка нужна. К тому же они почти все на моторках. А с мотором туда не пройдешь, и рыбачить нельзя. Туристы на другом берегу сидят… Держи, Валерка, свой патрон. Да осторожней с ним. Не вздумай о железо тюкать или расковыривать…
Было решено, что лодку повезут к реке, когда с работы придет Иван Сергеевич. Ждали, поглядывали на облака, боясь, что утихнет ветер. Если нет ветра, какой интерес? Зачем тогда парус?
Ветер пока держался. Небольшой, но ровный. Шумел в больших тополях.
Лодку уже погрузили на двухколесную тележку, открыли ворота. Все готово.
Они увезут «Африку» к старому мосту, испытают ее и отведут на стоянку к бывшему хозяину. Он согласен. Он хороший дядька и к тому же очень уважает Ивана Сергеевича.
А Ивана Сергеевича все не было.
– Говорил, ровно в пять тридцать, а сейчас уже шесть, наверно, – нетерпеливо сказал Владик. – Сходить, что ли, встретить?
– И я! – взметнулся Илька. – Гена, мы сбегаем?
– Мне-то что, – сказал Генка.
Он невесело посмотрел им вслед. Потом взглянул на лодку, на открытые ворота и вдруг вспомнил, как в прошлом году они с Яшкой катили по улице похищенную у голубятников катапульту. Ту самую, из которой потом сбили Владькин белый змей.
От катапульты не найдешь теперь ни одного колесика. Яшка не прибежит и не усядется по-птичьи на шатком столбе забора. Владька, наверно, забыл, как склеивать летучие «конверты», и все чаще убегает, не оглянувшись.
Глава одиннадцатая
Молодой осинник хорошо упрятал круглую поляну с палаткой. Лишь со стороны реки деревца слегка раздвинулись. В этот просвет было очень удобно присматривать за лодкой.
Палатку соорудили быстро. Утоптали высокие метелки травы, нашли в сухостое несколько жердей, связали каркас, накрыли парусом. Получилось островерхое жилище вроде северной юрты.
– Все влезем, – устало дыша, сказал Илька.
– У папы ноги будут торчать, – заметил Владик.
– Пусть лучше голова торчит, – сказал Иван Сергеевич. – Я буду дежурить, не выходя из палатки.
Илька уцепился за эту мысль:
– Я тоже могу!
– Растяпы пускай помолчат, – посоветовал Иван Сергеевич.
Не зря Ильку назвали растяпой. Конечно, случается, что путешественники забывают дома разные нужные вещи. Особенно, если это не очень опытные путешественники. Но кто слышал, чтобы человек оставил все имущество вместе с рюкзаком?
– А вы куда смотрели? – защищался Илька.
– На тебя, что ли, смотреть? – возмутился Генка.
– Я думал, у вас с Геной один рюкзак, – сказал Владик.
– Ну и ну, – сказал Иван Сергеевич.
Разговор этот случился, когда уже садились в лодку. До той минуты про Илькин рюкзак никто не вспомнил. И сам Илька, привыкнув скакать налегке, тоже о нем не думал.
Иван Сергеевич снова сказал «ну и ну».
Илька улыбнулся слегка виновато.
– Смеешься? – рявкнул Генка. – А ну марш за манатками! Жди вот теперь тебя, оболтуса…
Илька не двинулся. Он сказал даже с удовольствием:
– Мама-то на работе. А дверь-то я захлопнул. А ключ-то я тоже забыл. На столе.
У Генки внутри что-то зарычало.
Владик засмеялся.
Иван Сергеевич третий раз сказал «ну и ну» и посмотрел на Ильку с большим интересом.
– Да ладно! – отмахнулся Илька и примерился, чтобы прыгнуть в лодку. – Не пропаду, не замерзну…
Иван Сергеевич ухватил его за ремень.
– Не замерзнешь, а комары тебя обглодают до косточек.
– Не обглодают. – Илька покрутил поясницей, чтобы освободиться.
– Мы его диметилфталатом натрем до медного блеска, – сказал Владик. – Все комары в округе передохнут.
– А ты взял диметил?
– Вот тебе и на! А разве я, а не ты его должен был взять?
– Гм… – сказал Иван Сергеевич. – Да… Такое вот дело. Илька, дается тебе десять минут и ключ. Минуты для бега, ключ для нашей квартиры. В кухне над краном шкафчик. На нижней полке, слева, большой пузырек с прозрачной жидкостью и коричневой пробкой. Марш!
Илька рванул за пузырьком, а Иван Сергеевич пошел звонить Тамаре Васильевне, чтобы она не падала в обморок, когда обнаружит, что ее любимый сын отправился в поход без рюкзака.
– Зря он Ильку послал, – с беспокойством сказал Генка Владику. – Этот козел взорвет газовую плиту или устроит наводнение.
– Не успеет, у него времени в обрез…
Илька примчался через восемь минут с ключом в руке и пузатой склянкой в оттопыренном кармане.
На полной скорости влетел в лодку, чуть не пустив ее ко дну, и завопил так, что на том берегу взмыли с колокольни дикие голуби:
– По местам стоять, с якоря сниматься!
– Иван Сергеевич, вдарьте ему по шее, – сказал Генка.
И путешествие началось. Ветер упруго навалился на парус, наклонил «Африку», и она пошла легко и бесшумно, словно удивляясь собственной скорости. Потом это вспоминалось как бесконечное журчание желтой воды, просвеченный солнцем парус на фоне белых облачных груд и синевы и плавные развороты берегов…
Почти все время, пока плыли, Илька сидел на носу лодки необычно тихий и молчаливый. Напрасно Генка опасался, что он полезет к рулю или захочет управлять парусом. Видимо, пока Ильке хватало одной радости – просто плыть и смотреть.
Иногда он оглядывался, и глаза его сияли тихим восторгом…
В конце дня, когда над головами запел первый комар-разведчик, выяснилось, что Илька принес не антикомариную жидкость, а какой-то растворитель. Особый, с непонятным названием.
– Комары от него, конечно, сдохнут, – сказал Иван Сергеевич, – но мазаться не советую. И давайте-ка я упрячу бутылку под скамейку. Оставим ее в лодке, подальше от костра. Бензин по сравнению с этой штукой – все равно что газированная водичка перед ямайским ромом сорокалетней выдержки… Ох, Илька, Илька…
– Ох, – согласился Илька.
– Вот и будешь от комаров в палатке прятаться. И дежурить у костра не придется.
– А я ваши сапоги возьму и пиджак. Можно?
– Дудки! – сказал Иван Сергеевич.
…Лодку вывели на отмель и причалили к бетонной балке, из которой торчал рубчатый огрызок арматуры.
