Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра
Отплыли от островка. Но вскоре Рори начала мучить мысль, что гуси не вернутся. Что, если они неоднократными наездами и установкой ловушки спугнули гусей навсегда? Страшно было о том подумать.
Они гребли минут пять, пока не отплыли на порядочное расстояние. Рори осматривал озеро и соседние островки в бинокль и описал большую дугу, пока наконец вновь не уткнулся в полосу пляжа и огромной болото, простиравшееся за ним.
- Ни малейшего признака Белощека, - сказал он, - только стая Канадских гусей. На болоте кормятся. В полумиле от нашего лагеря. Похоже, две семьи — четверо взрослых и восемь не то девять птенцов. Если поставить ловушку на пляже, будет нетрудно поймать их. Но это после. Сперва наш гусь.
Острова были По большей части низкие, болотистые, но примерно в полумиле Рори приметил островок, на одном конце которого поднимался высокий песчаный откос.
- Вон на том острове есть довольно высокая точка. Смотрит как раз в эту сторону. Можно бы наблюдать оттуда, - оказал он. - Если бы гусь вернулся, мы б его тотчас увидали.
Они снова взялись за весла.
— Езжайте вперед, — сказал Рори Кэнайне и Джоку. — А мы потихоньку за вами. Хочу еще проверить.
Несколько раз ударив веслом, он снова поднес к глазам бинокль. Кэнайна и Джок поплыли дальше, но Рори вовсе не собирался продолжать поиски, просто искал Случая потолковать с П. Л. с глазу на глаз.
— Ну так как? - начал Рори, как только другое каноэ удалилось на такое расстояние, что с него ничего нельзя было расслышать. - Что скажете теперь,познакомившись с ней?
— То же, что и раньше. Безмозглый болван.
— Пока я еще не натворил глупостей и, право, не намерен.
— Меня не удивляет, что вас привлекает эта девица, — продолжал П. Л. - Чертовски хороша. А возможно, к тому же еще и умна. Но внешность и ум...это неважно. Черта вам в этом? Она скво и всегда останется скво!
Сидевший в носовой части каноэ П Л. внезапно повернулся и вперил в Рори свой взгляд.
- Разве вы не говорили, что влюблены в нее? Не забывайте, в вашем возрасте не так уж трудно влюбиться в хорошенькое личико или в хорошенькую задницу, влюбляешься по частям, а воображаешь, что любишь всю девицу целиком. Надеюсь, вы не намерены на ней жениться?
Рори решил держать П. Л. в неясности, заставить его высказать свои предположения, заставить его говорить.
— Пока что я не решил, — сказал он.
— Ну, в таком случае постарайтесь побыстрее решить. Господи, братец, да это же невозможно. У нее уже один раз не вышло, отчего ж вы думаете, что ей легче приспособиться к нашему миру в качестве вашей жены? Вспомните, - продолжал П. Л. — здешние индейцы совсем не такие, как индейцы, к которым мы привыкли на юге. Те индейцы вот уже сотни лет живут, не без ограничений, конечно, среди нас. Но здешние, северные, они, черт возьми, совершенно первобытные. И людей этих нельзя вырвать из первобытной среды и мгновенно, одним махом пересадить в наше высокоорганизованное индустриальное общество. Это должно происходить медленно, на протяжении жизни нескольких поколений.
— Быть может, вы в целом и правы, — сказал Рори, — но все это не относится к Кэнайне. Она приспособилась к нашему обществу, а вот наше общество не смогло приспособиться к ней.
От возмущения у П. Л. ходуном ходили волосы надо лбом.
— Вы их попросту недолюбливаете, — продолжал Рори.
— Да, недолюбливаю! Они ленивы и готовы проваляться все лето, чуть не околевая с голоду, вместо того чтобы работать на железной дороге в Мусони. Там есть работа. Почему никто из этих ленивых ублюдков не идет туда, чтобы летом подзаработать хоть немного денег?
— Потому что они охотники, — сказал Рори. -С тех пор как возникла их раса, они живут охотой. Уважаемый индеец — это всегда отличный охотник, человек, который уходит из вигвама и приносит убитую им дичь, когда остальные пришли с пустыми руками. Добывание средств к существованию тесно связано у них с охотой. Вкалывать за деньги, а потом в лавке менять заработанные деньги на жратву не дает им никакого психологического удовлетворения. Таким образом, процесс добывания пищи становится незавершенным, в нем нет традиционного противостояния искусства охотника и искусства самосохранения у зверя, на которого он охотится. Работающий за деньги индеец лишен психологического подъема, который дается охотой, а он ему нужен. Идти и работать на белых унизительно, это признание того, что ты не способен прокормить семью на традиционный, достойный уважения лад. Когда индеец приходит к нам на работу, мы восхищаемся и говорим - хороший индеец. Но у его соплеменников иные понятия, и согласно этим понятиям он плохой индеец, а может, попросту растяпа и неудачник!
— Мы несколько уклонились, — заявил П. Л. — Мы говорили о вас
и об этой смазливой девчонке. Вы можете жениться на ней. Ну конечно, вы можете жениться на ней. И притом получить диплом, а поскольку на биологов спрос, и вы где-нибудь подыщете себе работу, станете преподавателем зоологии. Тут-то и пойдут ваши мытарства и злоключения! В любом университете масса закулисной возни и склок. Я знаю, потому что сам прошел через это. У меня тоже был изъян, только другой — я вовсе не женат. Жена может оказаться чертовски полезна, но неверно выбранная жена только мешает двигаться дальше. Неважно, умна ли и хороша эта девица и умеет ли она хорошо приспосабливаться к окружению, - она никогда не сможет по-настоящему принадлежать к университетской среде. Неважно, справедливо это или нет, это факт. Вы навсегда останетесь преподавателем зоологии, который женился на скво. На всю жизнь вас заморозят на этом посту: университету будет слишком неловко выдвигать на какую-нибудь видную должность человека, женатого на скво. А тем временем ваши студенты, перешагнув через вас, станут профессорами или адъюнкт-профессорами.
Чело П. Л. больше не дергалось от возмущения, он говорил спокойно, по-отечески. Рори теперь ничего не мог возразить.
- Что она станет делать, если попадет в затруднительное положение и больше не сможет терпеть? - спросил профессор. - У нее только один выход. Вернуться сюда и жить в лесу, как зверь. Один раз она уже это сделала, сделает и во второй.
Рори знал, что до такого скверного исхода не дойдет. Он был убежден, что из Кэнайны получится превосходная жена, отличная жена в стенах их дома, однако она никогда не сможет стать частью его жизни за пределами дома. В этом смысле П. Л. не сказал ему ничего нового: все это Рори решил для себя за несколько недель до прибытия этого академического птицелова.
Рори вновь начал грести. Далеко опередив их, Кэнайна и Джок высадились на песчаном мысу. П. Л. тоже взялся за весло.
— Покрепче застегните портки и держитесь от нее подальше, — сказал П. Л. — Отправьте ее нынче же вечером в Кэйп-Кри и никогда не заводите с ней разговоров. А ежели потом где приметите ее, немедленно поворачивайте и бегите прочь со всех ног.
Рори машинально продолжал грести. П. Л. не сказал ему ничего нового, но грубоватая откровенность профессора представила давно известные обстоятельства в новом, ярком и резком свете. Теперь Рори показалось, что он понял, почему так и не решился сделать Кэнайну своей любовницей. Все время, пока он втолковывал себе, что никогда не сможет на ней жениться, в его голове гнездились семена сомнении, какая-то туманная надежда на то, что любовь отыщет пути и средства, чтобы соединить их жизни Но теперь, после гневной тирады П. Л., не осталось ни сомнений, ни надежд.
П. Л. прав Надо держаться от нее подальше. Но даже и приняв нелегкое решение, Рори спрашивал себя в глубине души, способен ли он его выполнить? Разве события не зашли уже настолько далеко, что назад возврата нет? Близится осень, и скоро он покинет Кэнайну, он твердо решил. Непременно покинет. Но пока он еще здесь, рядом с ней, видит ее, способен ли он не замечать ее?
Надо постараться. Даже если для этого потребуются нечеловеческие усилия.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Они подгребли к острову, где ожидали Кэнайна и Джок. Рори тотчас вскарабкался на откос и направил бинокль в сторону ловушки. Ничто не ограничивало ему поле зрения; такая крупная птица, как гусь, не могла бы ускользнуть от внимания, а тем более Белощек, чье белое пятно белым флагом выделялось бы среди сумрачных зарослей.
- Отлично! — сказал Рори. — Скоро мы их увидим. — Но в душе он не испытывал уверенности, которую хотел внушить другим.
