Китлинский - Клан – моё государство 2.
– Да. Мне сам пистолет не позволили проверить на химический состав, показывали только данные, сделанные кем-то, но так понимаю, у этого вещества возможности применения огромны.
– Для сохранения тепла – да. В энергетике особенно,- подтвердил Сашка.- Можно гвозди делать и из золота – вечные будут.
– Нет, мне понятно, что дорого, но ведь всегда есть выход. К примеру, теплоотводы от ядерных реакторов.
– Мозговали мы об этом, но не решили пока всё-таки выпускать этого монстрика на свет.
– Но пистолеты продавали, и значит, уже работают в лабораториях мира над его получением.
– Безусловно. В поте лица пашут.
– Не боитесь, что обойдут?- спросил Курский.
– Могут. Только мы застраховались, подготовив ряд изделий в широком ассортименте из этого вещества. При любой развитии событий опередить себя не позволим.
– Так они ведь патентами оформят?
– Нет, этого не будет. Мы запатентовали уже давно, без технологической информации.
– Понятно,- Курский замолчал и потом продолжил:- А как вы хотите познакомить меня с вашими химиками?
– Сразу об этом надо и было спросить, а то кругами ходите почему-то.
– Привычка, доставшаяся от советской власти.
– Вы когда в очередной раз собираетесь в Европу?
– В ноябре конференция в Париже. Раньше нет ничего.
– Я конференций и симпозиумов не организую. Могу предложить только подпольную поездку по липовым документам.
– Я так никогда не перемещался.
– Тогда ждите парижских сборов. Наш человек вас отыщет и всё организует. Вы там доклад делаете?
– Нет, она всего три дня.
– Делегация большая будет?
– Человек семь.
– С сердцем у вас как?
– Нормально. А что?
– Болезнь есть какая-нибудь?
– О, Господи!- произнёс Курский и стукнул себя по лбу.- Только дошло. Язвенная есть, была вернее, резали семь лет назад.
– Вот и отлично. Организуем обострение, обследование и лечение в лучшем госпитале дней на двадцать.
– Юрий Ефимович,- обратился Курский к Гунько.- Подозрений не вызовет?
– Какие там подозрения,- Гунько ругнулся.- Вся элита за границей лечится.
– Я ведь не принадлежу к элите,- засомневался Курский.
– Не волнуйтесь,- заверил Сашка.- Мы всё устроим чисто. Официально, с билетом назад и визами, оплатой лечения и прочим. Конференция от какой организации?
– Химическое общество за мир и прогресс.
– Тогда без проблем. Это общество зарегистрировано по линии ЮНЕСКО, значит возьмут оплату на себя.
– Как-то неудобно,- воспротивился Курский.
– Да бросьте вы, все пользуются, оплата идёт от взносов, которые наша страна выплачивает регулярно,- урезонил его Сашка.
– Уговорили, согласен. Желание увидеть перевешивает.
– Вы, Геннадий Фёдорович, мораль оставьте дома, брать её с собой на запад не надо, не рекомендую. Они там всё имеют и в немалой степени от нашего интеллекта, а у вас и машины собственной, наверное, даже нет, не говорю о приличном жилье.
– Почему, квартира есть двухкомнатная, хватает. Мы с сыном живём вдвоём. И машина у меня есть, от отца осталась, "Победа". Конечно не "Мерседес", но бегает прилично.
– Всё равно.
– Не могу вам возражать из-за отсутствия аргументов.
– Я бы на месте правительства озолотил людей, делающих науку. В отличие от западных научных кадров, наши столпы в материальных вопросах – бессеребренники. Академиков не беру в учёт, ибо они гребут не стесняясь.
– Не все такие хапуги, как вы рисуете,- не согласился с Сашкой Курский.
– Тот, кто работает, не успевает лезть за благами, времени не хватает, да и отбрасывает он эту суетность вокруг льгот. А вот тот, кто рядом сидит, но в науке – ноль, тот только этим и занимается.
– С этим спорить не стану. Есть и у нас такие кандидаты наук и доктора. Формулы спирта не знают, но живут в центре Москвы в огромных апартаментах, раскатывают на "Вольво" последних моделей. Откуда они имеют – я не знаю, не интересовался. Наверное, они более практичны.
– Вы практичность понимаете не правильно. На западе имеет тот, кто делает дело. Тупой ни званий, ни должностей получить не может, а стало быть, доступ в материальное благополучие им закрыт. Это закон рынка.
– Из нас семерых, что поедут в Париж, только академик Туманов величина – остальные в науке – случайные люди и будут больше бегать по магазинам, скупая всё подряд, а не на симпозиуме сидеть.
– А дома перепродавать там купленное. Таким действительно не до науки,- добавил Сашка.
– Да где уж!- произнёс Курский, вздохнув.
– Такие на западе не очень нужны. Они, кстати, кормушку тут имеют, продают ведь секреты именно они. Я вам статистику приведу. Из почти трёх тысяч отправившихся за пределы страны в поисках лучшей доли учёных только сто девять устроились по специальности, остальные работают в ранге посудомоек, мусорщиков и так далее, одним словом, оказались там, где им и положено быть.
– Мне такая статистика неизвестна, но верю вам на слово.
– Это информация из отделов эмиграционных по линии государственной системы занятости, так как получивший работу снимается с дотационных выплат. Деньги на западе считают хорошо.
– Александр, чем ещё кроме науки, образования и техники, вы плотно занимаетесь? Это я из личного интереса,- Курский смутился своему вопросу.
– Добываем.
– Полезные ископаемые?
– Да. Только они не всегда полезные,- Сашка улыбнулся.- В основном, золото, камни драгоценные, редкоземельные немного.
– А наркотики?
– Этим нет. Прибыльно конечно, но хлопотно очень.
– С вашими технологиями и хлопотно?- не поверил Курский.
– Мы действительно можем мир завалить синтетическим зельем без цвета и запаха в течении года, продавая за гроши. Я, например, за легальное употребление, но в специально отведённых местах. Пусть приходит, уколется, сам не может – посадить там врача. Поверьте, что так меньше возни с самими наркоманами, а если сделать наркотики бесплатными, многие проблемы, стоящие в мире из-за них, сами собой пропадут. Знаете ведь, что запретный плод сладок. Только мировое сообщество пошло по пути борьбы с этим злом, а это большие расходы, чем легализация.
– Это глобальная проблема.
– Даже не проблема, а беда. Руки на боли, страдании, горе людском греют спецслужбы, банки, политики. Наркотики – огромная кормушка, от которой не хочет отказываться сообщество.
– А много синтетических производят?
– Варят, но не очень. Производить невыгодно. Расходы больше, чем при использовании натурального сырья: мака, конопли, листьев коки.
– Понятно.
– А вы что, имеете лекарство от этой беды?- спросил Сашка.
– Давно когда-то я занимался разработкой, но не получилось. Мозг странно устроен – вот все эти годы внутри вертелось, иногда всплывало.
– Не затребованный эффект возврата,- пояснил Сашка.
– Почему?
– Мозг стирает всегда лишнее, то, что почему-то не потребовалось. Мы ведь не умеем накапливать информацию правильно, да и всю вместить сложно. Вот мозг время от времени и выводит на поверхность что-то, как бы спрашивая: "поскольку этому не место в этом отделе, надо перевести в другой или стереть, если не нужно?" Я лично умею паковать и в любое время достаю, что мне необходимо.
– Особым способом и техникой специальной пользуетесь?
– Это всё на уровне понимания происходит. Меня этому научили с рождения и для меня всё само собой происходит.
– А обучение программой или направленностью?
– Системой обучения. У нас ведь в школе учат неправильно. Да, в общем-то, ребёнок уже в школу приходит с плохо поставленной системой восприятия, которую разрушают окончательно за десять лет обучения. Уже через месяц после выпускного вечера, вам каждый второй не сможет назвать элементарных математических формул, а через пять лет, это могут сделать только восемь процентов. Вот вспоминайте своё молодое отцовство: "смотри, смотри, дорогая, как он всё хватает мгновенно и запоминает слова". Ведь так?
– Не отрицаю, так,- ответил Курский.
– И это до четырёх лет продолжается, а потом куда-то исчезает. На самом деле, никуда оно не исчезает, просто с этого момента, то есть с четырёх, как правило за ребёнком уже перестают смотреть хорошо. Что за ним приглядывать и зачем им заниматься, если он уже сам ходит, сам может поесть, попить. Именно в этом возрасте и надо смотреть и закладывать, это та благодатная почва, которая как в Ветхом Завете: "Трудитесь, сейте, да и воздаст вам Господь". Мозг растёт и требует информации ежеминутно и неосознанно ребёнок вас закидывает вопросами, этими почемучками, а вы отмахиваетесь и кричите ему порой, чтобы шёл и не мешал маме и папе работать. "Иди лучше поиграй своими игрушками",- это стандартный ответ ребёнку. Дело в том, что в этом возрасте основа закладывается не зрением, а через слух. Многие начинают себя осознавать, что они есть, только в шесть, семь лет, бывают и исключения, и как правило там, в тех семьях, где есть бабушки, потому что бабушки возятся с внуками и внучками с момента, когда они начинают ходить, и, в основном, читают им сказки, рассказы, стихи. Я не Макаренко и не Сухомлинский, но скажу вам откровенно, что принятые на западе формы воспитания, когда ребёнка приучают спать в отдельной комнате с рождения, убивают в нём душу и талант.
