Джоди Пиколт - Жестокие игры
— Он говорил только о вас. Уверял, что не заслуживает такой женщины, как вы.
Анна-Лиза закрыла глаза.
— Спасибо вам за эти слова, — негромко произнесла она.
Она прищурилась и взглянула на Розу. Джек замер. Он уже видел такое выражение у матери на лице — признак «крестового похода».
— Мама, не нужно!
Но Анна-Лиза уже схватила Розу за руку.
— Вы не должны так жить.
— Мои таланты не очень-то востребованы.
— Можно заняться чем-то другим. Начать с чистого листа.
— В монастырь я не собираюсь! — решительно заявила Роза.
— Тогда поедем со мной! — заполнила неловкое молчание словами Анна-Лиза. — Мне нужна домработница, — объяснила она, хотя Джек отлично знал, что у них уже есть одна. — Я буду прилично платить, плюс проживание и питание.
— Я не могу… не могу жить у вас. Джозеф…
— …сейчас улыбается, — закончила Анна-Лиза.
Джек решил: в этом есть некая высшая справедливость — эта проститутка буквально будет убирать за собой грязь. Для Анны-Лизы подобный благородный поступок не новость: у его матери такое большое сердце, что люди натыкаются на него и, сами того не осознавая, оказываются в плену ее порядочности. Возможно, у мамы был свой расчет, потому что присутствие Розы не позволяло забыть Джозефа.
С другой стороны, может быть, мама просто хотела убить Розy, когда та заснет.
Анна-Лиза надела часы мужа на руку, хотя они были слишком большими.
— Роза, — сердечно произнесла она, — познакомьтесь с моим сыном.
— Я хочу, чтобы она до конца дней мелькала у меня перед глазами, — тем же вечером призналась Анна-Лиза сыну. — Может быть, еще даже удастся ее полюбить.
— Что там любить? — удивился Джек.
— Твой отец думал по-другому. Его выбор я одобряю.
— Ты не должна за него отвечать. Даже мать Тереза так бы нe поступила.
— Матери Терезе муж не изменял, — скривилась Анна-Лиза. — Когда уходишь, Джек, тебя вспоминают по делам твоим, а не по толу, что ты хотел, но не сделал. Твой отец слишком поздно это понял.
Джек поцеловал мать в щеку.
— Я хочу вырасти и стать таким, как ты.
Они помолчали.
— Обязательно станешь, — ответила наконец Анна-Лиза. — Я в это верю.
Такси остановилось у общежития в начале девятого. Даже с улицы Джек видел в окнах силуэты, слышал тяжелые басы. Казалось, он никуда не уезжал, как будто вечеринка продолжалась несколько щей, за исключением того, что его собственный мир переменился. Он открыл дверь ключом, вошел и увидел сидящего на диване Чада. С ним было еще несколько игроков их команды. Какая-то девушка лежала у Чада на коленях, словно вязаная накидка.
— Привет! — поздоровался Чад и, оттолкнув девушку, подошел к Джеку. — Жаль твоего старика, дружище.
Джек пожал плечами.
— Спасибо. Я хотел бы побыть один.
Чад сунул ему в руки холодное пиво.
— Может, тебе нужно отвлечься от грустных мыслей? — многозначительно спросил он.
Джек вернул ему бутылку.
— Я не в настроении, Чад.
— Уверен?
Джек кивнул, но потом взглянул на улыбающуюся девушку и сказал:
— Возможно, ты прав.
На лице Чада заиграла понимающая ухмылка. Он повернулся к девушке и с печальным видом сообщил:
— У Джека недавно умер отец.
Она вздохнула:
— Бедняжка!
— Ему нужно выговориться, — намекнул Чад.
Джек был у себя в комнате. Рядом сидела девушка, которую, как оказалось, звали Мэнди, и держала его за руку, а он обнимал ее — и все против своей воли. Казалось, его тело двигалось самостоятельно, а мысли были где-то далеко. Когда пришли слезы — горячие, громкие всхлипывания, которые пробили его внешнюю броню, — Мэнди еще крепче прижала его к себе и погладила по голове.
— Мне так жаль… — с трудом произнес Джек. — Правда, очень жаль.
В это мгновение он подумал о Розе. Потом о девушке, с которой переспал в ночь, когда умер отец. Интересно, где она сейчас и что будет вспоминать о том вечере, когда все игроки команды уже давно о нем забудут? Подумал, что приюты его матери переполнены женщинами, которые не знают, как себе помочь.
Если он в следующий миг умрет, то что после себя оставит?
Джек поставил Мэнди на ноги.
— Идем, — негромко велел он.
Они прошли через гостиную, и все удивленно посмотрели на них.
У двери Джек поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Иди домой и сделай вид, что никогда сюда не приходила.
Чад выругался громко и витиевато. Джек прислушался к звуку удаляющихся шагов. Таких легких, словно снежинки, и таких же бесшумных, но они отдавались грохотом в его душе.
— Господи! — заорал Чад, как только Джек обернулся. — Как ты мог?
«А разве я мог по-другому?» — подумал Джек.
Июнь 2000 года
Сейлем-Фоллз,
Нью-Хэмпшир
Кровь на рубашке потерпевшей явно принадлежала подозреваемому.
Мэтт почувствовал, как губы невольно растягиваются в улыбке.
— Я так и знал, — пробормотал он.
По просьбе Фрэнки они встретились в ресторанчике в стиле пятидесятых годов. Сидели за столиком на улице под большим зеленым зонтом, пока официантки с прикрепленными на ремнях кошельками для сдачи раскатывали на роликах, принимая заказы у других клиентов.
Криминалист взглянула на Мэтта.
— Понимаю, что тебе не терпится узнать… На внутренней стороне бедра есть следы спермы.
— Да!
От радости Мэтт стукнул кулаком по столу. Дела об изнасиловании без анализа ДНК выиграть почти невозможно.
— Дай закончу, — дернула подбородком Фрэнки. — Что тебе известно о ДНК?
— Несмотря на ДНК, О. Джей Симпсона[xv] засадить не удалось.
— А еще?
— Ну… благодаря ДНК у меня десять пальцев, — ответил Мэтт.
— И, вне всякого сомнения, острый как бритва язык, — сухо заметила Фрэнки. — У тебя в школе была биология?
— Я «ремесленник от пера», а не ученый.
— Ладно, слушай основы генетики. Ты унаследовал все от отца или матери. Она наделила тебя одним геном, аллелем, отец — другим… Именно поэтому у тебя голубые глаза, крепкие зубы и большие мочки ушей.
— И бездна обаяния, — добавил Мэтт.
— Что ж, иногда природа бывает несправедлива! — отрезала Фрэнки. — В любом случае все эти черты заложены в молекуле ДНК длиной в метр восемьдесят. Но для криминалистики неважно, какие у тебя мочки. Поэтому я исследовала восемь областей, о которых обыватель и понятия не имеет, например TROX или CSF1 Р0. У каждого человека свой «тип» в этих областях — две разновидности гена, один от матери, второй от отца.
Мэтт кивнул и взглянул на результаты анализа.
— В ряду, обозначенном цифрой 100, — результаты анализа образца крови потерпевшей. Следующий ряд, 200, — результаты анализа образца крови подозреваемого. Это стандарт, то есть установленный образец, с которым мы будем сравнивать все остальное. Цифры в каждой клетке — это аллели, обнаруженные в различных местах на молекуле ДНК. Как видим, молекула ДНК, выделенная из пятна крови на рубашке, полностью совпадает с ДНК подозреваемого.
— Пока, — заверил Мэтт, — все понятно.
— Отлично! Потому что с частичками, обнаруженными под ногтями, немного другая история. Там найдены как частички кожи потерпевшей, так и частички кожи, которые ей не принадлежат.
— Некая смесь? — уточнил Мэтт.
— Именно! Видишь, некоторые числа есть и в образцах потерпевшей, и в образцах подозреваемого.
— Поэтому они и даны в скобках?
— Да. Различная степень, основанная на комбинации аллелей каждого человека. Например, и у подозреваемого, и у потерпевшей в локусе TROX имеется одиннадцать… но восьмерка есть только у потерпевшей. В комбинации ДНК я ожидала обнаружить более толстую одиннадцатую полосу. Восьмерка в скобках указывает именно на это.
Подкатила на роликах официантка и поставила на стол два молочных шоколадных коктейля.
— Спасибо, — одновременно поблагодарили Фрэнки и Мэтт и полностью углубились в изучение таблицы.
— Что касается спермы, то, к сожалению, результаты неубедительные.
У Мэтта вытянулось лицо.
— Почему?
— Нет данных в локусах CSF и D16. Такое случается, когда слишком мало материала и мы не можем прочесть местоположение гена на хромосоме.
Мэтт взглянул на цифры и нахмурился.
— Расскажи подробнее.
— Поскольку мы говорим о сперме, известно, что исследовать придется частички кожи с внутренней стороны бедра потерпевшей и мужскую сперму.
— Как частички эпидермиса под ногтями?
Фрэнки кивнула.
— Сравни эти два ряда.
Мэтт минуту изучал таблицу, потом пожал плечами.
— Цифры одинаковые, только в некоторых местах переставлены. Это означает, что подозреваемого нельзя исключить?
