Анна Гавальда - Утешительная партия игры в петанк
Не отнимая бутылку ото рта, она кивнула ему на дверь за камином:
– Наша подсобная кухня… Служанок там, конечно, нет, зато вы там найдете и большую мойку, и даже посудомоечную машину, если хорошенько поищете…
Потом она от души рыгнула. Как настоящая леди.
– Отлично… но… эээ… ладно, все равно я останусь с вами. Уж как-нибудь я и здесь управлюсь…
Удалился в подсобку, вернулся, засуетился, полез в шкафы, что-то там нашел и принялся за дело. Под ее насмешливым взглядом.
Сражаясь с улитками, добавил:
– Жду продолжения. Она повернулась к окну:
– Мы приехали сюда… кажется, в октябре… Позднее расскажу вам, при каких обстоятельствах, но сейчас умираю от голода и не выдержу допроса с пристрастием… И через несколько недель, когда стало темнеть все раньше и раньше, я начала бояться… Впервые в жизни поняла, что такое страх.
Я была совершенно одна с малышами, и каждый вечер вдалеке появлялся свет от фар… Сначала в конце аллеи, потом все ближе и ближе… И ничего особенного… Просто фары стоящей машины и все… Но это и было самое страшное: словно пара желтых глаз следила за нами… Я рассказала об этом Рене. Он дал мне охотничье ружье своего отца, но гм… Что толку-то… И тогда, однажды утром, отвезя детей в школу, я отправилась в ближайший центр Общества защиты животных, километрах в двадцати отсюда. Впрочем, Обществом-то это назвать трудно… Скорее что-то вроде приюта, да еще свалка для машин. Симпатичное, в общем, местечко… с весьма… скажем так, колоритным хозяином. Теперь-то мы с ним друзья, ведь с тех пор он нам столько этих уродов сбагрил. Но тогда, по правде говоря, мне было не по себе. Думала, либо меня задушат, либо изнасилуют и расчленят. – Она смеялась. – И говорила себе: Господи, кто же заберет детей из школы?
Но ничего такого не случилось. Бельмо на глазу, шрам на голове, нескольких пальцев не хватает, немыслимые татуировки – это просто… внешность такая. Я рассказала ему в чем дело, он долго молчал, а потом дал знак идти за ним. «Вон таво вишь? С таким-то к тее никто боше и близко не сунется, зуб даю!» Я вздрогнула от ужаса. В зловонной клетке похожий на волка зверь бросался в бешенстве на решетку, словно желая нас растерзать. «Поводок есть?» – спросил хозяин, сплюнув.
Эээ…
Шарль, отложил салат в сторону и обернулся смеясь:
– Так у вас был поводок, Кейт?
– Не было у меня никакого поводка, но главное, я совершенно не понимала, как я с таким монстром поеду в машине. Да он же сожрет меня живьем, как пить дать! Ладно… Я постаралась взять себя в руки… Он взял ремень, бранясь, зашел в клетку, вышел оттуда вместе с чудовищем, у которого слюнки текли в три ручья, протянул мне ремень, как ни в чем не бывало. «Надоб с тя взять чо-нить, из прынципа, денжишку каку, да энтова я по-любому думал кончать… Короче, пошел я, у меня – работа…» И он меня бросил. Именно «бросил» – так я себе это и представила в то же мгновение. Надо сказать, тогда я еще не так заматерела и не превратилась в эдакого Чарльза Инголза. [173]
Нашего Чарльза эта история забавляла настолько, что он не стал ее переубеждать.
– В конце концов мне удалось дотащить его до багажника, но тут…
– Что?
– Тут я струсила…
– Вы вернули его хозяину?
– Нет. Решила возвращаться домой пешком… Еще сотню метров он тащил меня за собой. А потом я отпустила этого придурка. Я сказала ему: «Либо ты идешь со мной и будешь жить, как король, а когда станешь старым, я буду протирать тебе мясо и по вечерам носить во двор на руках, или отправляйся обратно и из тебя сделают коврик для раздолбанной «Рено 5». Выбирай». Он, естественно, рванул прямо в поле, и я подумала, что уже никогда его больше не увижу. Но нет… Время от времени он появлялся… Я видела, как он гоняет ворон, исчезает в подлеске, нарезает круги вокруг меня. Большие крути постепенно становились все меньше и меньше… И, когда через три часа я добралась до деревни, он уже шел преспокойненько за мной, высунув язык. Я дала ему попить и хотела запереть в псарне на то время, пока Рене на мопеде отвезет меня к машине, но он опять взбесился, и тогда я попросила его дожидаться моего возвращения, и мы оставили его как был.
Глотнула пива и перевела дух:
– На обратном пути я все же тряслась…
– Боялись, что он удрал?
– Нет, что он сожрет моих детей! Никогда не забуду эту сцену… В то время я еще парковалась во дворе… Не знала, что мост рушится… Он лежал у двери, поднял голову, я заглушила двигатель и повернулась к детям: «У нас новый пес, на вид злющий, но, думаю, его внешность обманчива… Пойдем посмотрим. О'кей?»
Я вышла первая, взяла Хатти на руки и обошла машину, чтобы выпустить старших. Пес встал, я попыталась сделать несколько шагов, но Сэм и Алис намертво вцепились в мое пальто. Он с ворчанием подошел к нам. «Кончай, дурак, – сказала я ему, – ты же видишь, это мои дети», и мы пошли гулять. Не буду скрывать от вас, ноги у меня были… like jelly, [174] да и дети тоже совсем притихли… Но через какое-то время они отцепились от меня… Мы пошли к качелям, а он улегся посреди аллеи. Мы вернулись, поужинали, а он выбрал себе место у камина… Проблемы начались потом… Он придушил одного барашка, второго, третьего… Одну курицу, двух, десять… Все убытки я возмещала, но до меня стали доходить слухи, как всегда через Рене, что охотники часто обсуждают его, сидя в кафе. Еще немного, и они устроят на него облаву… Тогда однажды вечером я его предупредила: «Если будешь продолжать в том же духе, они тебя убьют, ты понял?!»
– И что? – спросил Шарль, пытаясь совладать с салатосушилкои времен йе-йе. [175]
– Поступил как всегда: послушался. Нам тогда еще кто-то принес щенка и… не знаю… быть может, он хотел показать малышу хороший пример… Так или иначе, но он угомонился.
До приезда сюда, у меня никогда не было животных, и мне всегда казалось, что люди слишком носятся со своими любимцами, но этот, понимаете, он…
Он хорошо меня выдрессировал…
Настоящий господин, как я вам говорила… Не знаю, что бы я делала без него. Он был моим ангелом-хранителем, nanny, [176] инструктором по плаванью, наперсником, посланником, антидепрессантом… в общем, всем на свете… Когда я теряла детей из виду, он мне их приводил, когда на меня нападала хандра, он вытворял бог знает что, лишь бы меня развлечь… То кинется за курицей, то за мячом, то цапнет за ногу почтальона, его любимое воскресное лакомство… О да! Он из кожи вон лез, чтобы я снова улыбнулась! Вот почему я… Я до конца буду выносить его на руках…
– А эти ваши вечерние посетители?
– На следующий день после его появления фары снова были на месте. Я стояла в ночной рубашке у кухонного окна, и мне кажется, он почувствовал, что мне страшно… Он стал рычать и лаять, как безумный, у двери… Я только успела открыть ее, как он был уже на другом конце аллеи. Думаю, всю округу перебудил… А я в ту ночь заснула спокойно. И потом тоже…
Поначалу местные жители называли меня женщиной с волком… Ну как там, – потягиваясь, спросила она, – готово?
– Готовлю заправку для салата…
– Прекрасно. Thank you, Jeeves. [177]
***– А вот тут мой сад…
Они находились за домом, и Шарль никогда в жизни не видел столько цветов.
Сад был дикий, хаотичный, удивительный, под стать всему остальному.
Ни аллей, ни бордюров, ни цветников, ни клумб, ни газона. Только цветы.
Повсюду.
– Поначалу сад был великолепен… Его разбила моя мать, но потом… не знаю… с годами… все пошло наперекосяк… Конечно, я мало им занимаюсь… Времени не хватает… Всякий раз, когда мама приезжает, она расстраивается и весь отпуск проводит на четвереньках, пытаясь разобраться, где что сажала… В этом она намного больше англичанка, чем отец… Просто она великий садовод… Фанатка Виты Сэквилл-Вест, [178] член Королевского Садоводческого общества, Королевского Национального общества любителей роз, Британского общества любителей клематисов и всяких других… В общем вы поняли…
Шарль всегда думал, что розы – это такие цветы с удлиненными бутонами, и чаще всего они розового или белого цвета, или красного, те самые, из которых флорист помогает вам составить букет, чтобы поразить впечатлительную даму. Потому был крайне удивлен, узнав, что все эти кустарники, лианы, зонтики, ветвящиеся и ползучие, и даже те, с совсем простыми лепестками – все это тоже розы.
Посреди цветов – большой стол со стульями, еще более разномастными, чем в кухне, вокруг беседка, увитая самой разнолистной растительностью, какая только может расти и виться. Кейт с удовольствием принялась называть имена растений:
– Глициния… Клематис… Жимолость… Бигнония… Акебия… Жасмин… Красивее всего здесь в августе. Так приятно посидеть на закате, отдохнуть после трудного дня, когда все ароматы выплескиваются в вечернюю свежесть, это… это чудесно…
