Джеффри Арчер - Дети судьбы
Она отступила на шаг от пюпитра, а её сторонники бурно зааплодировали; затем она обратилась к Флетчеру:
— Возможно, человек, который имел привилегию обучаться в Хочкисе и Йеле, не может этого полностью осознать.
«Чёрт! — подумал Флетчер. — Я забыл сказать, что Энни была членом школьного совета и мы только что определили Люси в хартфордскую государственную начальную школу, а не в привилегированную платную».
Как можно было предсказать, дальше последовали вопросы о местных налогах, персонале больниц и борьбе с преступностью. Флетчер после первого залпа успокоился и уже решил, что сессия окончится вничью, когда модератор попросил задать последний вопрос.
— Считают ли кандидаты себя полностью независимыми или их политику будет им диктовать партийная машина, а их голоса в Сенате будут зависеть от взглядов политических деятелей, ушедших в отставку? — спросила Джилл Бернард, ведущая уикендовых радиобесед, в которых чуть ли не каждый день участвовала Барбара Хантер.
Барбара Хантер немедленно ответила:
— Как все вы знаете, для того, чтобы добиться выдвижения своей кандидатуры от партии, я боролась отчаянно, и, в отличие от некоторых, я не получила этого назначения на блюдечке. Фактически я боролась всю свою жизнь, потому что мои родители были бедными людьми и я вовсе не в сорочке родилась. И позвольте мне напомнить вам, что я не колеблясь выступала против собственной партии, когда считала, что она неправа. Это не прибавляло мне популярности, но никто никогда не сомневался в моей независимости. Я не буду весь день сидеть на телефоне, спрашивая совета, как мне голосовать. Я сама буду принимать решения и отстаивать их.
Когда она закончила, раздались бурные аплодисменты.
Флетчер снова почувствовал тяжесть в желудке, пот на ладонях и слабость в ногах. Он посмотрел на публику: все глаза впились в него.
— Я родился в Фармингтоне, в нескольких милях от этого зала. Мои родители всю жизнь активно способствовали процветанию Хартфорда своей профессиональной деятельностью и добровольной, в особенности в больнице «Сент-Патрик». — Он посмотрел на своих родителей, которые сидели в пятом ряду; его отец высоко поднял голову, а мать опустила. — Моя мать так часто заседала в советах неприбыльных учреждений, что я чувствовал себя почти сиротой. Да, миссис Хантер права, я действительно учился в Хочкисе. Это была привилегия. Да, я окончил Йель — великий коннектикутский университет. Да, я стал президентом студенческого совета, и ещё я был редактором журнала «Йельское юридическое обозрение», и поэтому меня пригласили на работу в одну из наиболее престижных юридических фирм в Нью-Йорке. Я не прошу прощения за то, что я никогда не удовлетворялся вторым местом. И я с радостью отказался от всего этого, чтобы вернуться в Хартфорд и послужить обществу, в котором я вырос. Кстати, что касается зарплаты, которую мне предлагает штат Коннектикут, я не смогу на неё позволить себе чересчур много сорочек, и пока никто ничего не предлагал мне на блюдечке.
Публика разразилась аплодисментами. Флетчер подождал, пока они затихнут, и продолжал, понизив голос почти до шёпота:
— Давайте не будем скрывать того, что имела в виду леди, задавшая этот вопрос. Буду ли я всё время сидеть на телефоне, разговаривая с моим тестем, сенатором Гарри Гейтсом? — Некоторые в публике рассмеялись. — Позвольте мне напомнить вам кое-что из того, что вы, без сомнения, и так знаете о Гарри Гейтсе. Он верой и правдой служил нашему обществу двадцать восемь лет, и, откровенно говоря, — при этом Флетчер повернулся к миссис Хантер, — ни один из нас не достоин занять его место. Но если я буду избран, я, конечно, воспользуюсь его мудростью, его опытом и его дальновидностью; этого не сделал бы только самовлюблённый эгоист. Однако позвольте мне со всей ясностью сказать, — продолжал он, снова повернувшись к публике, — что я буду человеком, который достойно представляет ваши интересы в Сенате.
Когда модератор поблагодарил обоих кандидатов, Флетчер сделал то, что ему накануне посоветовал Гарри: он подошёл к своей противнице и долго жал ей руку, чтобы фотограф газеты «Хартфорд Курант» успел заснять это рукопожатие.
На следующий день эта фотография появилась на первой странице газеты и произвела именно то впечатление, на которое рассчитывал Гарри Гейтс: мужчина ростом в шесть футов и один дюйм возвышается над женщиной ростом в пять футов и семь дюймов.
— И не улыбайтесь, выглядите серьёзным, — добавил тогда Гарри. — Нужно, чтобы все забыли, как вы молоды.
Флетчер прочитал подпись под фотографией — хрен редьки не слаще. В редакционной статье говорилось, что он во время дебатов стоял на своём. Но в опросах общественного мнения Барбара Хантер всё ещё опережала его на два процента. До выборов оставалось только девять дней.
32
— Ты не возражаешь, если я закурю?
— Нет, одна только Су Лин этого не одобряет.
— Мне кажется, она не одобряет и меня, — Джулия Киркбридж щёлкнула зажигалкой.
— Не забудь, что мать её воспитала в очень строгих правилах, — сказал Том. — Она сначала даже Ната не одобряла. Но она изменит своё мнение, когда я ей сообщу…
— Шшш! Пусть это пока останется нашей маленькой тайной. — Джулия глубоко затянулась и добавила: — Мне нравится Нат; вы с ним составляете очень хорошую команду.
— Да, но я хотел бы закончить сделку, пока он в отпуске, особенно после того, как он добился успеха, приобретя контрольный пакет акций нашего главного конкурента.
— Я могу это понять, — сказала Джулия. — Но как ты оцениваешь наши шансы?
— Кажется, на торгах остаются только два-три серьёзных конкурента. Ограничения, поставленные городским советом, устранят случайных ковбоев.
— Ограничения?
— Совет требует не только, чтобы торги проходили на открытом аукционе, но и чтобы при подписании была выплачена полная сумма.
— Почему? — спросила Джулия, садясь на кровати. — Раньше я всегда платила десять процентов задатка и думала, что мне дадут по крайней мере двадцать восемь дней, чтобы полностью расплатиться.
— Да, такова нормальная практика, но этот участок стал злободневным политическим вопросом. Барбара Хантер требует, чтобы не было никаких задержек, потому что недавно одна или две сделки провалились, когда выяснилось, что у претендентов нет достаточного количества денег для завершения сделки. И не забудь, через несколько дней — выборы, так что совет хочет быть уверенным, что потом не придётся проводить аукцион вторично.
— Значит ли это, что мне нужно будет к следующей пятнице вложить в ваш банк ещё три миллиона? — спросила Джулия.
— Нет, если мы победим на аукционе, банк даст тебе краткосрочный заём.
— А если я откажусь от сделки?
— Нам это ничем не грозит, — ответил Том. — Мы продадим участок следующему претенденту, а твои полмиллиона покроют все наши убытки.
— Банки! — презрительно воскликнула Джулия и залезла под одеяло. — Они никогда не прогорают!
* * *— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, — сказала Су Лин, когда самолёт подлетал к лос-анджелесскому аэропорту.
— Да, мой цветочек.
— Ты можешь провести неделю, не звоня в банк? Не забудь, для Льюка это первая большая поездка.
— Для меня — тоже, — Нат обнял сына. — Я всю жизнь хотел побывать в Диснейленде.
— Перестань паясничать, мы договорились, и соблюдай договор.
— Я хотел бы только проследить, чтобы Том правильно закончил сделку с компанией Джулии.
— Том имеет право на свой собственный триумф без помощи великого Ната Картрайта. В конце концов, именно ты решил ей довериться.
— Ладно, — сказал Нат. — Но ты позволишь мне позвонить ему в пятницу вечером, чтобы узнать, принята ли наша заявка на торгах за «Сидер Вуд»?
— Хорошо, но только если ты не будешь ему звонить до пятницы.
— Папа, мы покатаемся на спутнике? — спросил Льюк.
— Конечно, — ответил Нат. — Иначе зачем ты летишь в Лос-Анджелес?
* * *Том встретил Джулию на вокзале и отвез её прямо в городской совет. Там шла уборка после вчерашних дебатов. Том прочёл в газете «Хартфорд Курант», что на дебатах присутствовало больше тысячи человек, и газета намекала, что между кандидатами нет особой разницы. В прошлом Том всегда голосовал за республиканцев, но сейчас он подумал, что Давенпорт — вполне достойный кандидат.
— Зачем мы пришли так рано? — спросила Джулия, нарушая ход его мыслей.
— Я хочу осмотреть зал, — объяснил Том, — чтобы нас не застали врасплох, когда начнётся аукцион. Не забудь: всё это может занять лишь несколько минут.
— Где, по-твоему, нам сесть?
— Справа, в одном из средних рядов. Я уже сказал аукционисту, какой знак я ему подам, когда буду выставлять предложение.
