Ирина Солодченко - МУХА НА ВЕТРОВОМ СТЕКЛЕ
– Да… И вечно жалуются… Мы – самая жалующаяся нация в мире…
– Ты знаешь, я когда работала в налоговой, думала: ой какое плохое государство! Пыталась даже поменьше штрафовать. А теперь, когда поработала на этих якобы несчастных предпринимателей, хочу назад в налоговую. И буду драть с этих предпринимателей по три шкуры! Потому что везде одно – использовать тебя и выбросить. Использовать и выбросить! Другого нет. Прихожу, налаживаю работу, и на первых порах это занимает много времени, директор доволен – бухгалтерка днюет и ночует у компа. Потом когда налаживаю, появляется свободное время, уже нет необходимости весь день сидеть на работе за небольшую зарплату. И на этом этапе меня начинают прессовать, нагружают другим работами и доводят до увольнения…
Дома он как можно тише открыл двери своим ключом и бочком вполз в прихожую. Из комнаты доносился негромкий гул, очевидно Светка там дремала перед телевизором. Чтобы не тревожить супругу, он прошел на цыпочках в кухню, и, наложив на тарелку всякой еды, уселся на такой родной, такой уютный диванчик. За тарелкой установил ноутбук и, нацепив на нос очки, проверил интересующий его профиль на кауче. Без изменений. На профиле Тео обнаружил, что скандинав уже добрался до Австралии и осел там на постоянке с какой-то телкой.
Итак, двадцатилетний сопляк Тео, который не дождался выпускных экзаменов, а уехал в кругосветку без всяких громких слов, уже походу нашел себя. Тео не пишет дурацкие отчеты, кто его и куда подвез, а изъясняется просто:
«I'm in constant Motion. Motion which is out of my control. Motion that has made me transient as well as genuinely happy and healthy. I don't do well with authority but I do get along well with people, especially the crazy ones – the ones that never listened when they were told to grow up (it's a trap…), the ones who see the mankind is basically raping this planet under the pretext that it's apparently ours the ones that smile, the men that wear skirts, and the women who wear men's clothes. Simply people who create their own reality»…
Услышав шорох переползающего в египетскую спальню тела, с удовольствием перебрался в свое кубло. Поклацал бездумно каналами, пропуская новостные. Принципиально знать не хотел, что там в Раде, «новости МЧС» на канале 1+1, о том, где какая коза сдохла.
Что ж, настроение ничем не лучше, чем до автостопа… Даже хуже… Вот недавно просмотрел сериал Downtown Abbey… 20 годы, революция, разруха, все графья в имперской России друг друга ненавидят и подставляют, а народ так просто гнобят и уничтожают. А тем временем в Англии… Все хотят помочь кому-то оступившемуся. Работает полиция… Мы сейчас только учимся позитиву… мы только внизу этой постсовковой лестницы, и надежда исключительно на новое поколение. Его поколение – уже пропавшее.
Как говорила Ева? «Ты пытаешься искать себя, а это уже хорошо».
Эх, Ева, Ева…
Следующий вечер снова с ноутбуком на животе и новости CNN, ABC. Любые новости, кроме украинских. С тех пор как вернулся, понятия не имеет, что там в Раде, так же как, что происходит за окном. Как там Юля? Ее уже выпустили из допры, или она все еще продолжает изгаляться над тюремщиками?
И вдруг по ABC наткнулся на прямой эфир непонятно чего. Какая-то комната, в зале – столы, за столами компьютеры, а в президиуме толстый чел дает пресс-конференцию. Камера почему-то все время берет крупным планом девушку в очках, уставившуюся а монитор. В комнате много столов с компами, но оператор постоянно возвращается именно к этой скромной девушке с идеально зачесанными гладкими темными волосами, одетой в простого покроя синюю блузку. Толстый чел все время смотрит на свой телефон, и отвечает на реплики из зала… Было похоже, что представитель компании рекламирует свой телефон, потому что часто звучало название фирмы Apple. На следующий вечер по ABC опять тот же зал, и та же девушка уже в другой кофте крупным планом. Какая-то статистка, может, фиксирует за компьютером ход пресс-конференции. Тут к статистке подошла женщина, одетая в строгий синий костюм. Они пошептались о чем-то, и потом статистка направилась к столу президиума. Сегодня она дает пресс-конференцию? Села на фоне флага США, налила себе спокойно водички, а другой толстый дядька встал и начал задавать ей вопросы. И ту он начал ловить каждое слово. Дядька задавал девушке неделикатные вопросы о личной жизни, а та отвечала, типа, да я его любила, мы поехали туда-то, сначала жили в Калифорнии, а потом снимали квартиру, платили за нее 50/50. Что за чушь? И тут до него дошло, что это – суд. Оказалось, судят некую Jodi Arias за убийство. Когда-то он присутствовал на судебном заседании. Один приятель по пьянке надебоширил, так его усадили в клетку, как какого-то рецидивиста. В украинских судах даже женщины сидят в клетках. А тут убийца сидит чистенькая, прямо из парикмахерской, одета аккуратно и чисто. Блин, да мы еще в 16 веке…
И тут впервые мелькнула мысль о бессмысленности своего существования. Зачем мучиться? Пара минут – и все готово. Зачем все это? И даже задумался над методами. Когда-то один знакомый врач утверждал, что люди с физическими болями борются за жизнь до последнего. А если боль душевная… Жизнь такого человек для него не стоит и копейки.
Да еще и август выдался липким и грязным. Все вокруг серо, как в ноябре, и он вспомнил, как Онер сказал как-то: «Для меня Украина – что-то серое… Бесцветные дома, неулыбающиеся люди и тусклое небо». Так и есть, Онер, все серо-грязное. Вчера на остановке трамвая чуть не вырвало завтраком от отвращения. Долго искал, как перейти дорогу, чтобы не вступить в дерьмо, кругом – сплошной мусор. Прямо на остановке трамвая явно незаконно функционировал ганделик, возле которого топтались пьяные мужики.
Доавтостопная депрессия показалась цветочками. Система не прощает тех, кто из нее выпрыгивает. Если бы он не катился как дурак под эти идиотские 30 градусов, не занимался бы ребячеством, то сейчас бы уже сидел в приличном офисе, может быть даже в отдельном кабинете. И, может быть, даже снял бы себе квартиру, или нашел бы телку с жилплощадью. Бездна вариантов. Он сам убил свою мечту вырваться из этого болота. Теперь надо ждать удобного случая… Дурак… Бес попутал… Теория программ… Под чью он попал? Под Таськину? Под программу Ромы? Под чью???
… В начале осени Петр Леонидович грустно объявил, что дела плохи, и теперь сотрудники будут по субботам дежурить до обеда. По очереди. Понятно, что без оплаты. Какая оплата за дежурство? ДЕЖУРСТВО – это ключевое слово, а Петр Леонидович словами не бросается.
Дианка потянулась за листком бумаги и принялась царапать заявление об уходе… Наверное, надо бы утешить девчонку, но – нет сил.
Взрослая. Сама утешится.
Когда стрелка часов на стене показала 17.30 он резко встал.
– Я пошел удалиться, – бросил холодно, закрывая за собою дверь.
Дианка походу даже не посмотрела ему вслед.
И он уныло поплелся куда попало. Отойдя немного от офиса, вздохнул на полную грудь и обрадовался, что сегодня без машины. Хотелось прогуляться. И решил направился к центру пешком. Там долго бродил узкими улицами, притворяясь, что изучает витрины, а на самом деле пугливо осматривал свое отражение. Сверху накрапывал дождик… Сыро и промозгло. Противно моросило, и без зонтика тонкая ветровка постепенно промокла.
Минут пять стоял на перекрестке, не зная, куда идти. Домой? Только не это. Кому-то позвонить? Кому? Дианке? Она его предала. Толяныч? Боже упаси.
И тут резко заверещал телефон. По мелодии – кто-то из знакомых, но не близкий. Но и не чужой. Кто-то средний.
– Тут это… Такая тема… Литва хочет с тобой перетереть…- рявкнул Кислый так громко, что в ухе зазвенело.
– Литва??? – Да… – Когда? Где? Зачем?
– Не врубай босса. Я тебя заряжаю, остальное не мое ведомство. Подлетай к чучелу этого… как его Ленина. Тебя братаны оттуда заберут. Через полчаса…
– OK
– Отак в цвет.
Вот это номер… И чем он мог заинтересовать Литву? И откуда вообще Литва знает о его существовании? Теперь уж он не на распутье, а полностью раздавленный. Где он перешел дорогу Литве, непонятно… Может, кинуться с моста в Днепр? Решение всех проблем.
И тут снова зазвонил телефон. Пьяный вдрабадан Василь Васильич решил его доконать.
– Мы тут сидим на работе… – плаксиво затянул пенсионер. – С мужиками… Максим, вот что я тебе скажу. Я тут рассказал мужикам про турков… Они рыдают… Нас тут 6 мужиков. И как соберемся, так каждый рассказывает свою историю. Одно и то же. Макс… Одно и то же!
Ошеломленный, он молча слушал, не в силах выдавить из себя ни слова.
– Ну а что делать? Макс? Это замкнутый круг. Ничего изменить нельзя. А внуки? И где я буду жить? А наживали добро 40 лет вместе? Как его поделить?
Василь Васильич, не до тебя сейчас. И отключив телефон, он сунул его в карман.
Тут свои проблемы. От Литвы прятаться бесполезно. Может, за ним следят? Решил даже поиграть в слежку. Останавливался у витрин, неожиданно оглядывался, наклонялся, якобы, чтобы завязать ботинок… Но наружки так и не срисовал.
Зашел в супермаркет попить кофе и немного обсохнуть. Еще есть целых 15 минут обдумать, что его сегодня ждет. Литва – это полукриминальный авторитет по фамилии Литвиненко. Он не светился на телевизоре, не открывал детские площадки, не покупал футбольные клубы, и никто даже особо не знал, как он выглядит. Но лет 10 назад имя его часто упоминалось в связи с какими-то разборками. Последнее время Литва зарекомендовал себя как серьезный бизнесмен, живущий преимущественно где-то за границей. В общем, человек-невидимка. Но все знали, что своей невидимой рукой Литва держит за шкебот городские власти. Фирмы его занимались чем-то связанным с программным обеспечением, и все горожане мечтали туда попасть правдами и неправдами. Для большинства работников – свободный график работы, как в Google. Хочешь, сиди днем, хочешь работай ночью -главное, чтобы работа делалась. Короче, фирма будущего. Все другие местные олигархи – сплошная соковыжималка. «Алек», «Интерпайф» – все его знакомые, работающие там, жаловались на ненормированный рабочий день, дикую загруженность и скотское отношение…
