Василий Швецов - Горькая новь
- Отобрать ружьишки и лошадей у этих вояк надо и отпустить их с миром, пусть драпают пешочком до Солонешного. Давайте решать, кто с кем и как должен действовать. А уходить из села я не хочу, во - первых из - за Домны, а во - вторых, кто - то все равно должен остаться. У нас много больных, куда мы их потащим. Я где - нибудь обоснуюсь тут в Будачихе. Связь с деревней мы наладим, переживём до весны, господь даст, а там вы вернётесь с многочисленной армией, тогда - то и рванем все вместе.
- Общее руководство возлагаю на тебя. Собирай взводных и распределяй между ними дома. И с богом!
При сборе отряда черновские собаки подняли истошный лай, в окнах слабо мелькал свет от жировушек. Шла вторая половина ночи. Забрав с собой пять, запряженных в сани, подвод с возчиками, отряд двинулся на Тележиху. А в это время красноармейцы пятой роты, по всем квартирам спали крепким сном, винтовки стояли по углам, обувь сушилась на печках. Спало и начальство. Посты были в трёх местах - возле дома Неустроева, на глинке и у ворот нижней паскотины. Был и разъезд. Как только разъезд отъехал от верхнего поста, сюда тихо подошли разведчики Колесникова и обезоружили четырёх постовых. Один из них заговорил, вцепившись винтовку:
- Не балуйте дяди, вы чё пьяные чё - ли, меня ведь за потерю оружия и расстрелять могут, да и бандиты, не ровён час, могут набежать.
- А мы и есть бандиты - сказал Буньков. Посадили их в сани и двинулись дальше. Заходили по четыре пять человек в избы. В крайний дом Лазаря Колупаева, по - родственному, зашёл сам Колесников с шестью бойцами. В углу у рукомойника стояло шесть трёхлинеек с подсумками, на полу спали четверо солдат, да двое на полатях. Хозяйка Пименовна свесила ноги с печи, увидев свата, хотела что - то сказать, но Колесников опередил её и спросил, где сват, она молча показала рукой на вторую комнату.
В это время створки дверей распахнулись, и оттуда высунулся лохматый Лазарь.
- Не ждали, а я вот в гости пожаловал.
- Милости просим, сват Ларион Васильевич.
Красноармейцы при тусклом свете жировушки, путая одёжку и обувь, суетливо одевались. На тех, что лежали, замерев на полатях, пришлось прикрикнуть, и они кубарем скатились один на другого. Дударев рявкнул - поспешай! Они стали одеваться, натягивая одёжку, как попало. Когда солдат вывели, Колесников подошёл к свату и поздоровался с ним за руку, а хозяйка стала расспрашивать о своём зяте Мартяше, предложила быстренько напечь блинов, но Ларин Васильевич махнул рукой и вышел вслед за всеми.
По этому же порядку, где жил Колупаев, из шести домов уже выводили обезоруженных солдат и под охраной, мимо школы, повели в дом Фрола Абатурова. Сюда подводили со всех концов села красноармейцев большими и малыми группами, Изредка конвоиры предупреждали, чтобы не баловали, а то придётся стрелять. Это были юнцы и некоторые канючили, обращаясь к конвойным:
- Дяденьки, не надо нас убивать, ведь мы мобилизованы.
- Никто вас убивать не думает, ваше дело выполнять, что вам скажут и молчать.
Всего обезоруженных было около сотни человек. Не было ни одного выстрела, ни одного резкого крика пока разъезд не наехал на группу повстанцев. Они повернули к штабу и подняли там переполох. Штабные вместе с часовыми по ограде через забор и к ревкому, падали в розвальни дежурных подвод и неслись вниз села. Услышав шум и увидев, хотя и было ещё темновато, убегающих, председатель Новосёлов заседлал старого Сивку и тоже потрусил им вслед. Дежурные со сборни все разошлись, в селе снова безвластие.
Рано утром Колесников решил взглянуть на полонённую рать и поехал всем штабом к Абатурову. А там, хотя дом был и большим, их набито, как сельдей в бочке.
Фрол Макарович, может быть у тебя есть какие - то дела, вон сколько работников - дармоедов к тебе привели.
- Ларион Васильевич, да сейчас и самому - то толком делать нечего. Вот если бы ты во время сенокоса такую рать в деревеньку пригнал, мы бы чуть - чуть отдохнули. А лучше бы без войны, и когда только всё это закончиться?
- Один бог знает Фрол Макарович. Ну, как рассветает, пусть эти ребятёшки идут на все четыре стороны. Зашел в дом и Лазарь, он принёс чёрный валенок, в ночной кутерьме кто - то одел один свой белый и один хозяйский - черный, надо обменять.
Вслед убегающим Колесников направил конный разъезд с наказом, не догонять и обстрелять для острастки, но ни в кого не попадать.
У Колесниковых дома снова, как на сборню, идут посетители. И зачем идут, - ворчит Филипповна, чем он им поможет, ведь он сегодня здесь, а завтра, один бог знает, что с ним будет. Пришёл Сафон Черданцев и доложил, что отобрано сто две винтовки и десять цинок с патронами, да патронов россыпью больше двух тысяч и три нагана. Винтовки и патроны собраны у Дударева. Их сейчас раздают тем, у кого были охотничьи ружья.
К посту, что стоял внизу у паскотины, подъехал на кобыленке старик. Одет он был в старый полушубок и подшитые валенки. На санях привязан черёмуховый короб, в котором лежали две торбочки с кусками хлеба, видно просил милостыню. Возле постовых остановился сам и охотно стал отвечать на расспросы, что едет он из Белого Ануя, фамилия его Постников Ерофей, что в Тележихе у него живёт сват Василий Зосимыч Жигулев.
- А ты дед, случаем не шпиён?
- Да что вы, благодетели, мне уже пора о душе думать, а не в ваши игрушки играть.
- Где сват - то живёт, помнишь? Ну и поезжай, с богом.
Дедок направил кобылу прямо к дому Колесникова. Зашёл, перекрестился на образа, и начал не спеша снимать шубенку. Попросил распороть воротник и сказал, что там у него атаману письмо от Пьянкова.
Вскоре приехали Ваньков с Буньковым. Они попросились у Колесникова, раз уж скоро уходить из волости, то неплохо бы солонешенцам съездить на прощание домой. Свой план объяснили вкратце. Идти двумя дорогами Язевской да Ануйской и при входе в село начать стрельбу. Наверняка там начнется паника и обезоруженных солдат должно, как ветром выдуть из деревни. Завтра к девяти утра вернёмся.
* * *На работу в волревком мы, обычно собирались в половине девятого. Позавтракав, я не мешкая, отправился на службу. Перед зданием ревкома, с парадной стороны, у коновязи запряженные и много верховых коней. Зал и отделы полны красноармейцев, большинство их на полу вповалку спали. Значит, опять работать не будем. Среди красноармейцев один был одет в старенький полушубок и подшитые пимы. Над ним посмеивались, просили рассказать, с кем поменял обмундирование, что взял в придачу.
- Я спал, вдруг меня как собаку за шиворот поднимает, какая - то волосатая рожа и ставит на ноги. Всех заставили одеваться, а я надёрнул, первое попавшееся, да и в сенях в этой кутерьме присел среди кулей. Эти, зверюги, меня и потеряли. Они наших увели, а я выскочил из дома и прямо в штаб. Если бы не я всех бы переловили. Ну а остальных сперва погнали в гору, там, говорят у них могилки и сейчас, наверное, уже расстреливают.
В кабинете председателя шёл разговор на высоких нотах. Командир роты упрекал, что в Тележихе всё население бандитское, а их об этом не предупредили. И ночью почти всех обезоружили и взяли в плен и пленных, как говорят, уже расстреляли.
Секретарь волпарткома Фёдор Маркелович Лобанов усмехнулся, - слушая вас, товарищ, Калнин, просто диву даешься, будто бы сейчас говорит не командир воинской части, а торговка семечками. Из Тележихи нами уже направлены тридцать два коммуниста в отряды чон. Трое из них погибли в боях, да двадцать коммунистов находятся там, в резерве. Бандиты их не трогают, потому, что боятся за свои семьи. Мы и остальных в нужное время отправим на ликвидацию банды. Если вы чувствовали свою слабость, то сразу бы попросили у нас помощи, вам бы ни кто не отказал. А вы сюда ехали, как к тёще на блины. Калнин молчал, он знал, что главное наказание ему ещё впереди. А в это время, по Язёвской дороге через Ануй гурьбой шли обезоруженные красноармейцы, целые и невредимые только изрядно перепуганные. Веселья среди них не наблюдалось.
Командиры армейского отряда всё ещё не могли прийти в себя. Транспорт от волревкома не отпускался и площадь походила на конный двор. Ранкс уехал в Матвеевку, Александров в Макрьевку, Лобанова срочно вызвали в Черемшанку. Мы работники отделов, закрыв свои бумаги в шкафы, слонялись из кабинета в кабинет. Дождавшись вечера, все пошли по домам. В это время за селом началась стрельба. Я быстро рванул на квартиру, на встречу мне из оград выскакивали красноармейцы и бежали на площадь. Когда запыхавшись я прибежал домой, то мои хозяева уже сидели в подполе. Следом за мной пришёл и хозяйский зять Пахом. Он был навеселе и с бутылкой самогона и, как его не уговаривали, в подпол не полез, не полез туда и я. На завтра узнаю, что всё произошло, как и рассчитывали Ваньков с Буньковым. Красноармейцы бежали в сторону Медведевки, бежать было легко, оружия ни у кого не было.
Колесников послал своего сына, чтобы объявили общий сбор, а сам направился в ревком, хотя председатель сбежал, но секретарь был на месте. Когда Колесников вошёл, секретарь встал, поздоровались, но руки друг другу не подали.
