Салчак Тока - Слово арата
Карсыга терпеливо ждал, пока мы купались. Когда мы вылезли, он оправил на себе рубаху и, довольный своим видом, направился от плота. Мы подхватили вещи и догнали его. Остальные встречавшие нас куда-то исчезли.
Возле деревянного домика с покатой крышей Карсыга остановился.
— Здесь ночевать будете. Заходите, товарищи.
В домике было три комнаты. В самой большой из них стояла железная печка, непонятно зачем принесенная сюда в такую жару.
Обведя широким жестом стены, Карсыга не без гордости произнес:
— Ну как, нравится? Сам готовил для вас.
— Хорошо, хорошо! — похвалили мы. — С дороги здесь лучше, чем в раю.
Карсыга, довольный, рассмеялся.
Отдыхайте. Утром встретимся.
* * *В ту ночь я почти не спал. Все думал и думал, что ждет меня, какую поручат работу, как буду жить… Поднялся я на рассвете, когда солнце только-только выглянуло из-за вершины Ондума и ласково лизнуло землю.
Четыре года — немалый срок. Многое, должно быть, изменилось здесь.
Наспех одевшись и умывшись, я выбежал на улицу. Обошел весь город из конца в конец. Кызыл заметно вырос. Появились двухэтажные деревянные дома. На берегу реки построили лесопильный заводик. Вдоль улиц поставили столбы с проводами…
Смешно, конечно, было равнять малюсенький городок с Москвой, но я то тут, то там видел новое, думал, шагая пыльной улицей, что когда-нибудь вырастут здесь, на этих песках и прибрежном щебне, на месте зарослей караганника, красивые кварталы.
С этой мыслью я и вернулся туда, где мы ночевали. Я рассказал товарищам, куда ходил и зачем ходил. Вид у меня, должно быть, был настолько взбудораженный, что ребята не утерпели, пошутили:
— Знаем, знаем, как и где ты осматривал город! Мало ли куда можно заглянуть.
Пришел Карсыга. Достал портсигар, положил на ладонь и средним пальцем постучал по крышке. Бережно, точно это был очень сложный механизм, открыл его, сунул в рот папиросу и протянул портсигар нам. Желающих угоститься не оказалось, и портсигар быстренько нырнул в карман хозяина.
— Как ночевали, какие сны видели? — спросил Карсыга, лихо пустив в потолок тонкую струю дыма.
— Ночевали хорошо, — ответил Шагдыр. — Не заметили, как ночь прошла. Только один не спал, чуть свет куда-то бегал. Город, мол, осматривал… Гм, гм!
— Ну, без шуток можно обойтись, а без чая — нельзя, — сострил Карсыга.
Мы шли дорогой, по которой я только что гулял. Я толкал ребят, показывая на восхитившие меня перемены, и они тоже начинали пристальнее вглядываться в нашу молодую столицу. Их — я это чувствовал! — город тоже начал кое-чем удивлять.
Мы прошли мимо двухэтажного здания, непохожего на все другие: будто два огромных сундука поставили один на другой.
— Что это за дом, тарга?
Карсыга почтительно сказал:
— Здесь помещается Центральный Комитет революционной партии. Сейчас чаю попьете и явитесь сюда за назначениями. Я тоже когда-то сюда приходил. А вот теперь стал одним из важных работников иностранного министерства.
Подмигнув нам, Шагдыр осведомился:
— На какой же вы теперь важной работе, если можно узнать?
— Второй человек после министра иностранных дел. Должность моя называется нирма. Вам это не понять — слово монгольское. Ну, а если по-тувински сказать, это будет почти что заведующий хозяйством, — важно сказал Карсыга.
Теперь уже и Седип-оол не удержался от вопроса:
— Трудная, должно быть, у вас служба. Простой человек даже слова такого — нирма — не поймет.
— О-о! — Карсыга был явно польщен. — Это не маленькая должность, и не каждый с нею справится. У меня на руках десять коней. Сильная черная машина тоже в моем распоряжении. Приходится и жилье готовить, и дрова заготавливать… Людей из-за границы я же встречаю…
— Большая, большая должность! — согласился Седип. — Почти что саит.
— До саита, правда, немного не хватает, — серьезно и солидно ответил Карсыга, не поняв насмешки. — Однако скажу: без моей работы — нег и его работы. Короче сказать, я у саита правая рука, парни. Ну, вот и столовая!
«Правая рука» министра иностранных дел представил нас двум хакаскам-поварихам:
— В Москве учились! И вот приехали. Нельзя ли ребяткам у вас питаться?
Девушка лет двадцати с полными щеками и большими карими глазами оглядела нас.
— Мы и так уже пять человек кормим. Куда же еще?.. И потом, какая будет плата?
— Вы не беспокойтесь, мы ненадолго…
— «Ненадолго»! — играя глазами, передразнила меня повариха. — В Кызыле других столовых нет. Кто же вас накормит? Без нас пропадете!
Она рассмеялась и ушла на кухню. Скоро нам принесли по большому куску мяса, поджаренного по-тувински, картофельные пирожки и зеленый чай в огромном чайнике.
— Садитесь, — пригласила девушка. — А плату сами подсчитайте. Небось, сумеете, ученые, раз в Москву ездили.
Основательно подкрепившись, мы вышли на улицу.
— Ну вот. А теперь я вас доставлю в Центральный Комитет партии.
Мы решили не обижать нашего провожатого. Пусть уж до конца играет перед нами этакого значительного и незаменимого товарища. Он и вправду хорошо позаботился о нас. А чем мы еще могли польстить Карсыге, как не просьбой дать совет?
— Скажите, а к кому нам лучше сначала пойти в ЦК?
Карсыга задумался.
— Секретарей Центрального Комитета трое — Шагдыржап, Пюльчун и Чурмет-оол. Я думаю, вам надо прежде всего насчет работы пойти к Пюльчуну.
Мы остановились возле квадратного дома-сундука. Карсыга оправил рубаху, внушительно прокашлялся.
— Поднимитесь на второй этаж. С правой стороны будет дверь. Там сидит тарга Пюльчун… А я пойду в свое иностранное министерство. У меня там дела. Вы теперь сами обойдетесь, ребята. Прощайте.
Мы крепко пожали ему руку. Как ни говори, нирма Карсыга оказался неплохим человеком, и ему вполне можно было простить такую слабость, как небольшое хвастовство.
Мы поднялись на второй этаж и остановились перед дверью, обитой грязным войлоком. Вокруг ручки кошма была оборвана, торчали клочья. Да-а, внутри дом-сундук выглядел неважно.
Я постучал.
— Войдите!
За столом что-то писал наш старый знакомый Пюльчун, генерал Пюльчун, тот самый, что ездил в Москву с правительственной делегацией. Мы плыли вместе на плоту, вместе осматривали Шушенское.
— Здравствуйте, тарга!
Пюльчун перестал писать, поднял голову и сразу вскочил из-за стола. Он жал нам руки, тормошил нас.
— Баа! Когда приехали? Вот замечательно! В самую страду приехали. Ну, садитесь, рассказывайте. Как учились? Как ехали? Где остановились? Как отдохнули?
Он забрасывал нас вопросами, не давая нам отвечать.
Воспользовавшись тем, что Пюльчун закурил и поток вопросов на мгновение прервался, мы наперебой принялись рассказывать о себе.
Я протянул удостоверение об окончании КУТВа.
Пюльчун взглянул на бумагу, повертел ее и отдал обратно:
— Этого я не понимаю…
Шагдыр тоже показал удостоверение. Седип встал:
— А я в отпуск приехал. Но документ у меня есть.
— Ладно, ладно, — отмахнулся Пюльчун. — Зачем ваши бумаги? Садитесь!
И — ко мне с Шагдыром:
— Рад, рад, что вы закончили свое учение. Сами знаете, что такое для республики грамотные люди. Главный вопрос теперь — где вам работать? И вам это важно, и нам тоже. Но один я не решу. Надо посоветоваться с товарищем Шагдыржапом. Подождите меня тут.
Мы огляделись. Обстановка поразила меня. В небольшой полутемной комнате стояли три стула с шаткими ножками, диван с вылезшими пружинами и обшарпанный стол, когда-то крашенный в черный цвет. На полу валялись окурки и горелые спички. И это — кабинет секретаря ЦК… Странно!
Пюльчун вернулся, взял папиросу, прикурил, бросил спичку на пол и глубоко затянулся.
— Товарищ Седип, раз вы в отпуске — отдыхайте. Дома не были? Поезжайте. А вы двое идите со мной. К тарге Шагдыржапу.
Кабинет генерального секретаря был просторнее и светлее — широкие квадратные окна выходили на улицу. Однако порядка и чистоты здесь было немногим больше.
За столом сидел коренастый лохматый человек с усталым бледным лицом. Он поднялся, пожал нам руки.
Пюльчун доложил:
— Те самые ребята.
Шагдыржап не сказал ни слова. Не спеша достал папиросу, долго разминал ее, старательно раскурил. Потом стал расспрашивать, как учились, когда приехали, где остановились…
Мы ответили.
— Так. Сегодня и завтра можете отдохнуть. Мы обсудим, куда вас послать на работу. Ответ сообщим. Всего хорошего!
Ничего я не понял! Почему надо ждать? Ведь знали, что мы приезжаем. Даже встречать послали. Наверное, уже советовались, что с нами делать. И не говорят… И вообще, многое оказалось совсем не таким, как я себе представлял.
