Анна Гавальда - Просто вместе

— И вы больше никогда ничего о ней не слышали? Не видели ее?

— Нет. Только во сне… Во сне я часто ее вижу… Она смеется… Она такая красивая… Покажешь мне, что ты там нарисовала?

— Ничего. Вашу руку на столе…

— Зачем ты слушаешь мою болтовню? Почему тебя это интересует?

— Мне нравится, когда люди раскрываются…

— Почему?

— Не знаю. Похоже на автопортрет, вам так не кажется? Созданный с помощью слов…

— Ну а ты?

— А что я? Я не умею рассказывать…

— Ненормально, что ты проводишь все свое время с такой старухой, как я…

— Неужели! Вы точно знаете, что нормально, а что нет?

— Тебе бы следовало ходить куда-нибудь… Видеться с людьми… С твоими ровесниками! Ну-ка… Сними крышку с кастрюли… Ты помыла грибы?

— Она спит? — спросил Франк.

— Кажется…

— Слушай, меня подстерегла консьержка, придется тебе к ней сходить…

— Ты снова въехал в помойку?

— Нет. Это из-за парня, которого ты поселила наверху…

— О, черт… Он что-то натворил?

Он развел руками и покачал головой.

Пикуш разволновался, и мадам Перейра открыла застекленную дверь, прижав руку к груди.

— Входите, входите… Садитесь…

— Что происходит?

— Садитесь, говорю вам.

Камилла раздвинула подушки и присела на диванчик, обитый узорчатой тканью.

— Я его больше не вижу…

— Кого? Венсана? Но… Мы на днях столкнулись, он спускался в метро…

— Когда на днях?

— Не помню… В начале недели…

— Так вот, говорю вам — я его больше не вижу! Он исчез. Пикуш будит нас по ночам, так что я бы его не пропустила, сами знаете… Боюсь, с ним что-то случилось… Нужно сходить проверить, моя милая… Придется к нему подняться.

— Хорошо.

— Иисус Милосердный! Думаете, он умер?

Камилла открыла дверь.

— Эй… Если он умер, сразу мне скажите, ясно? Знаете… — Она нервно теребила медальон. — Мне не нужны неприятности в доме, вы меня понимаете?

— Это Камилла, впустишь меня?

Лай, какие-то шорохи.

— Ты откроешь или я позову кого-нибудь и высажу дверь?

— Нет… не могу… — ответил хриплый голос. — Мне слишком плохо… Приходи потом…

— Когда?

— Вечером.

— Тебе ничего не нужно?

— Нет. Отстань.

Камилла повернулась, чтобы уйти.

— Хочешь, я выгуляю твою собаку?

Он не ответил.

Камилла медленно спускалась по лестнице.

Она в полном дерьме.

Ей не следовало приводить сюда этого человека… Легко быть великодушной, распоряжаясь чужим добром… Нимб над головой она себе обеспечила! Наркоман на восьмом, бабулька, не вылезающая из постели, — и она за них отвечает! А ведь всю жизнь сама цеплялась за перила лестницы, чтобы не сломать шею. Просто блеск… Слава победителю. Довольна собой? Крылья при ходьбе не мешают?

О, проклятие!.. Не ошибаются только те, кто ничего не делает, так ведь?

Ладно, никто не хотел тебя обижать… Знаешь, на улице полно других бомжей… Один вон прямо перед булочной расположился… Почему бы тебе и его не подобрать? Ах у него нет собаки? Бедняга, знал бы он…

«Ты меня утомляешь… — ответила Камилла Камилле. — Ты меня ужасно утомляешь…»

А давай ему посоветуем… Пусть найдет себе шавку. Только маленькую. Трясущуюся от холода кудрявую болонку. Да, именно болонку. А может, щенка? За пазухой куртки… Тут ты точно сломаешься. У Филибера полно свободных комнат…

Удрученная Камилла присела на ступеньку и уткнулась лбом в колени.

Подведем итоги.

Она почти месяц не видела мать. Нужно что-то решать, иначе снова придется иметь дело со «скорой помощью» и промыванием желудка. Она, конечно, привыкла, но удовольствие все равно сомнительное… Один восстановительный период чего стоит… Да-а… Наша малышка все еще слишком чувствительна…

Полетта прекрасно помнила все, что происходило между 1930-м и 1990-м, но совершенно терялась между вчера и сегодня, причем с каждым днем ситуация только ухудшалась. Может, она теперь слишком счастлива? Она как будто сложила лапки и спокойненько шла ко дну… Ладно… В этом она все равно ни черта не смыслит… Сейчас Полетта спит, а потом придет Филибер, и они будут смотреть «Вопросы для чемпиона», причем Филу ни разу не ошибется, отвечая на эти самые вопросы. Оба обожают эту передачу. Вот и чудно.

А Филибер, он у нас Луи Жуве[51] и Саша Гитри[52] «в одном флаконе». Сейчас он пишет. Закрывается у себя и пишет, а два вечера в неделю репетирует. Судя по всему, новостей на любовном фронте нет. Ничего страшного. Отсутствие новостей — тоже хорошие новости.

Франк… Ничего особенного. Ничего нового. Все хорошо. Его бабуля в тепле, холе и неге. Как и его мотоцикл. Он приходит поспать в перерыв и по-прежнему ишачит по воскресеньям. «Еще чуть-чуть, понимаешь? Я не могу подвести их. Нужно найти замену…»

Знаем, знаем… Может, дело и правда в замене, а может, мы замахнулись на мотоцикл по-круче? Этот парень хитрюга. Тот еще тип… А чего ему стесняться? В чем проблема? Он ведь ни о чем их не просил. Когда эйфория первых дней прошла, он вернулся к своим котелкам. Ночью ему приходится зажимать рот подружке, когда Камилла встает, чтобы выключить телевизор Полетты… И все-таки… Никаких проблем. Никаких…

Что до нее, так она явно предпочитает документальные фильмы о плавательном пузыре морских петухов и уход за Полеттой работе в Touclean. Конечно, она могла бы вообще не работать, но общество хорошо ее вымуштровало… Интересно, это потому, что ей не хватает веры в себя или, наоборот, она слишком в себе уверена? Может, она боится оказаться в такой ситуации, когда придется зарабатывать на жизнь, пустив ее под откос? Кое-какие связи остались… Нет, она не рискнет еще раз нырнуть в дерьмо… Сменить блокнот с рисунками на полное безделье… У нее просто духу не хватит. И не потому, что стала лучше… Просто постарела. Уф.

Итак, проблема находится тремя этажами выше. Вопрос номер 1: почему он отказался открыть дверь? Был под кайфом или в ломке? Насколько правдива история о лечении? Может, он придумал всю эту туфту, чтобы морочить голову таким идиоткам, как она, и их консьержкам? Почему он выходит только по ночам? Продается, чтобы добыть денег на дозу? Все они одинаковы… Лжецы, которые пускают вам пыль в глаза и вымаливают прощение, стоя на коленях, пока вы кусаете в кровь кулаки… Негодяи…

Когда Пьер позвонил две недели назад, ей пришлось взяться за старое: она вновь начала лгать.

«Камилла, это Кесслер. Что еще за новости? Кто поселился в моей комнате? Перезвони немедленно».

Спасибо, толстуха Перейра, спасибо тебе.

Богоматерь Фатимская,[53] молитесь за нас.

Камилла решила обезоружить его:

— Это мой натурщик, — сообщила она, не успев даже поздороваться. — Мы работаем…

Он заглотнул наживку.

— Натурщик?

— Да.

— Ты с ним живешь?

— Нет! Я же сказала — мы работаем.

— Камилла… Я… Мне бы так хотелось тебе поверить… Но могу ли я…

— …

— Кто заказчик?

— Вы.

— ?..

— …

— Ты… ты…

— Думаю, это будет сангина…

— Хорошо…

— Ладно, пока…

— Эй!

— Да?

— Что у тебя за бумага?

— Хорошая.

— Уверена?

— От Даниеля…

— Прекрасно. Если что-то понадобится…

— Знаю, знаю, я обращусь к вашему продавцу. Ладно, потом полюбезничаем.

Она повесила трубку.

Камилла со вздохом встряхнула коробок спичек. Выбора у нее нет.

Сегодня вечером, накрыв одеялом старушку, у которой наверняка сна не будет ни в одном глазу, она снова поднимется на восьмой этаж и поговорит с ним.

В последний раз, когда Камилла пыталась удержать собравшегося «в ночное» наркомана, она заработала удар ножом в плечо… Там было совсем другое дело. Он был ее парнем, она его любила и все-таки… Тот «знак внимания» причинил ей ужасную боль…

Черт. Спички кончились. Ну за что ей все это? Богоматерь Фатимская и Ганс Христиан Андерсен, не покидайте поле боя. Побудьте с нами еще немного.

И она, как девочка со спичками из сказки великого датчанина, встала, подтянула штаны и отправилась в рай к своей бабушке…

— Что это?

— О… — Филибер покачал головой. — Так, ничего, ерунда…

— Античная драма?

— Нееет…

— Водевиль?

Он схватил свой словарь:

— Варикоз… вена… водевиль… Легкая комедия, строящаяся на неожиданных поворотах сюжета, недоразумениях и остротах… Да. Именно так… — Он с глухим стуком захлопнул книгу. — Легкая остроумная комедия.

— О чем она?

— Обо мне.

— О тебе?! — поразилась Камилла. — Но я думала, в вашей семье разговоры о себе табу?