Грэм Джойс - Правда жизни
Она кивнула Тому и Юне.
– Здравствуй, Кэсси, – сказала она.
– Здравствуй, Кэсси, – повторил Бернард.
Вскоре появились сестры-близнецы. Едва улыбнувшись всем остальным, с сестрой-сумасбродкой они поздоровались отдельно.
– Здравствуй, Кэсси, – сказала Эвелин.
– Здравствуй, Кэсси, – негромким эхом отозвалась Ина.
До семи часов больше никто не пришел. Марта взяла кочергу и с силой опустила ее на большой дымящий кусок угля в камине. И снова села. Часы тикали над ее головой. В четверть восьмого все замолчали. В двадцать минут восьмого послышался шум подъезжающего автомобиля. Бити вышла посмотреть, не Гордон ли это. Но это был не он.
Маятник над головой Марты раскачивался из стороны в сторону, и с каждым его взмахом она, казалось, все больше съеживалась. Юна упала духом. Бити и сестры-близнецы погрузились в раздумья.
И вдруг в половине восьмого дверь черного хода с грохотом распахнулась, и вошел Фрэнк. Все, кроме Марты и Кэсси, встали, как перед наследным принцем.
– Мам! – Он рванулся к Кэсси, и та, очнувшись, обняла его.
– А где тетя Аида? – спросила Марта.
– В машине сидит. Сказала, сейчас подойдет. Наверное, пропускает вперед сестру, подумала
Марта. Вскоре появилась Олив, за которой шли Уильям и три ее луноликие дочери. Олив сразу подошла к Марте, поцеловала ее, немного посуетилась рядом с ней, потом повернулась к Кэсси.
– Здравствуй, Кэсси, – мрачно сказала она.
– Здравствуй, Кэсси, – поздоровался Уильям. Аида с Гордоном вошли, выждав некоторое
время. В доме снова воцарилась тишина. Кто-то подставил Олив стул с жесткой спинкой, другой стул принесли из противоположного конца комнаты Аиде. Первой заговорила Аида.
– Здравствуй, Кэсси, – сказала она.
Гордон, с безумным взором и зловещей улыбкой давно остывшего покойника, подошел к Кэсси и взял ее голову большими белыми костлявыми руками:
– Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э мнда э-э-э-э-э-э-э-э-э-э, Кэсси, дикий цветочек ты наш. Орхидея дикая. Цвет на склоне горы.
– Ты правда так считаешь? – Кэсси смотрела на него во все глаза, взгляд ее прояснился.
– Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э, ну конечно! А то как же? Хе-хе-хе-хе-э-э-э-э-э-э-э-э-э! Дай-ка я тебя поцелую, маленький дикий цветочек! Я ведь знаю, зачем ты на это пошла!
Забавно, что из всех именно Гордон оказался способным растопить лед. Гордон сел. Остальные взрослые тоже сидели. Все внуки Марты стояли, размякнув и прислушиваясь, чуя неизбежность, близость какого-то перелома, примолкнув, в то время как взрослые заговорили о том о еем, чтобы снять напряжение. Марта схватила кочергу и брякнула ею несколько раз об угольное ведро.
– Марта председательствует! – сказал Бернард. – Марта, вы бы хорошо справились с этой ролью у нас в Совете.
Попытка Бернарда перейти на легкий тон отклика не нашла. Марта громко и отчетливо сказала:
– Аида, ты у нас старшая. Говори первой.
– Говорить? – переспросила Аида. – О чем же мне говорить?
– Ты начнешь говорить с Олив, а она с тобой.
– С Олив? – сказала Аида, глядя прямо на Олив. – С Олив у нас мир.
– Тогда скажи это ей, а не нам. Ну-ка, давай. У Аиды поднялась и опустилась грудь. Наконец она подняла руку и сказала:
– Олив, я на тебя больше не в претензии. Вот и все.
Олив смахнула слезу:
– И я на тебя не в обиде, Аида. Я тебе никогда плохого не делала.
– Только не надо все время командовать.
– Не будешь возникать, не буду командовать.
И все чуть не началось снова, но тут Фрэнк вспомнил про лимонные карамельки. Аида принесла детям Олив по пакетику лимонной карамели, отдав их на хранение Фрэнку. Он бросился раздавать пакетики двоюродным сестрам, и тут Уильям вспомнил, что принес Аиде большую тыкву и два фунта груш «конференц». Он отдал мешок Бити, та передала его Юне, а Юна в свою очередь Аиде.
– Толстенькая, – сказала Аида про тыкву.
– Да, вроде ничего, – сказал Том.
Когда дары были официально розданы и топоры войны, скрепя сердце, закопаны, Марта сказала:
– А теперь, Аида, расскажи-ка Олив про мертвеца, что вчера вечером вскочил у вас в покойницкой. А мы посмеемся.
– Ну и семейка! – едва слышно сказал Бернард.
Но не настолько тихо, чтобы его не услышала Марта.
– Эй! Скоро она уже не совсем такая будет! Кэсси, а ты чего плачешь?
– От счастья, мам.
– Ну и славно. Ну что, Сивый остается в конюшне?
– Теперь да, мам.
– Вот и хорошо. Аида, давай рассказывай.
35
В следующую пятницу после обеда на ферме Том выравнивал катком ямки и выбоины, оставшиеся после уборки урожая на поле за ручьем. Когда он повернул трактор на верхнем конце поля у ручья, каток налетел на зазубренный край ржавеющего металла – он торчал из земли. Том остановил трактор и вышел посмотреть. Он попробовал вытащить железку, дергая ее из стороны в сторону, но она не поддавалась. Том выругался – придется выкапывать. Он выключил двигатель и пошел по дощатому мостику через ручей за лопатой, но тут прогнившая доска, на край которой он ступил, просела под его ногой.
Том ругнулся еще раз. Он посмотрел в сторону дома и увидел во дворе Кэсси, Фрэнка, Юну и двойняшек. Кэсси и Фрэнк приехали к ним на выходные. Том пошел к дому.
Понадобился целый час, чтобы откопать огромный лист ржавеющего металла. Но, даже вынув его из земли, Том так и не смог определить, что это такое. Оттащив его в канаву за полем, он снова влез на трактор и выровнял землю до конца. Расправившись с одним делом, он вернулся в сарай за кувалдой и новыми досками, решив починить мостик.
Сначала он притоптал увядшие осенние заросли ежевики и крапивы вокруг мостика. Потом размахнулся кувалдой и с силой опустил ее на гнилые доски.
Раздался тяжелый удар в дверь. От его мощи даже затрясся дом. Марта дремала у камина. Она осталась в доме одна – Кэсси увезла Фрэнка на выходные в деревню. Хотя все и смеялись, слушая рассказ Аиды о том, как мертвец восстал у них в покойницкой, этот случай укрепил общие опасения: не слишком ли Фрэнк увлекся этим нездоровым вечерним времяпрепровождением? Марта уже продумывала способы, как завершить пребывание Фрэнка на Бинли-роуд. На эту тему она и размышляла, устремив взгляд в огонь, когда ударили в дверь.
Марта с усилием поднялась. В последние дни ей стало труднее дышать, и, когда она отодвинула дверной полог и наконец открыла дверь, у нее немного закружилась голова. Ей пришлось отступить назад.
В дверях, гордо выпрямившись, сдвинув каблуки, с прижатыми по швам руками, стоял летчик. На нем был кожаный летный шлем с подкладкой и летные защитные очки, сквозь которые, впрочем, ясно просматривались его глаза, увеличенные линзами. По знакам различия Марта догадалась, что это немец.
Немецкий летчик пристально смотрел на Марту. Вдруг он сказал:
– Wir, die wir einst herrlich waren. Wir fallen immernoch aus den Wolken.
– Не поняла, – ответила Марта.
Летчик, похоже, смутился, растерялся, принялся ломать одетые в перчатки руки. Бросил взгляд через плечо. Потом резким движением руки отдал честь, развернулся и пошел по дорожке. Марте стало страшно. Она знала, что это призрак, поэтому не пыталась его догнать. Вместо этого она закрыла дверь, заперла ее на засов, задернула дверной полог и вернулась в свое кресло у камина.
Том опять ударил кувалдой и доска раскололась. Он перевернул доску и отшвырнул на берег. Остальные доски, похоже, тоже прогнили. Он зашел с другой стороны и ударил кувалдой снизу. Двух или трех ударов хватило, чтобы выбить из земли, где она была закреплена, вторую доску, а от последнего удара она вылетела наверх. Обнаружив внизу целую кучу перьев, Том решил, что, наверное, под мостом пряталась лиса. Он даже подумал, что, может быть, нашел лисью нору. Кроме куриных, там были перья пустельги, голубиные и вороньи. Вдруг до Тома дошло, что перья воткнуты в землю вертикально, аккуратными рядками. Были тут и другие предметы: конские каштаны, желуди, скорлупки лесных орехов, камешки, блестящие кусочки гудрона, осколки зеленого бутылочного стекла, черепки, разбитое зеркальце, коровий рог, резиновые соски для ягнят и другие вещи, пропавшие с фермы.
Том еще раз ударил кувалдой, расколол третью, а затем и последнюю доску, и перед ним предстала полная картина: резиновые мячики, игрушечные солдатики и машинки, карточки из сигаретных пачек и детские комиксы, куриные кости и кроличьи черепа. Он увидел колокол и золотую дощечку. Было там и еще что-то, из стекла и металла. Том попробовал было вытащить эту штуковину из земли, но она не поддавалась. Он нагнулся, чтобы рассмотреть ее поближе.
– Что за чертовщина! – прошептал Том.
Приблизительно через полчаса после встречи с немецким летчиком Марта проснулась в кресле под стенными часами и, промаргиваясь, увидела, что уголь в камине дотлевает. Она встала и высыпала в камин еще ведро. Потом наполнила и поставила кипятить чайник.
