Филиппа Грегори - Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса

— Только не говори мне, что ты ничего не знала, маленькая предательница! — взорвался Генрих, охваченный очередным приступом ярости. — И не делай, пожалуйста, невинное лицо, не смотри на меня ангельскими глазами, не утверждай, что тебе об этом не известно! Ах, какой ясный взгляд! Какой хорошенький лживый ротик! Когда я смотрю на тебя, мне кажется, что ты, безусловно, женщина достойная, ибо женщина, прекрасная, как ангел, не может быть предательницей и шпионкой. Неужели ты действительно рассчитывала, что я поверю, будто твоя мать ничего тебе не рассказала? Что ты ничего не знаешь?

— Не знаю чего? Да я ничего не знаю! — возмутилась я. — Клянусь: я действительно ничего не знаю!

— Так или иначе, а он уже запел по-другому. — Генрих резко отвернулся и буквально упал в кресло, стоявшее у камина; он даже глаза рукой прикрыл; казалось, он был совершенно обессилен собственной вспышкой гнева. — Твоим братом Ричардом он пробыл всего несколько дней. Теперь он называет себя Эдвардом. Такое ощущение, что со мной играет какой-то фокусник, то и дело ловко меняющий обличья. Кто он, между прочим, ты знаешь?

А в моей душе вдруг проснулась дикая надежда.

— Ты сказал — Эдвард? Неужели это мой брат, принц Уэльский?

— Нет. Эдвард Уорик, твой кузен. Какая жалость, что у тебя такая большая семья!

У меня закружилась голова; на мгновение я даже глаза закрыла, стараясь глубже дышать. Когда мне удалось справиться с дурнотой, я снова открыла глаза и увидела, что Генрих внимательно за мной наблюдает, словно пытаясь по моему лицу прочесть все тайны, которые мне известны.

— Так ты, значит, думаешь, что твой брат Эдуард жив? — В его голосе звучали и обвинение, и подозрительность. — Значит, все это время ты надеялась, что он вернется? Значит, когда я рассказывал тебе о некоем претенденте, ты думала, что это, возможно, он?

Закусив губу, я помотала головой.

— Господи, как же это возможно?

— А ведь я тебя спрашивал! — Он был так ужасен, что я даже дыхание затаила.

— Разумеется, мне это и в голову прийти не могло, — с трудом вымолвила я. — Как можно представить себе, что этот мальчик — мой кузен Эдвард Уорик? Всем известно, что Эдвард Уорик находится в Тауэре. К тому же мы только что всем его показали. Ты же сам хотел, чтобы его увидел весь Лондон.

Генрих мрачно усмехнулся.

— Да, хотел. По моему приказу они шли бок о бок с Джоном де ла Полем, моим другом и союзником. А теперь «мой друг», Джон де ла Поль, который во время торжественной мессы преклонял колена рядом с настоящим Эдвардом, отвез какого-то мальчишку в Ирландию и во всеуслышание называет его Эдвардом Уориком! Они устроили в Ирландии точно такое же представление, какое устроили и мы, доказывая, что Эдвард Уорик жив, здоров и невредим и находится в Лондоне! Говорят, что этот мальчишка уже собирает войско. Джон де ла Поль прошел с ним через весь Дублин до кафедрального собора, и в этом соборе его короновали как короля Ирландии, Англии и Франции. Просто взяли какого-то мальчишку с улицы и сделали королем! Надели ему на голову корону, возвели на престол соперничающего со мной государства, святым елеем помазали! Только представь себе, они короновали нового правителя Англии! Называют его королем Йорком! Что ты на это скажешь?

Я вцепилась пальцами в вышитое покрывало, словно пытаясь удержать себя в реальном мире, не уплыть в это море иллюзий, громоздящихся одна на другой.

— А в реальной жизни он кто? Этот мальчик, кто он?

— Во всяком случае, не твой брат Эдуард. И не твой брат Ричард, если ты на это надеешься, — презрительно бросил Генрих. — У меня повсюду шпионы имеются, так что я еще десять дней назад выяснил истинное происхождение этого мальчишки. Полное ничтожество! Самый обыкновенный парнишка, которого какой-то священник, имевший на меня зуб, натаскал на исполнение роли принца. Этот мерзкий старый трюкач, весьма недоброжелательно настроенный и страстно мечтавший о возврате былых времен и о возвращении на трон Йорков, научил мальчишку, как надо себя вести. Твоей матери, должно быть, показывали по десять таких мальчишек в день, чтобы она выбрала одного, подходящего. За это она расплачивалась своей пенсией, которую, между прочим, я ей выдаю. Но этот священник очень важен для нас. Он ведь действовал не в одиночку. Кто-то ему хорошо заплатил, чтобы он сделал из уличного мальчишки принца-претендента, за которым пойдут люди, поднимутся на восстание, приведут его к победе, а потом кукловоды вытащат наружу настоящего принца, который и займет трон.

— Приведут его к победе? — тупо повторила я предательские слова.

— Если сумеют. — Генрих тряхнул головой, словно отгоняя от себя опасный призрак собственного поражения. — Но победа эта весьма вероятна. У самозванца имеется в распоряжении довольно большая армия, оплаченная твоей теткой-герцогиней и другими членами твоего семейства: прежде всего, разумеется, твоей матерью, еще одной твоей теткой, Элизабет, и, как я подозреваю, твоей бабкой. Впрочем, в последнем я совершенно уверен. Кроме того, самозванца поддерживают ирландские кланы. Мой дядя, Джаспер Тюдор, говорит, что ирландские воины абсолютно дикие и неуправляемые. А впоследствии мы, возможно, убедимся, что мальчишка пользуется также поддержкой значительной части англичан. Разве можно сказать наверняка, кто в этом случае победит? Когда он поднимет свое боевое знамя, эти предатели вполне могут перейти на его сторону. Когда он крикнет: «За Уорика!», они могут ринуться за ним следом — хотя бы во имя прошлого. Да теперь, возможно, все они будут за него, ибо им кажется, что они меня испытали и решили, что я — правитель недостаточно энергичный. Вот они и хотят вернуться к старому, привычному, точно пес, спешащий сожрать собственную блевотину. — Генрих вопросительно посмотрел на меня, по-прежнему сидевшую на смятой постели. — Что ты на сей счет думаешь? И что на сей счет думает твоя мать? Неужели она надеется, что какой-то претендент из числа йоркистов способен управлять Англией? Неужели англичане способны переметнуться на сторону какого-то самозванца только потому, что он выступает под знаменем Белой розы?

— «Кукловоды вытащат наружу настоящего принца»? — Да, кажется, именно так он сказал. — Но откуда они его возьмут?

Но Генрих и не подумал мне отвечать; он лишь жутко оскалился, словно у него не хватало слов, чтобы снова мне все это объяснять.

Некоторое время мы оба молчали, потом я, охваченная ужасом, прошептала:

— И что же ты теперь будешь делать?

— Соберу все войска, какие смогу, и начну готовиться к очередному сражению, — с горечью ответил он. — Я-то думал, что уже завоевал эту страну, однако — так, впрочем, было и с моей женитьбой на тебе, — никогда нельзя быть полностью уверенным, что дело доведено до конца. Да, я выиграл великую битву и был коронован как король Англии, но теперь англичане готовы короновать другого, самозванца, а я снова вынужден сражаться за свой трон. По-моему, в этой стране бесконечных туманов и невероятного множества кузенов абсолютно ни в чем нельзя быть уверенным.

— А как поступят они? — снова шепотом спро-сила я.

Он посмотрел на меня с такой ненавистью, словно и я, и все мои ненадежные родственники уже стали предателями.

— Если они победят, то попросту подменят одного мальчика другим.

— Подменят?

— Самозванец незаметно ускользнет, а настоящий принц займет его место и взойдет на трон. Тот самый мальчик, который в настоящее время где-то скрывается, живет себе спокойно и без опаски ждет, когда его вернут к настоящей жизни.

— Что значит «вернут к жизни»?!

— Да то и значит! Создадут заново. Из ничего. Вернут из царства мертвых.

— Кого «вернут из царства мертвых»?

Он презрительно меня передразнил, уже направляясь к дверям:

— «Кого»! А ты как думаешь? Или ты знаешь, кто это должен быть? — Я промолчала, а он невесело хохотнул и сказал: — Ладно, сейчас я вынужден с тобой проститься, моя красавица, но я очень надеюсь, что вернусь в твою теплую постель, будучи королем Англии.

— А как же иначе? — глупо спросила я. — В качестве кого еще ты можешь ко мне вернуться?

— В качестве мертвеца! — не моргнув глазом, ответил Генрих.

Я мигом соскользнула с постели и бросилась к нему, протягивая руки. Он ласково сжал их, но к себе меня не привлек, а так и держал на расстоянии вытянутой руки, внимательно вглядываясь в мое лицо, словно искал там признаки обмана и предательства.

— Как ты думаешь, твой брат Ричард у герцогини прячется? — как бы между прочим спросил он, словно этот вопрос его не слишком интересовал. — И явит себя как плод длительного сговора между ней и твоей матерью? Наверное, твоя мать отправила его к ней, как только ему стала грозить опасность? А в Тауэр сунула подменыша? Он ведь, должно быть, все эти четыре года спокойно прожил у твоей тетки? Спокойно выжидал, когда ради него разразится война? Тогда он сможет вылезти из укрытия и с торжеством взойти на престол! Точно Иисус, поднявшийся со смертного ложа, нагой, прикрытый лишь плащаницей, весь в боевых ранениях! Торжествуя над смертью и надо мной!