Анна Гавальда - Утешительная партия игры в петанк
— Смотри, вот ты сейчас, развязывая узел, высунул язык. А знаешь, почему?
— Потому что это трудно, а от тебя помощи никакой.
— Ничего подобного. Это потому, что когда ты на чем-нибудь сосредотачиваешься, ты используешь то полушарие своего мозга, которое отвечает за твои двигательные функции, значит нарочно блокируя часть тела, ты лучше сосредотачиваешься… Именно поэтому, идущий человек замедляет шаг, когда задумывается над серьезной проблемой. Понял?
Шарль выпрямился, держась за поясницу:
— Слушай, господин Энциклопедист. Не хочешь ли ты тоже немножко высунуть язык? Быстрее справимся…
— А самый мощный мускул твоего тела, знаешь какой?
— Да, это бицепс руки, которой я сейчас тебя задушу.
— А вот и не угадал! Это твой язык!
— Я мог бы и сам догадаться. Давай, берись за стол с другого конца…
Воспользовался тем, что тот вступил в борьбу со своим полушарием, и в свою очередь задал ему вопрос:
— Кейт твоя мама?
— Видишь ли, — заговорил Ясин вкрадчивым голосом, — так дети обычно пудрят взрослым мозги, — она говорит, что нет, но я же знаю, что да… ну хотя бы чуть-чуть.
— А сколько ей лет?
— Она говорит, двадцать пять, но мы ей не верим.
— Да? А почему?
— Потому что, если бы ей действительно было двадцать пять, она бы уже не лазила по деревьям…
— Конечно…
Кончай, подумал Шарль, кончай это дело. Чем больше стараешься, тем меньше понимаешь. Забудь наконец о правилах… Включайся в игру…
— Знаешь, что я тебе скажу? Ей действительно двадцать пять.
— Откуда ты знаешь?
— Это и так понятно.
Когда все было убрано, Кейт попросила его взять в машину двух малышей.
Пока те усаживались на заднее сиденье, подошла еще какая-то дылда:
— Вы в Веспры?
— Куда, простите?
— Ну, к Кейт?.. Не подбросите нас с подругой? И она показала ему на еще одну дылду.
— Эээ… конечно.
Все набились в его маленькую арендованную машинку, и Шарль с улыбкой слушал их трескотню.
Давно он не чувствовал себя таким полезным.
Те, что напросились к нему, обсуждали какой-то ночной клуб, куда их пока не пускали, а Ясин разговаривал с Недрой, с этой загадочной девочкой, похожей на балийскую принцессу:
— Твоя рыбка… Ты никогда не увидишь, как она спит, потому что у нее нет век, будешь думать, что она тебя не слышит, потому что у нее нет ушей… На самом деле, она умеет спать… И вообще, у золотых рыбок очень хороший слух, потому что вода прекрасный проводник звука, и еще, их костная структура передает все шумы их уху, которое ты не видишь и эээ…
Шарль завороженно старался следить за его рассказом, сквозь кудахтанье подружек:
— …и ты все-таки сможешь с ней разговаривать, понимаешь? Он увидел в зеркале, что она с серьезным видом кивнула. Ясин поймал его взгляд, наклонился вперед и прошептал:
— Она почти никогда не разговаривает…
— А ты сам откуда знаешь все, что ты знаешь?
— Не знаю…
— Наверно, хорошо учишься? Ясин поморщился.
В зеркале широкая улыбка Недры, которая теперь кивала головой отрицательно.
Попробовал вспомнить Матильду в этом возрасте. Но нет… Уже не помнил… Он, который никогда ничего не забывал, таких воспоминаний не сохранил… Детство детей…
Потом подумал о Клер.
О том, какой бы матерью она могла бы…
Ясин, от которого ничего не скроешь, уперся подбородком Шарлю в плечо (теперь он его попугай…) и сказал, чтобы отвлечь его:
— И все-таки… Ты рад, что выиграл колбасу, правда?
— Да, — ответил он, — еще как!
— Мне на самом деле нельзя ее есть. Из-за религии, понимаешь? Но Кейт говорит, что Богу на это плевать… Что он же не мадам Варон. Ты как думаешь, она права?
— Кто такая мадам Варон?
— Она следит за нами в столовой. Как думаешь, она права?
— Права.
Ему вдруг вспомнилась история с продуктовой лавкой для бедных, которую накануне рассказала ему Сильви, и он ужасно расстроился.
— Эй! Смотри! Здесь нужно повернуть!
6
— Ничего себе! Я смотрю, вы времени зря не теряли! Подцепили наших первых красоток, да сразу двоих!
Те захихикали с новой силой, спросили, где остальные, и упорхнули.
Кейт успела снова надеть сапоги.
— А теперь я должна накормить всех голодающих. Вы идете со мной?
Они прошли через двор:
— Вообще-то это обязанность детей, они кормят наш зверинец, но сегодня… У них все-таки праздник. А заодно, я покажу вам… — Она обернулась, — вы в порядке, Шарль?
Ему причиняло боль все: голова, лицо, спина, рука, грудь, ноги, ежедневник, все возрастающее опоздание, нечистая совесть, Лоранс, телефонные звонки, которые он до сих пор не сделал.
— В полном. Спасибо.
За ней по пятам шел весь птичий двор. И еще три пса. И лама в придачу.
— Не гладьте ее, а то…
— Знаю, знаю… Лука меня предупредил… Жуткая приставала…
— Как и я, — ухмыльнулась она, нагнувшись, за ведром. Нет, нет. Этого она не говорила.
— Почему вы улыбаетесь? — заволновался он.
— Просто так… Saturday Night Fever[162] Так вот, это бывший свинарник, а теперь кладовая. Осторожно, берегите голову, тут полно гнезд… Как и в других помещениях, летом здесь прямо-таки дождь из птичьего помета… Здесь мы держим мешки с зерном и сухие корма, так что в первую очередь, это настоящая «кладовая» для мышей и сонь. — Окликнула кошку, которая дрыхла на старой перине, — ты в порядке, старина? Не слишком утомился? — Подняла какую-то доску и, черпая консервной банкой, наполнила ведро. — Не захватите вон ту лейку?
Пошли по двору обратно.
— Вы идете? — повернулась она к нему.
— Боюсь наступить на цыпленка…
— Цыпленка? Можете не бояться, это утята… Не обращайте на них внимания… Набрать воду можно там…
Шарль не стал наливать лейку до верху. Боялся, что не сможет ее поднять…
— А здесь курятник… Одно из моих любимых мест… У деда Рене были очень передовые для того времени представления о птичьем дворе, и на своих курочек он не скупился… Вроде бы из-за них даже с женой ругался…
Шарль поначалу отпрянул назад из-за вони, но потом был совершенно потрясен… что тут сказать? С каким вниманием и заботой был обустроен этот курятник: лесенки, насесты, гнезда для несушек — все в ряд, гладко обтесано, украшен резьбой.
— Посмотрите сюда. Напротив этой балки он даже вырезал окно, чтобы эти дамочки могли любоваться пейзажем. Идите за мной. Тут у них вольера для прогулок, щебенка, лужа, поилки, куча золы, чтобы очищаться от паразитов. А вид-то какой! Посмотрите, как красиво…
Пока он выливал содержимое лейки, она заговорила вновь:
— Однажды… думаю, когда мне было очень плохо… — Она смеялась… — Мне пришла в голову нелепая идея свозить детей в один из этих Center Pares,[163] знаете, что это такое?
— Только по названию…
— По-моему, это была самая дурацкая идея за всю мою жизнь… Поместить моих дикарей под колпак… Они вели себя отвратительно… Чуть не утопили какого-то мальчишку в фонтане… Ладно, теперь мы это вспоминаем и смеемся до слез, но тогда… столько денег угрохали… короче, не будем об этом. Я только хотела сказать, что в первый же вечер, обойдя весь этот… так сказать… комплекс, Самюэль торжественно объявил, что у нас даже к курам лучше относятся. А потом они всю неделю смотрели телик… С утра до вечера… Как зомби… Я не возражала… В конце концов, для них это была экзотика…
— У вас нет телевизора?
— Нет.
— А интернет?
— Есть… Не могу же я все-таки лишать их связи с миром…
— И часто они в нем сидят?
— В основном Ясин. Для своих исследований… — улыбнулась она.
— Удивительный мальчик…
— Именно.
— Кейт, скажите, а…
— Потом. Осторожно, перельется… Так, яйца оставляем, Недра обожает их собирать.
— Как раз о ней я бы тоже… Она обернулась:
— Вы любите очень хороший виски?
— Эээ… да.
— Тогда потом.
— Это бывшая пекарня… Теперь здесь живут наши собаки… Осторожно, вонь страшная… Это сарай… а здесь когда-то был хлев… мы в нем велосипеды держим… Там винный погреб… Не обращайте внимания на бардак… Раньше это была мастерская Рене…
Шарль никогда ничего подобного не видел. И сколько же веков тут соединилось? И сколько бы понадобилось грузовиков, рук и времени, если бы пришлось все это очистить?
— Да сколько же здесь инструментов! — воскликнул он, — прямо музей народных ремесел, потрясающе…
— Вы так думаете? — скривилась она.
— Телевизора у них нет, но вряд ли они скучают здесь хоть секунду…
— Увы, ни секунды, к сожалению…
— А это что такое?
— Это знаменитый мотоцикл, который Рене собирает… кажется, со времен войны…
