Галина Зарудная - Последнее желание
— Фигня это все! От чего пострадать?
Она не ответила, чувствуя, как разрастается головная боль. Запах жареной рыбы становился просто несносным.
— Я хочу уйти отсюда. Мне нехорошо. Сейчас бы послушать музыку, — она многозначительно взглянула на парня.
— Тогда пойдем, — он подал ей руку. Лера решила, что это лишнее, встала и просто молча пошла вперед.
Фома всю дорогу поглядывал на нее, — то ли ожидая нового взрыва, то ли пытаясь отгадать ее мысли…
— 36
Она сидела на стуле в гараже и, поставив перед собой большую картонную коробку, перебирала пластинки. Фома принес ей чаю, сетуя на то, что сахар опять кто-то выжрал.
— Как раз идеально, я пью без сахара, — кивнула она, поставив чашку рядом на пол.
— И почему я не удивлен? Все не как у людей…
— Я не видела здесь раньше Моррисона, — удивилась Лера. — Ты его прятал, что ли? Это именно то, что нужно!
— Я не все пластинки сюда приношу, знаешь ли.
— Только те, которыми хвастаешься? — Она как ни в чем не бывало подтрунивала над ним, ее голос звучал весело, хоть она и выглядела взъерошено, как будто недавно проснулась. Косу Валерия переплела, но лицо оставалось еще немного опухшим.
Фома поставил пластинку, она попросила его найти «Riders On The Storm».
Запись зашумела раскатами грома и атмосфера гаража мгновенно переменилась, отбросив их куда-то очень далеко.
Это было и прошлое, и настоящее, и будущее. Все и ничего в одночасье.
Словно натянутая пружина, наконец, выстрелила в ее душе. Валерия сладко вздохнула, закрыла глаза и откинулась на спинку стула, как наркоман, принимающий свою дозу. Когда песня закончилась, она попросила пустить ее еще раз. А потом еще.
Все таки хорошо, что в этот момент в гараже больше никого не было.
Лера приоткрыла глаза и сквозь призрачную дымку увидела силуэт Фомы. Высокий, юный и такой стильный в своей «косухе». Он стоял напротив, скрестив руки на груди, с поднятой к губам чашкой и внимательно изучал ее.
— Ты знаешь, о чем эта песня? — спросила она.
— Я понимаю то место, где он поет, что девушка должна любить своего парня.
Валерия хрипло засмеялась и процитировала:
— Мы рождены в этом доме, мы брошены в этот мир, как собака без кости, актер, играющий в одиночестве…
Он задумчиво смотрел на нее.
— А что это значит?
— Наверное то, — ответила она отстраненно, — что все мы что-то ищем, думая, что нам выпала особая звезда. А в действительности, мы воюем с собственным одиночеством. И дорога никогда не кончается, и эти поиски никогда ни к чему не приведут… Живи одним мгновением, потому что… — Лера замолчала. — Потому что и этого когда-то не будет…
Песня доиграла и они продолжали какое-то время слушать тишину. Потом Валерия попросила поставить для нее «Whitesnake».
— Не представляю, как можно жить без музыки, — заметила она печально. — Есть люди, которые совсем не слушают музыку. Это душевная инвалидность! Ты можешь книг не читать, не любить спорт, не интересоваться политикой, не иметь хобби. Но не слушать музыку — все равно что не выпускать на волю свою внутреннюю птицу, запереть ее на сто замков, а ключи утопить в океане!
— Я вообще думаю, что эту самую птицу они и топят в океане. А клетку оставляют для себя… Какая отрава, — скривился Фома, допивая чай. — Ты извращенка, если пьешь это без сахара!
— Отрава то, что ты называешь чаем, извини. Даже без сахара не лезет. В следующий раз, когда будешь отправлять отцу список прихотей, впиши туда хороший цейлонский чай, не пожалеешь.
Он изумленно вздохнул:
— Откуда в тебе столько всего, что в одну голову не уместиться?
— Лучше тебе не знать, — ответила она с налетом горечи.
— Почему? Что не так с тобой? Про Марс я уже знаю, что еще?
Валерия сделала вид, что не слышит его расспросов, продолжая копаться в пластинках.
— Тебе непременно следует раздобыть «Joy Division» и «The Cure». Не имею ничего против выдающихся личностей из твоей коллекции, но, боюсь, они не зажгут твою ракету так, чтобы можно было долго и упорно рвать небеса.
— Ты выражаешься как чокнутый поэт!
— Так и есть! Сам посмотри, — она кивнула на стену гаража, где висела на гвозде его белая школьная рубашка. — Кто б еще так сумел? Ею теперь ворон пугать, когда все сопли высохнут.
— В нашем ЦУМе таких еще много, ты если что — обращайся.
Лера затряслась в беззвучном смехе. Здорово, что мальчишка за словом в карман не лез. Для нее это было сейчас лучшим лекарством наравне с музыкой.
— Элис Купер? Неожиданно! Дедушка Мэрилин Мэнсона откопался в твоей коробке…
— Дедушка кого?
— Это я вслух мечтаю, не обращай внимания!
Валерия все азартнее рылась в пластинках, как в коробке с новогодними игрушками, нуждаясь в хорошей психологической разрядке, а посильно это лишь очень, очень хорошей музыке.
— Дэвид Боуи! Ну наконец-то, не одним металлом, значит, кормимся… Ты, кстати знаешь, почему у него глаза разного цвета?
— Читал, что он марсианин. Твой родственник, стало быть.
— Родственник-родственник… Только по глазу он получил тут, на Земле, от лучшего друга. За то, что увел у него девчонку.
— Ну так и поделом.
— Поделом, говоришь? Ну-ну. А про Патти Смит ты когда-нибудь слыхал?
— Это та девчонка?
— Нет, балда… Это певица. Очень крутая тетя в роке… Странно, что до тебя не дошли ее пластинки… Даже Боба Дилана нет, беда какая…
— Дилан есть, — воскликнул Фома. — Только дома.
— Принеси обязательно, давно не слушала…
— Откуда, правда, откуда? — Он не переставал изумленно трясти головой. — Если половина из того, что ты тут бормочешь не выдумка, тогда как ты можешь знать столько музыки?
— Ну… скажем… — Валерия задумалась. — Однажды меня здорово просквозило этим всем. И вот теперь я им болею…
— Я уж не знаю, чем ты там болеешь, но, похоже, это всерьез.
— Всерьез, всерьез и надолго, — приняла она очередной укол. И тут же вскинулась: — Майкл Джексон?!! О, Боже, держите меня семеро! Откуда это здесь?
— Это не мое! — быстро среагировал мальчишка.
— Ну, конечно! Надеюсь, я не найду здесь Леонтьева и Ротару! Тут байкеры тусят или кто? Песен из «Электроника» никто не прячет?
Фома по-девчачьи захихикал. Лера продолжала в том же духе:
— Совать попсу в одну коробку с роком — это саботаж, который нужно расследовать — и виновного казнить!
— Мы прибьем его сожженное чучело над входом, — пообещал Фома.
— Хоть бы перебирал свои сокровища…
— Класс, теперь есть кому меня вычитывать!
— Да, тебе повезло.
— Может, тогда и пыль протрешь?
— Может, заткнешься?
— Но ты же начнешь тогда с собой разговаривать, — парировал он, давясь смехом.
— Я заметила, что ты любишь музыку вроде «Iron Maiden» и «Black Sabbath», — сказала она уже серьезно, — хотя твои ровестники едва до «Procol Harum» доросли. Я знаю почему… Байкером так просто не становятся. Как и рок-музыкантом. Live fast, die young? И предстоящие экзамены в школе уж точно занимают тебя меньше, чем гонки.
— Мне кажется, или эти гонки занимают не только меня? — поинтересовался Фома, неожиданно помрачнев, уселся за руль своего мотоцикла и закурил.
— Я только хотела сказать, что это опасный спорт…
— Жизнь вообще опасна! Можно угодить под автобус, например, — он выразительно посмотрел на нее.
Лера отодвинула от себя коробку с пластинками, откинулась на стуле и смерила его пронзительным взглядом.
— Ты многого не знаешь!
— Ты же мне не говоришь!
— Тебе это не понравится.
— А ты меня проверь, — сказал мальчишка с вызовом, щурясь из-за дымящей во рту сигареты. Лера сжала зубы и отвернулась.
— Черт, не заставляй меня воспользоваться привилегией, что дает эта японская традиция.
— Мы не в Японии, — отрезала она.
— Я уже начал жалеть об этом. — Он резко оттолкнулся, вывернул руль, и почти наехал на нее передним колесом мотоцикла. Она бросила на него предостерегающий взгляд.
— Фома, я сейчас уйду!
Он какое-то время молчал, выпуская крупные сизые кольца, и все так же не сводил с нее пристального взгляда. Валерия встала и отошла, чтобы не дышать дымом.
— Ты знаешь обо мне практически все, — заговорил парень через минуту. — Сама при этом — ходячий ларец с сюрпризами. Постоянно говоришь какими-то загадками. Трудно представить, что у тебя на уме, ты совершенно непредсказуема! Ты кажешься мне порой какой-то нереальной. Как эксперимент. И еще меня не покидает подозрение… что ты не с Марса, что на самом деле ты с Луны!
Валерия обернулась и бросила в него какой-то тряпкой. Он едва успел пригнуться.
— Вот видишь, — крикнул Фома. — Никогда не знаешь, что ты сейчас выкинешь.
— Лучше молчи, здесь много тяжелых предметов! — предостерегла она.
— Вот так живешь и не знаешь, что мимо тебя ходит какая-то малявка с веснушками, а в ней сам черт сидит!
