Вадим Белоцерковский - ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО
«В течение 10 лет, — подытоживает Шик, — мы шаг за шагом шли по нашему пути без каких бы то ни было отступлений... Но когда дело дошло до того, чтобы убедить руководство в необходимости созыва съезда до апреля, мы потерпели неудачу, первую за 10 лет. И это фатальным образом обернулось поражением. Когда мы поняли, что партийный съезд не будет созван до сентября, нам стало ясно, что мы проиграли».
Я совершенно не согласен с Ота Шиком в том, что более осторожное продвижение реформ могло бы предотвратить советское вторжение. Решающим мотивом вторжения был страх распространения пражских реформ на всю Восточную Европу, а затем и на Россию. Кремлевские старцы не были настолько уж глупы, чтобы не понимать, чем грозит им и всей партийной бюрократии демократизация политической жизни и переход предприятий и учреждений в собственность трудовых коллективов.
Но картина, нарисованная Шиком, ценна для нас тем, что показывает, как готовились реформы и как общество было в них заинтересовано.
На мой взгляд, единственный шанс предотвращения вторжения могла бы дать лишь массовая поддержка Пражской весны в советской России. А ее-то не было и в помине. Конечно, в стране господствовал тоталитарный режим. Но не потому ли он продолжал господствовать, что общество было пассивным, а интеллигенция в массе своей — эгоистичной, замкнутой на личных проблемах и лакействующей перед властями? Только семь человек сочли своим долгом выйти на Красную площадь в знак протеста против вторжения. Их имена нельзя забывать: Павел Литвинов, Наталия Горбаневская, Константин Бабицкий, Лариса Богораз, Виктор Файнберг, Владимир Дремлюга, Вадим Делоне. Все они были арестованы и осуждены.
Но вернемся в Чехословакию. После апреля 1969 года началось вытеснение из страны активистов Пражской весны и сочувствовавших им граждан. Людей выгоняли из партии, с работы, их детей — из вузов. Говоря современным русским языком, шла зачистка страны от неблагонадежных. Из КПЧ было вычищено 300 тысяч человек. Сто пятьдесят тысяч сами вышли из партии. Пятьсот тысяч человек вынуждены были покинуть страну — почти вся интеллектуальная элита! Пятьсот тысяч для страны с 15-миллионным населением — это катастрофа, интеллектуальный геноцид.
Те активисты, которые остались в стране, были лишены права работать по специальности, а их дети — учиться в вузах. Профессора подметали улицы, Дубчек работал лесничим. При этом прошу заметить, что любой «зачищенный» легко мог вернуть себе прежнее положение, работу, стоило только ему так или иначе выразить солидарность с новой властью и осудить своих прежних товарищей и их дело. Подписать, например, письмо с осуждением Дубчека, как делали советские интеллектуалы, осуждая Сахарова.
Так что на вопрос, почему в Чехословакии не было своего Сахарова, можно ответить: потому что там было 500 тысяч сахаровых!
«Зачистка» Чехословакии дает ответ и на ехидно-идиотический вопрос наших либералов, почему же, мол, чехи не вернулись к «строительству синтезного социализма» после падения у них в 1989 году просоветского режима? Революционный актив в обществе не формируется по мановению волшебной палочки, он нарастает десятилетиями. И главное, молодежь в Чехословакии после 68-го года разуверилась в возможности что-то изменить в стране при господстве СССР, этого «жандарма Восточной Европы», и ушла в личную жизнь, часто в мелкую коммерцию, которая была предусмотрительно разрешена. И когда неожиданно пал тоталитаризм в России, некому было воссоздавать прежнее направление реформ. Возобладали сторонники капитализма из числа тех интеллектуалов, которые в прошедшие годы оставались в научной и литературной жизни, т. е. ладили с просоветским режимом. Эта интеллигенция, полагаю, не имела моральных и интеллектуальных ресурсов, чтобы возродить реформы Пражской весны. И значительная часть «красных директоров» оказала ей поддержку в капитализации страны и сегодня так же, как и в России, ходит в капиталистах.
Наконец, в капитализм чехословаки бросились еще и по той причине, чтобы поскорей слиться с Европой и найти у нее защиту от непредсказуемой России. Сегодня там Горби, а завтра? Великий и обоснованный страх перед Россией сидел и сидит в народах, побывавших под ее господством. Не забудем, что после 68-го года наша страна сумела еще много раз проявить свою империалистическую сущность: поддержка нападения Северного Вьетнама на Южный, подавление «Солидарности» в Польше, вторжение в Афганистан.
И еще. В оправдание чехословацких либералов надо сказать, что в силу известных отличий Чехословакии от России там существовала возможность воссоздания относительно нормального капитализма, не столь злокачественного, как в России. Если бы чехословаки увидели, что капитализм у них оборачивается катастрофой, вымиранием народа, они, я думаю, нашли бы силы остановить капиталистическую реформацию.
«Народ моей любви»
За 30 лет до вторжения советских войск в Чехословакию, в 1938 году, Марина Цветаева написала свои изумительные «Стихи к Чехии», которые с мистической точностью относятся и к событиям 1968 года, и к России. Вспомним эти стихи.
О мания! О мумияВеличия!Сгоришь,Германия!Безумие,БезумиеТворишь!..
...О слезы на глазах!Плач гнева и любви!О Чехия в слезах!Испания в крови!
О черная гора,Затмившая — весь свет!Пора — пора — пораТворцу вернуть билет.
И о чешском народе:
Его и пуля не беретИ песня не берет!Так и стою, раскрывши рот:— Народ! Какой народ!..
Бог! Если ты и сам — такой,Народ моей любвиНе со святыми упокой —С живыми — оживи!
Сколько бы я ни читал эти стихи, на глаза навертываются слезы и спазма сжимает горло.
И стихи эти в равной мере относятся к нападению российской «черной горы» на маленький (в 150 раз меньше!) и тоже замечательный своим свободолюбием чеченский народ, который Россия в прошлом уже дважды пыталась уничтожить. (При завоевании и при сталинской депортации). И к России также можно обратить предупреждение: «О мания! О мумия величия! Сгоришь, Россия, безумие творишь!».
В эмиграции я воочию убедился, «какой это народ» — чехи и словаки. (Для меня они представлялись одним народом, и я никогда не видел разницы между ними, как не замечал и какой-нибудь разобщенности.) В массе своей это, на мой взгляд (и не только мой), один из самых цивилизованных народов мира. В эмиграции я общался с людьми из разных стран и имел возможность сравнивать.
Среди эмигрантских землячеств Восточной Европы чехословацкое землячество выделялось отсутствием жестокой междоусобной борьбы и взаимной терпимостью, отличалось взаимопомощью, порой просто поразительной. К примеру, жил в Париже Павел Тигрид, видный деятель правой ориентации, редактор журнала «Свидетство», выехавший из Чехословакии еще в 1948 году после установления там просоветского режима, а в Риме жил Иржи Пеликан (или, как забавно говорят чехи, Ирка Пеликан), видный деятель левой части чехословацкого землячества, редактор журнала «Листы». (В Пражскую весну он был директором радио и телевидения ЧССР, сыгравших огромную роль в демократизации страны.) В русской эмиграции это были бы непримиримые, смертельные враги, а в чехословацкой — я узнаю, что когда Пеликан был занят участием в итальянской избирательной кампании (он был депутатом Ев-ропарламента от социалистической партии Италии!), то его «Листы» редактировал, готовил к печати Павел Тигрид! А ведь их разделяли не только политические позиции, разделяла личная судьба: Тигрид бежал из страны, когда молодой Пеликан в рядах компартии устанавливал в ней просоветский режим. От Пеликана, можно сказать, бежал! И вот в эмиграции они помогают друг другу, оставаясь каждый при своих взглядах!
О профессиональном уровне деятелей Пражской весны. Ота Шик, оказавшись в эмиграции, занял кафедру постоянного профессора экономики в одном из лучших университетов Швейцарии, в Сент-Галлене. Когда в США решался вопрос о политике детанта с Советским Союзом, американское правительство и Сенат пригласили для консультаций шестерых самых авторитетных в то время экономистов западного мира, и среди них — Ота Шика. Другой ведущий разработчик пражских реформ, Иржи Коста, возглавил кафедру экономики университета во Франкфурте-на-Майне, экономической столице Германии. Немецкие газеты писали тогда, что благодаря советскому вторжению в Чехословакию западный мир получил таких выдающихся экономистов, как Ота Шик и Иржи Коста.
