Эдуард Лимонов - Исчезновение варваров
Начитавшись подобных сообщений, наглядевшись на разрушенный Бейрут, на разбухшие трупы ирано-иракской войны (на телеэкране, разумеется), житель Санатория счастливо осматривается вокруг и готов закричать, подобно Уинстону Смиту: "Делайте это с Джулией, с советскими солдатами, сделайте это с моим соседом, но не со мной!"
Человечество не умеет пользоваться опытом своих прошлых несчастий. Оно неизменно ожидает, что насилие (или назовем его Злом, но не в христианском смысле, а определяя его как катастрофу для человеческого коллектива) появится в том же виде, в каком оно приходило на историческую сцену в последний раз. Символические пьесы 50-х годов всегда включают в число действующих лиц Силы Зла — молодчиков в черной коже и непременно в сапогах. Они или активно теснят, избивают, изгоняют со сцены позитивный персонаж, или видятся ему во сне, или (вариант) ворочаются за кулисами на манер античного хора. (По этому признаку Оруэлл может быть с полным правом отнесен к школе театра абсурда — к Ионеско и Беккету…) Пока искусство занимается перевариванием опыта прошлых насилий, новое насилие преспокойно проникло в жизнь человечества и, неузнанное, разместилось. Достаточно упомянуть здесь деятельность (тоталитарную по масштабам) американского National Security Agency[24] (смотри "Intelligence Secrets" Фабрицио Кальви и Оливье Шмидта). Подслушивая всю планету с 4000 баз, разбросанных по глобусу, эта организация не вызывает почему-то у жителей Санаториев беспокойства. Очевидно, в значительной степени потому, что ее 200 000 сотрудников — аналитики и техники, а не молодчики в сапогах и униформе. Такова сила инерции человечества. Санаторный «больной» возмущен апартеидом в Южной Африке, к NSA он относится апатично. В последней мировой бойне уже присутствовали аналитики и доктора в белых халатах и техники (вспомним доктора Менгеле) со шприцами, но они не были главными действующими силами последней войны, и потому человечество зафиксировало их на заднем плане памяти. Очевидно, лишь после катастрофы — а ее непременно вызовет накапливание информации — человечество испугается своих ординаторов, своих, опасных блистательных достижений в области подслушивания и разглядывания — в сущности, достижений, обеспечивающих контроль над ним.
Контроль уже достигнут. Тотальное подчинение человека организации (человечества) уже произошло. По крайней мере в великолепном передовом созвездии дисциплинарных Санаториев. Доказательство того — с территорий Санаториев исчезли герои. Где герои в самом деле? Ведь во все иные времена они появлялись. Бернар Тапи или Ив Монтан — не герои, но идеальные «больные», Че Гевара, Мишима, Каддафи — герои несанаторного мира, но где наши местные, санаторные мужчины, "отличившиеся экстраординарными качествами и действиями, в частности, в войне"? Невозможно назвать "экстраординарными подвигами" деятельность Лоран Фабюса[25] или Жоржа Марше, Франсис Брига[26] или golden boys[27] Уолл-стрит.
Иногда мы слышим, что органам охраны порядка удалось убить «возбудившегося» "Public enemy[28] номер один", или о процессе над тем или иным «террористом». Медиа сообщает нам малейшие подробности ареста, детали одежды, но, как правило, невозможно понять, чего же, собственно, хотели эти public enemies. Почему они не выбрали легальную дорогу к власти, если они ее хотели и почему не предложили свои проекты переустройства общества на суд публики. Эти «террористы» (Аксьон Директ, Армэ Руж в Италии, Советская Армия в Западной Германии), они что, глупы или в Санаториях запрещена пропаганда идей радикального переустройства общества? На все эти вопросы нам, Public, нет ответов. Мы должны удовлетвориться тем, что наши враги ликвидированы или арестованы.
Возникает впечатление, что "тысячелетний рейх" большинства, диктатура несменяемых элит-администраций воцарилась в пределах цивилизованного человечества и диктатура эта пресекает все сомнения в своей мудрости и целесообразности. Все самодеятельные, не сверху, не исходящие от Администрации, но исходящие непосредственно от «больных» социальные инициативы и проекты изменения структуры Санатория безжалостно подавляются. Теоретики итальянской "Рабочей Автономии" Тони Негри и Оресте Скаль-зоне были приговорены в июне 1984 г. (!) каждый соответственно к 30 и 20 годам строгого режима. "Тони Негри, — гласил приговор, — не просто злой мыслитель. Он поставил также под сомнение правила гражданского поведения во имя проекта власти, основанной на совершении акций открытой войны против Государства, во имя искусственных и вредных политических формул…" Предчувствуя, что некоторые «больные» могут испугаться, услышав словообразования "злой мыслитель" и "вредные формулы", суд посчитал нужным оговориться. "Суд не имел в виду наказать слабого интеллектуала, человека мысли, за которого множество людей сочли бы своим долгом вступиться и мобилизоваться против преследующего правосудия. Негри пропагандировал мессиджи[29] ненависти и насилия. Он материально контрибю-ировал[30] в дело стратегического проекта дестабилизации институтов (общества), ища связей с другими подпольными группами". Профессор Негри живет во Франции (в 1986–1988 гг. нелегально). Ему угрожает возможная выдача итальянским властям. Между тем в его деле не фигурирует даже перочинного ножа. Он осужден исключительно за теоретическую деятельность. Для сравнения вспомним, что революционный философ профессор Карл Маркс в прошлом веке прожил вполне буржуазную жизнь. Администрации европейских Санаториев того времени еще не достигли кооперирования в области репрессирования самодеятельных инициатив "возбуждающихся больных", посему в Лондоне Марксу не угрожала выдача в Германию, и в Германии его не ожидало тридцатилетнее тюремное заключение. Несмотря на "вредные формулы", содержащиеся в "Коммунистическом манифесте".
Если поглядеть на созвездие Санаториев с уже упомянутой сторонней позиции, скажем из Ирана, и игнорировать несущественные (и все более уменьшающиеся) различия между Западным и Восточным Блоками, то их история последних сорока лет примет более понятный вид. Попытки самоопределения Венгрии, Чехословакии или Польши можно, смело игнорируя идеологический камуфляж, отнести к тому же феномену, что и попытки Корсики, Страны Басков, Северной Ирландии или палестинцев (в случае space-колонии Израиля на Ближнем Востоке) изменить карту созвездия Санаториев. Но оставьте ваши надежды, не успевшие сделать это под шум Великого Последнего Раздела 1945–1948 гг. Процесс окаменения, увековечивания структуры созвездия закончился. Соображения прагматичности или здравого смысла подавлены молчаливым общеевропейским согласием на status-quo. Интересны все более частые кооперирования Администраций против национальных движений, например среди новейших — Франции и Испании против баскских националистов. В 1938 г. в Мюнхене Англия и Франция предлагали Германии установление status quo подобного рода, однако понадобилась вторая мировая война, чтобы необходимость окаменения структуры созвездия сделалась возможной.
Карта европейских Санаториев заморожена. (Несчастливые две трети человечества все еще не успокоились. Лишь в несанаторных условиях способен был родиться Бангладеш.) Вечные, сменяющиеся в аккуратном престолонаследии Администрации кооперируют между собой в подавлении «возбуждающихся» наций и индивидуумов. Все это покрыто атомными зонтами в случае, если один из Блоков отважится на авантюру. ("Гражданину-больному" в данном случае не оставляют даже метафизического права выбора. Заложник своих и чужих, он даже не имеет права подкрепить свой дух референдумом. Его согласие на участие в коллективном самоубийстве не спрашивается. Он помещен в жертвы — заложник автоматически.)
Казалось бы, так как санаторное насилие направлено на «возбуждающихся», а 95 % населения оставлено в покое, режимы Санаториев выигрывают от сравнения с европейским прошлым. Однако направленное насилие более эффективно, и в этом смысле наше настоящее много репрессивнее прошлого. Бессмысленное, эмоциональное, не служащее целям охраны структуры Санаториев, насилие не практикуется больше цивилизованными Администрациями не по соображениям гуманности, но всего лишь прагматически. Уинстоны Смиты могут сегодня спариваться с Джулиями где угодно и как угодно, могут злословить, если им хочется, по поводу Большого Брата, в 1988 г. Администрации это не волнует. Насилие сняло сапоги и униформу и приняло прогрессивный облик добродушного дяди в очках. Вместе с молодежью дядя может, раскачиваясь, подпевать песне Боба Марлей «Revolution» или "I shot the sheriff. Нет, Администрации не исключили из своего арсенала убийства, когда это необходимо, они хладнокровно принимают смерти и личную ответственность за них (вспомним поведение железной дамы Тэтчер — смерть Бобби Сэнда и десяти его товарищей-ирландцев в 1982 г.), но убийство обыкновенно замаскировано (в случае «банды» Баадера — под самоубийство) или выполняется третьими руками.
