Эдуард Тополь - Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте»
И вот так, думая, как бы не стесать кожу, спускаюсь по канату на одной руке на первый этаж, в партер. А там все тот же храп. Я одной ногой ступила на спинку кресла и смотрю, куда бы поставить вторую, чтобы никому на голову не наступить. Но не нашла, свалилась в кресло и на момент отключилась. А за мной Виталька, только он не отключился, а сразу побежал на выход…
Из прессы
«Российская газета», интервью с одним из руководителей оперативного штаба:
– Средства массовой информации передают, что взрывчатки в зале было очень много – две тонны. Это верно?
– Нет. Но две тонны или 50 килограммов, разницы не было. И 50 килограммов хватило бы для того, чтобы это здание сложилось, обрушились перекрытия. Тогда в закрытом пространстве все находящиеся в зале погибли бы, и те, кто успел зайти при штурме, – тоже. Мы ясно понимали: взрыва нельзя допустить, мы должны не допустить террористов к кнопке взрывателя.
– Кнопка была у каждого бандита своя?
– Да, но были и основные заряды, их было несколько. Там же все было в проводах. Часть взрывных устройств была подключена на внешние источники питания. Как на сцене – к рубильнику. Часть устройств – на переносные элементы типа батареи. В принципе даже маленькой батарейки там было достаточно, чтобы электродетонация сработала.
– До последнего момента вы не знали, сколько там террористов?
– Террористы были не только в зале, они вели наблюдение и находились в других помещениях, то есть были рассредоточены по объектам.
В зале
Зинаида Окунь (продолжение):
…Ну вот, а я-то встала и оказалась среди этого поля мертвецов – это было ужасно страшно. Все соседи лежат в таких позах – бледные, глаза закатились, жуть! Я стала их трясти, нашатырь под нос совать – ничего, бесполезно. И в этот момент через дверь какая-то морда в сунулась в противогазе – наша, «альфовец». И он мне говорит: «Иди сюда!» А я говорю: «Я не могу, мне надо с ними что-то сделать». Он опять: «Иди сюда!» А я снова: «Не могу». Тут он на меня матом как сказал! «Твою мать, – говорит, – иди сюда, а то убьют!» Ну я и пошла. Тут еще один сунулся в дверь, спрашивает: «На сцене кто? Наши?» Я говорю: «нет, на сцене одни чеченцы». И он выстрелили в сторону сцены. Я говорю: «А в середине зала бомба».
И после этого я поплелась на выход. Там чеченец лежал, у двери, я через него перешагнула. И меня передали другому нашему, который стоял в фойе у выбитых стеклянных дверей. Он мне говорит: «Идите туда, быстро!» Правда, не на вы, там не до церемоний. К тому же темнота, но он мне фонариком посветил, и я зашла в какое-то помещение, во флигель, который, оказывается, гей-клуб чуть ли не зятя Аллы Пугачевой. Там был полный беспорядок: круглые столы, стулья, сцена для оркестра, музыкальные инструменты – все перевернуто. И я практически первой туда пришла. А после меня стали приходить кто своими ногами, а кого приносить в таком виде, что я думала: они уже не живые. И всех стало выворачивать…
Потом появился какой-то молодой человек с автоматом и говорит:
– Все, кто может идти, пойдемте за мной.
И мы за него уцепились – первой какая-то девушка, я за нее ухватилась, за меня – еще кто-то. И так – цепочкой – он повел нас к машинам. Я иду по лужам, шатаюсь, мерзну в одной блузке и думаю: «Я живу, я живу, я живу!» Надо было пройти «Норд-Ост» и газом потравиться, чтобы выйти из депрессии и понять, что же такое жизнь…
Марат Абдрахимов:
Когда пошли эти выстрелы, я проснулся и понял, что все, никакого Казанцева не будет. Это очередной блеф. В принципе, где-то подспудно мы знали, что на поводу у террористов никто не пойдет, все равно все закончится штурмом. И боялись взрыва. Других вариантов мы не видели: либо взрыв, либо штурм. Либо и то и другое вмеcте – штурм и взрыв. И даже готовились к этому, я у Лены-стюардессы спрашивал: «Ты умеешь оказывать первую помощь?» Она говорит: «А как же! Я же стюардесса. У тебя какая группа крови?» – «Первая, положительная». – «У меня тоже. Дадим друг другу, если что». – «Да, конечно»…
И в тот момент, когда начали стрелять, я, проснувшись, понял, что начался штурм. Как случилось, что газ на меня не подействовал, я до сих пор не знаю. Но факт есть факт: я даже не знал, что дали газ, что это из-за него все спят. Я подумал, что сейчас, как всегда при стрельбе, шахидка со своим пластитом на поясе зайдет поглубже в ряды, чтобы в случае чего побольше было жертв, увидит, что я лежу внизу под креслами, и бросит гранату. Поэтому я быстро вылез из-под кресла, сел на свое место и посмотрел вокруг. Но никого из чеченцев в зале не было, а все выстрелы были вне зала, снаружи. Рядом со мной сидел Андрюша Барановский – голова на руках, а руки упираются в спинку переднего кресла. Я спросил: который час? Он не ответил. Я говорю: Андрюш, который час? И стал его слегка тормошить. Он не отвечает. Я думаю: ну что я пристаю к человеку, человек не хочет ни говорить, ни голову поднимать и видеть, как люди начнут погибать. Видимо, думаю, никто не хочет этого видеть, вот и уткнулись головами в передние кресла, уснули так. И тоже лег, как все. Но спать себе запрещаю, понимая, что у меня не русское лицо и на мне театральная одежда – летная, камуфляжная, наши штурмовики-спецназовцы запросто могут меня за чеченца принять…
Так прошло минут 10-15. Как «альфовцы» вошли в зал, я не слышал, и как они расстреливали шахидов, я не видел. Или задремал, или у них были глушители. Только когда меня схватили сзади за воротник и спросили: «Можешь встать?», я сказал: «Да, могу». – «Иди на выход!» Я сразу стал говорить: «Я – актер. Меня зовут Марат Абдрахимов. На мне форма летчика. На мне сапоги со степовыми набойками. Имейте в виду: я никакого отношения к террористам не имею!» – «Там разберемся. Иди!» Меня вывели…
Офицеры «Альфы»:
– Уникальность этого газа в том, что, как правило, человек 2-3 раза вдохнул – и уже находится словно под наркозом. Отключается мыслительная деятельность, организм приходит в заторможенное состояние.
– Самое главное – нам удалось выиграть психологическую войну. Была сделана утечка, что штурм начнется в три часа ночи. Боевики насторожились, но штурма не было. Потом последовала естественная реакция – расслабление. Через вентиляцию был запущен усыпляющий газ…
– Запустили газ и выждали, когда он начнет действовать, слушали, что в зале происходит. Прослушка постоянно давала информацию: вот кто-то зовет «помогите, помогите»… вот храп засыпающих…
– Как только кондиционеры заработали и был небольшой выброс конденсата, террористы это почувствовали, закричали: «Газ!.. газ!..» – и начали все подступы к зданию обстреливать и забрасывать гранатами.
– Начались шум, стрельба, беготня. Они считали, что сейчас пойдут спецподразделения. Но потом видят: все спокойно, тихо, и у Бараева с подельниками возникла идея пойти посмотреть видеозапись своего захвата ТЦ. И как только террористы вошли в подсобку, прозвучала команда на штурм.
– Снайперы ликвидировали боевиков, стоявших у окон, а оперативные группы спецназа вошли в здание со всех сторон. Только половина террористов заснули в зале, остальные, и сам Бараев, находились в коридорах и начали отстреливаться из автоматов «АКС-74У», которыми они были вооружены. Кроме того, у них был большой запас ручных гранат, которые они буквально скатывали по лестницам под ноги штурмующим. На войне, как на войне – четверо спецназовцев получили ранения.
– Заложники вели себя по-разному. Среди них были и те, без чьей помощи нам было бы очень трудно. Один из них отслужил в пограничных войсках и, как мы позже узнали, давно мечтал познакомиться с нами, с «Альфой». Так вот, он не сдал свою телефонную трубку и все время информировал штаб о том, что происходило в зале. Рассказывал о террористах, о взрывных устройствах, о схеме их расстановки в зале. Узнай об этом бандиты, его тут же бы расстреляли. Могу сказать, что информация, которую он передал, легла в основу нашей деятельности во время штурма. Но сам он погиб. Я специально употребляю этот термин – мы считаем, что он не умер, а погиб в борьбе с террористами.
– Нашим ребятам помогло еще и то, что террористы не догадались переодеться, все они ходили в камуфляже. Они не думали, что «Альфа» пойдет в атаку, были уверены в нашей слабости. А мужики доказали миру, что Россия не сдохла.
– Бараев и еще двое были в подсобной комнате на втором этаже. Туда бросили дымовую гранату. Он из дыма выходит, и его – пах-пах! Зашли в комнату, там кто-то еще шевелится, его тоже – пах-пах. Начальник доложил в штаб: я такой-то, Бараев уничтожен…
– Когда я вбежал в зал, первое ощущение – шок. Думаю, вот это мы наколбасили! Впечатление, что тела все бездыханные лежат – ни движения, ни крика. Такое ощущение, что все мертвые. А тут еще кровь на полу – чавкающая, прилипающая…
