Владимир Романенко - Жди, за тобой придут
От этого запоздалого предупреждения у Кости выступил холодный пот на спине. Он даже перестал подглядывать за Флорисом, вожделенно пялившимся на Анжелу, и совсем потерял из вида Эвелин, которая, видимо, решила в этот день завоевать личную премию Снежной королевы и титул «Мисс Непреклонная Суровость».
— Потеря «средней» души означает мгновенную смерть, — продолжили Миша и, с небольшим отставанием, Анжела. — Собственно, в ней-то как раз физическая смерть и заключается, каким бы способом она не пришла к нам.
— Вы сказали до этого, что человек, потерявший «нижнюю» душу, обязательно умрёт без помощи шамана. Но в чём конкретно эта помощь заключается? — неожиданно спросил Флорис. Анжела перевела.
— Шаману нетрудно заметить, если у человека отсутствует какая-либо из душ. А кроме того, он знает, где и как её можно найти.
— И, что, шаман может вернуть душу в тело?
— Да, может. В нашей практике мы постоянно этим занимаемся. Большинство недугов возникают у людей или по причине утраты души, или из-за вторжения духов, или из-за скверны внутри тонкого тела. Шаман способен вернуть душу человеку, изгнать непрошенного «оккупанта» и очистить больного от скверны, которую больной сам на себя навлёк в результате глубокой душевной травмы или постоянного злоупотребления алкоголем и наркотиками.
Тут Миша на секунду замолчал, а потом продолжил:
— Сегодня вечером я и Николай готовы осмотреть тех из вас, кто желал бы удостовериться в полном личном здоровье и, если мы сумеем обнаружить какую-нибудь потенциальную хворь, — избавиться от неё при помощи наших методов. Сразу предупреждаю: о своих болезнях человек узнаёт обычно только тогда, когда они проявляются в теле; шаман способен увидеть недуг в его самом зародыше.
Дальше Анжела говорила уже от себя:
— По прейскуранту цена диагностического комплекса будет составлять 30 евро, лечение — в зависимости от конкретной формы и стадии заболевания — минимум 100, максимум 3000 евро.
«Не хило шаманы бабло жамкуют!» — беззвучно ахнул Костя.
Когда слушатели начали по одному выбираться из чума, его, шедшего между Бартом и Жаклиной, вдруг кто-то остановил. Повернув голову влево, он упёрся взглядом во внимательные и жёсткие, как лампы берегового маяка, чёрные глаза шамана.
— Пожалуйста, не уходите, — мягко сказала Анжела, стоявшая рядом и тихо опустила руку с костиного плеча. — Миша попросил…
— Я знать, кто ты, — выговорил шаман на ломанном русском, когда в чуме, кроме него, остались только Костя и переводчица. — Духи мне сказать.
— Да неужели?! А со мной вы поделитесь?
— Духи хотеть, чтобы я тебе помогать, — ни много не смутившись, продолжил Миша чеканить свои топорные односложности, заученные, видимо, по какому-то ветхому изданию русско-монгольского разговорника эпохи Золотой Орды.
«Представляю, во сколько обойдётся мне твоя помощь, дядя!».
— Тебя ждать большой судьба, — уверенно засветил Миша следующую новость, будто очередную карту в солидной комбинации на покере.
— Это мне уже когда-то говорили.
— Много вещи будет меняться… скоро… очень скоро.
— Поживём—увидим.
— Вечером я тебя ждать… И красивый девушка с белый волосы тоже…
Этим добрым заветом Миша дал понять, что аудиенция закончена.
Выйдя из юрты, немного обескураженный его последней фразой Костя нерешительно потоптался на месте, дал глазам привыкнуть к яркому дневному свету и, локализовав голландско-бельгийскую тусовку, сидевшую поблизости в матерчатых шезлонгах, не торопясь, двинулся в их направлении.
Эвелин он решил пока ничего не говорить.
— Ну, что, Константин, берёт тебя Миша в свою паству? — воодушевился при его появлении Флорис.
— Он дал мне время подумать.
— Кто идёт смотреть футбол, прошу за мной! — сказал Барт, и, взяв Хильду под руку, зашагал в сторону своего мобильного дома.
Вслед за ним устремились только два человека: Костя и Яго.
Свободного места в трейлере оказалось немного, так что группа болельщиков даже порадовалась своей малочисленности. Хайтековский интерьер и по-домашнему вкусный бразильский кофе, заботливо поданный Хильдой через несколько минут, обеспечили максимум зрительного и вкусового комфорта.
В первом тайме территориальное преимущество было на стороне португальцев: они больше владели мячом, создали два голевых момента, в то время как немцы, пребывая в несколько лучшей спортивной форме, серьёзных угроз для португальских ворот так и не смогли организовать.
— Будет забавно, если Португалия без Фиго победит Германию в её лучшем составе и на родной для немцев земле, — сказал Яго.
— О, это было бы действительно забавно!.. — подхватил Костя, но тут же осёкся. «Немцы, конечно, свиньи: из-за них Аргентина в очередной раз уехала домой, так и не забрав полагавшийся ей по праву кубок мира. Но выиграют они у Португалии или проиграют, какая, в сущности, разница?».
— Да нет! — сказал он через секунду. — Ща Клинсман им в раздевалке внушение сделает, и всё придёт в норму.
Сам не очень-то веря этому прогнозу и желая как-то загладить неловкость, он решил сменить тему:
— А почему вас так назвали, Яго?
— Не знаю, — смущённо ответил голландец. — Я, если честно, никогда у родителей не спрашивал. Имя, конечно, не очень распространённое, но иногда встречается…
«Да уж… Главным образом, на страницах литературных произведений. Или, точнее, произведения».
Скользкую тему шекспировских аллюзий он решил однако не трогать, а когда второй тайм подошёл к концу, обнаружил себя даже искренне радующимся за голландского тёзку всемирно известного драматического подлеца.
Швайнштайгер открыл счёт ударом с приличного расстояния, Петит наградил немцев автоголом в португальские ворота, и всё тот же Швайнштайгер забил третий мяч, опять же издалека. Символическое утешение в виде одного ответного гола подарил южанам вышедший на замену уже в самом конце матча Нуно Гомеш, и, спустя пару минут, единая Германия начала шумно праздновать свою желанную викторию.
«Бессмысленный матч — бессмысленный результат!» — суммировал итоги Костя и, поблагодарив хозяйку за кофе, а мужчин — за компанию, вышел из трейлера.
Решив посидеть немного в тишине, он направился, было, к реке, но через несколько шагов увидел раскрасневшуюся Жаклину с горящими глазами, стремительно двигавшуюся прямо на него.
— Константин! — закричала она на ходу. — Тебя-то я как раз и ищу! Побежали скорее на тантру! Первое занятие гратис, и шаманамы тебя отпускают. Эвелин и Флорис уже там.
— Да? — удивился Костя. — Хочешь сказать, она передумала?
— Всё нормально! Ты её только больше не зли, хорошо?
— Постараюсь… А что мы должны будем делать? Я ведь о тантре знаю только, что это парная йога, но в детали процесса никогда не вникал.
— Через минуту сам всё увидишь — тебе понравится! — сладко пообещала пловчиха. — Надеюсь, как партнёрша, я тебя устраиваю?..
— А там до какой степени люди, как бы это сказать… ну, в общем, сближаются?
— Не переживай! Физическим сексом заниматься не будем. На открытых классах до конца вообще никто не раздевается.
Левая щека Жаклины чуть заметно дёрнулась, однако Костя предпочёл не выяснять, сожалела ли пловчиха по данному поводу или, наоборот, высказывала удовлетворение.
В крохотный зальчик, не больше тридцати квадратных метров площадью, набилось пятнадцать пар.
«Как на кладбище — два метра на человека. Здесь, впрочем, даже вдвое плотнее».
Седенький, лысоватый, необыкновенно подвижный гуру жестом пригласил их занять свободный пятачок на мягком ковролине и тут же возобновил свою прерванную лекцию. Флорис и Эвелин сидели в паре метров от них и выглядели сущими ангелочками.
Туземец весело подмигнул Косте: мол, не тушуйся, всё будет окей; и блондинка на этот раз тоже не прятала свой взгляд. По выражению её лица Костя понял, что либо злость и обида каким-то волшебным образом покинули её, либо Анжела тайком слила ей информацию о Мишином вечернем приглашении.
Вводную лекцию он слушал без должного сосредоточения и поэтому усвоил самый минимум тантристских концепций: банальный перепихон — это пошло; сексуальную энергию можно и нужно использовать гораздо более эффективно; сам половой акт необходимо рассматривать как святыню, но только, если он составляет часть некоего целостного ритуала; энергетическая компонента этого ритуала служит инструментом психической трансформации человека и, в конце концов, ведёт к пробуждению творческих сил организма, слиянию мужского и женского начал, преодолению двойственности и, как следствие, приобщению к Абсолюту.
«Складно поёт!» — мысленно похвалил тантристского гуру Костя.
Последовавшая за агитпропагандой эмпирика его слегка утомила. Нужно было много и интенсивно дышать, каменеть в неудобных позах, прижиматься разными частями тела к сопящей и млеющей пловчихе, делать с ней в тандеме синхронные либо асинхронные движения возвратно-поступательного характера; а главное, требовалось активно мечтать на возвышенно-сексуальные темы.
