Зоран Живкович - Четвёртый круг
Итак, выпив в пять часов чаю, мы погружались в молчание. Мои мысли тогда возвращались к Холмсу, думаю, что то же самое происходило и с ней, тем более приближалось время моего ухода, когда она должна была остаться одна. Вначале я думал предложить ей свое временное переселение сюда, но это лишь вызвало бы подозрения соседей, которые привыкли к внезапным отсутствиям Холмса, так что тут не требовалось никаких объяснений, а вот мое неожиданное проживание в его доме дало бы повод для неприятных догадок и слухов.
На четвертый день после исчезновения Холмса мы так же сидели за обеденным столом в тишине, которая наставала после чая. С улицы порой доносились звуки проезжающих экипажей и голоса редких прохожих. С визгом промчались дети к ближайшему парку. Вечерние птицы издавали тонкие крики из совсем поредевших крон каштанов. Я вспомнил внезапно, Бог знает почему, странную бумагу синьора Муратори, с которой началась вся эта печальная история. Она все еще находилась наверху, в запертой комнате, посреди загадочного круга, с таким совершенством нарисованного пламенем на ковре. Если б я поднялся и забрал ее, может быть…
Но мне не суждено было этого сделать. Звон колокольчика раздался так резко и неожиданно, что мы с миссис Симпсон подскочили на стульях. Она быстро поднесла ладонь к губам, заглушая крик, который невольно у нее вырвался. Мы оба оставались в неподвижности несколько секунд, молча глядя друг на друга, с лицами более выразительными, чем любые слова, которые мы могли бы тогда произнести. Громкий звук латунного колокольчика разносился по темному дому, исходя, казалось, со всех сторон. Кому-то, похоже, очень не терпелось войти внутрь. А может быть… От этой запоздалой мысли, одновременно засветившейся и в глазах миссис Симпсон, меня вмиг пробрала дрожь, но в то же время благодаря ей я вышел из оцепенения и поспешил широкими шагами, почти бегом, к входной двери, неосторожно опрокинув при этом стул, на котором сидел.
2. Книга
Прошла доля секунды, прежде чем я узнал посетителя. Ничего удивительного, поскольку я видел его до того один раз в жизни — причем в очках на носу, которых сейчас не было, — и был он последним человеком, которого я ожидал встретить теперь у входа в дом на Бейкер-стрит, 221а. Думаю, он заметил мое смущение, но вежливо сделал вид, что не обратил на него внимания, понимая сам — его неожиданное появление действительно должно было вызвать замешательство.
— Добрый вечер, мистер Ватсон, — сказал он голосом, в котором можно было различить безуспешную попытку совладать с одышкой.
В глаза мне бросилась длинная струйка пота, начинающаяся у него где-то за левым ухом, вьющаяся потом вниз по мощной шее и исчезающая под высоким жестким воротничком белой рубашки, словно уходящий под землю ручеек. Если б вокруг нас не царил полумрак, лицо посетителя, по всей видимости, выглядело бы раскрасневшимся. Он прибыл сюда, несомненно, в большой спешке, быть может, даже бегом.
— Мистер Дойл? Сэр… — проговорил я наконец. — Какая неожиданность!
При обычных обстоятельствах правила вежливости заставили бы его поспешить с извинениями и объяснениями этой «неожиданности». Но обстоятельства, очевидно, не были обычными — к нам вообще мало людей приходило по обычным поводам, — поэтому он отбросил формальности, перейдя сразу к тому, что привело его сюда в столь очевидной спешке.
— Мистер Холмс… Мне немедленно нужно его видеть. Надеюсь, он дома?
— Э-э… нет. Он не здесь. То есть я хочу сказать, он отсутствует.
Я никогда не умел врать. В основном поэтому я и выбрал судебную медицину — там не было необходимости скрывать от пациентов правду о состоянии их здоровья, им было уже абсолютно все равно.
— О нет! — воскликнул Дойл, поднеся ладонь к губам. — Значит, это случилось! Я опоздал!
Голос его не только повысился — в нем прозвучали истерические нотки. Это наконец вывело меня из смущения. Не было никаких причин и дальше оставаться здесь, перед входной дверью. На улице в это время никого не было, но в любой момент кто-нибудь мог появиться, и с учетом того, что только что сказал мистер Дойл, здесь было последнее место, где бы я хотел об этом разговаривать.
— Прошу вас, мистер Дойл. Пожалуйста, входите. Нам будет гораздо удобнее внутри.
Я ожидал, что он поспешит за мной, но мистер Дойл на секунду замешкался, словно спрашивая себя, зачем ему входить в дом, если того, кто ему нужен, там нет. В конце концов, явно не имея выбора, он пожал плечами, кивнул и прошел мимо меня. Прежде чем запереть входную дверь, я взглянул вправо и влево вдоль улицы — более из предосторожности, уверенный, что при подобных обстоятельствах так поступил бы Холмс, чем из ожидания, что это принесет какие-нибудь плоды. Все, что мне удалось заметить, — это быстрое движение занавески на большом окне около входной двери в доме напротив. Любопытный сосед.
Дойл недалеко ушел по коридору. Он остановился в одном-двух шагах от меня, и причина этого стала для меня ясна в тот момент, когда дверь окончательно закрылась. Мы оказались в почти полной темноте. Миссис Симпсон и ее странная нелюбовь к зажиганию света!
Пробормотав что-то в знак извинения, я поспешил впереди Дойля к светильнику в середине коридора, хлопая по карманам в поисках огнива. Нашел я его не сразу, — в таких случаях ничего сразу не находится — и эта неловкость имела неожиданное последствие. Когда я стоял под светильником, нетерпеливо ощупывая карманы в темноте, я поднял глаза вверх, как это часто делают люди, когда нервничают или чего-то ожидают с нетерпением.
Два события произошли одновременно. Я наконец нашел огниво там, где и следовало искать в первую очередь — в правом кармашке жилета, в котором я его постоянно и держал. Но прежде чем быстрым движением ударил по кремню, вдруг заметил бледный след молочно-белого света там, где он никак не должен был находиться: в узкой щели между порогом и дверью верхней комнаты.
Испугавшись, что и Дойл может его увидеть, я быстро зажег лампу, и коридор залил яркий свет, полностью затмивший призрачное сияние наверху и заставивший меня спросить себя — а не показалось ли мне. Глаза — очень ненадежный помощник в темноте.
Во всяком случае, сейчас было не время для проверки, и еще большой вопрос, решился ли бы я на это без колебаний и тревоги, если не сказать страха, если б у нас не было посетителя. Я повел Дойла в столовую, в которой миссис Симпсон лишь минутой позже меня также зажгла свет, поспешно отступив в самый дальний угол зала, явно опасаясь неожиданного и неизвестного гостя.
Я открыл рот, чтобы представить их друг другу, но Дойл опередил меня.
— Миссис Хадсон, я полагаю? Очень приятно, миссис. Сэр Артур Конан Дойл. Управляющий библиотекой Британского музея.
— Миссис Симпсон, — исправил я его, на что он повернулся и смущенно посмотрел на меня.
— Симпсон? Разве хозяйку мистера Холмса зовут не миссис Хадсон?
— Уверяю вас, мистер Дойл. Нашу хозяйку зовут миссис Симпсон. Не так ли, миссис Симпсон?
От нее между тем не последовало никакой поддержки. Женщина продолжала стоять в дальнем углу столовой, ломая пальцы и не спуская испуганного взгляда с посетителя. Похоже было, что его неожиданное появление лишило ее дара речи. Чтобы помочь миссис Симпсон немного прийти в себя, я попросил приготовить нам чай, что она восприняла с облегчением и поспешно удалилась на кухню. Проходя мимо Дойла, она что-то пробормотала, но мне не удалось разобрать что.
Я поднял с пола стул, который опрокинул, когда спешил открыть дверь, предварительно пригласив Дойла усесться за обеденный стол напротив меня, на обычное место миссис Симпсон. Он некоторое время смотрел ей вслед — туда, откуда через открытую дверь кухни доносилось звяканье переставляемой металлической посуды и фарфорового чайного прибора, качнул при этом один или два раза головой, а затем повернулся ко мне.
Я также посмотрел на него, но ничего не сказал. На самом деле я не знал, что говорить. Поведение этого человека было столь необычным, что требовало неотложных объяснений. Но, как я отчасти и предполагал, вместо объяснений последовали новые вопросы.
— Мистер Ватсон, вы должны рассказать мне все! Мне необходимо это знать. Что случилось с мистером Холмсом?
— Почему вы думаете, что с ним что-то случилось? — ответил я вопросом на вопрос, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, хотя сознавал, что умение притворяться, как и врать — не самая сильная моя сторона.
— Вы сказали, что его здесь нет, не так ли?
— Да. Он отсутствует в связи с одним неожиданным новым делом и…
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо прервал меня Дойл. — Могу я в таком случае получить обратно книги, которые вы взяли для него несколько дней назад?
Я вздрогнул, не потрудившись далее скрыть это. Книги, точнее, их скорбные останки, находились в верхней комнате. Если б я отправился, чтобы их принести, то оказался бы перед необходимостью на ходу выдумать убедительную историю, объясняющую их ужасное состояние. Но этого мне не удалось сделать за последние четыре дня, несмотря на все старания. Я знал, что момент возврата книг неизбежно наступит, но никак не предполагал, что он настанет так скоро.
