Дес Диллон - Шесть черных свечей
— Ты даже не знаешь, его ли видела бабушка сегодня, — возражает Энджи.
— Да, пожалуй, это был он. У него вечно такое гадкое выражение лица, — говорит Старая Мэри.
Вот и опять Кэролайн идет по следу Бобби. Ох, не придет он. После того, что произошло, это невозможно. Да и все говорят, что он не появится ни под каким видом. Подумать только, что может случиться, если он ввалится сюда и окажется в толпе разгневанных женщин. А тут еще эта Венди ни с того ни с сего выдает, что, дескать, Кэролайн дура, не надо было сразу покупать муниципальную квартиру вроде этой в первом попавшемся месте. Это уж ни в какие ворота. Линда ставит Венди на место: они собрались здесь, чтобы помочь Кэролайн, а не приставать к ней с глупостями. А Энджи напоминает Венди, что не все могут позволить себе квартиру в фешенебельном Вест-Энде. Перепалка позволяет Энджи тайком дернуть еще водочки, а уж потом отнести Старой Мэри ее полчашечки. Старая Мэри осушает сосуд одним духом и переворачивает кверху дном в знак того, что надо налить еще. Энджи опять удаляется на кухню — наполнить чашку и самой приложиться.
— В церковь к мессе ходили? — спрашивает Старая Мэри, и все сестры отвечают одновременно.
— Да, — тянет Джедди.
— Угу-м, — говорит Донна.
— Сегодня утром, — произносит Линда.
— В пол-одиннадцатого, — отвечает Кэролайн.
— К святому Патрику, — уточняет Энджи.
— Я была в церкви в двенадцать, — извещает Венди. — У них новый священник.
— Я там тоже была, Венди, — говорит Джедди. — Но тебя я не видела.
Джедди опять переходит в нападение. Однако Венди тоже не лыком шита:
— Забавно. Тебя-то я видела. Ты вертелась перед алтарем и строила глазки священнику.
Трах — на какое-то время Джедди замолкает. У Старой Мэри возникают подозрения, но ей известен верный способ, как узнать, не врет ли одна из них.
— А кто собирал пожертвования? — интересуется Старая Мэри.
— Бидди Макджи и какой-то парень, — говорит Венди.
— Парень ее мечты, — фыркает Джедди.
Венди замечает, что не понимает, как это Бидди Макджи может появляться на людях с этим жутким коротышкой. Теперь-то Старая Мэри знает, что обе они были в церкви.
— Все верно. Вы там были, — говорит Старая Мэри. В ее словах слышится упрек.
Тут Линда кое-что вспоминает. Она-то думала, что муж Бидди Макджи в тюрьме. Или был в тюрьме. Донна сообщает ей, что муж Бидди Макджи сидел в дурке в Карстерсе и там умер. Ну а теперь можно сказать наверняка, что будет дальше. Когда кто-нибудь умирает, Старая Мэри всегда в курсе.
Данный случай не стал исключением.
— Да-да… жил-жил да и околел, — говорит Старая Мэри.
Сестры охают и стонут.
— Опять ты за старое, бабушка, — кричат они хором.
Старая Мэри улыбается:
— Ну, к буддистам это не относится.
С год назад Старая Мэри узнала на экуменическом собрании, что буддисты перевоплощаются.
— Они проходят рекоронацию, буддисты-то.
Сестры опять охают и стонут, на это раз весело.
Слышатся шутки. Джедди даже решает приколоться за счет Старой Мэри и слегка пихает Энджи.
— Во всяком случае… наверное, ты ревнуешь, бабушка, — говорит Джедди.
— Я? Кого это я, блин, на фиг, ревную?
— Ну как же? У Бидди Макджи есть мужик, а у тебя нет, — присоединяется Энджи.
Старая Мэри краснеет как рак и только беззвучно шевелит губами. Наконец к ней возвращается дар речи.
— Блин, на фиг! Да он самый большой урод по эту сторону пролива!
Девочки смеются и строят Старой Мэри рожи. Все это ей не нравится. Ой как не нравится.
— Нет, вы только посмотрите на нее, посмотрите! Сидит и мечтает о новом мужике Бидди Макджи! — кричит Венди и пускается в пляс вокруг кресла Старой Мэри. Та смотрит на нее и на Девочек таким взглядом, будто ей все равно. Будто ей не очень-то понятно, по поводу чего весь сыр-бор. Фигура Старой Мэри выражает спокойствие, только лицо у нее по-прежнему красное, а голос на пол-октавы выше, чем обычно.
Старая Мэри обращается к Венди. Злая синева Донегола мерцает в ее глазах.
— Этого пария не любила даже его собственная мать. Действительно, харя у него, как у бульдога, который вылизывает дрянь со жгучей крапивы!
Как я уже сказал, в ней есть что-то от поэтессы, в Старой Мэри-то. И пока все смеются, она решает слегка отомстить Венди. Когда умудренная опытом дама рассердится, спасайся кто может. Фронтальная атака для нее — дело отработанное и привычное. Лучшая комбинация для парашютно-десантных частей особого назначения — тело двадцатипятилетнего парня и ум восьмидесятилетней женщины. С такими солдатами можно смело завоевывать мир.
Когда смех вырождается в фырканья и всхлипывания, Старая Мэри начинает действовать:
— Надеюсь, ты не путаешься больше с иеговистами?
— Нет, — отвечает Венди.
— Врешь! — подпрыгивает Джедди.
Улыбка Венди падает на пол, и поди ее найди. Старая Мэри делает следующий заход.
— А кто это у нас покраснел? — мирно спрашивает она.
— Я ведь порвала с ними. — Венди оглядывается в поисках поддержки. Но никто не торопится с помощью. Ни одна живая душа.
Наконец Линда решает поучаствовать в битве:
— Они навещали ее на прошлой неделе, бабушка, в своих цветастых прикидах и поношенных костюмах с дешевой распродажи.
— Замолкни, Супермен, — бурчит Венди.
Это ошибочка. Такое проявление слабости — сигнал к атаке для всех остальных. Атака проходит по всем правилам — только родные сестры могут сразу отсечь все пути к отступлению. Насчет манипуляций сестры знают побольше, чем ЦРУ. Джедди устраивается на диване рядышком с Венди. Плечо в плечо. Старая Мэри очень любит такие сцены. Они для нее — чистое развлечение. Жизнь.
— Пожалуйте в Царствие Небесное, — начинает Джедди.
— Сама поди в Вавилон, — лаконично парирует Венди.
Загадка ложится печатью на уста Джедди. Ротик ее озадаченно кривится. Входит Энджи с водкой для Старой Мэри. Походка у нее несколько неуверенная. Потягивая напиток, Старая Мэри наблюдает за представлением. Сейчас Джедди задаст вопрос. Ей, правда, не хочется ни о чем спрашивать Венди. Но она все равно задает вопрос:
— Что за звон про Вавилон?
— Сама разберись, — отвечает Венди с интонациями типичного учителя.
Джедди в затруднении. Она знает, что в словах Венди таится оскорбление, но не понимает, какого оно рода. Может, нужно просто посмеяться в ответ? А может, сразить противника остроумием? Или хотя бы заставить противника отказаться от своих слов, пока дело не дошло до рукопашной? Или перейти непосредственно к рукопашной? Пауза затягивается, и Джедди упускает момент. Как теперь затеешь драку, если реплика так долго остается без ответа? Переход к драке должен быть быстр, как коленный рефлекс. Или, по крайней мере, все должно быть подано как моментальная реакция, чтобы потом нашлось оправдание.
Все, вокзал ушел.
— Нет, ты мне скажи! — произносит наконец Джедди.
Вот и все, на что ее хватило. Однако Венди по-прежнему обижена за иеговистов. Лицо ее пылает, как красный сигнал светофора на пешеходном переходе. Сестры обожают это.
— Никогда не ругай «Свидетелей Иеговы», пока не прочтешь хоть одну их книгу, — назидательно говорит Венди.
Джедди только этого и надо. Ничего, что ее обозвали вавилонской блудницей, а она и не поняла сразу. Главное, Венди сама проговорилась.
— Ага! Вот видишь, бабушка, она по-прежнему тусуется с иеговистами.
Но Старая Мэри опять настроилась на полицейскую волну и не слышит Джедди.
— На М8 авария… похоже, дело серьезное.
Энджи вступает в бой на стороне Джедди и пытается переключить внимание Старой Мэри на происходящее в гостиной. Гласные звуки у Энджи тягучие-тягучие:
— Слушай, Венди, а если кто из родителей узнает?
— Мы живем в свободной стране.
— Какая еще свобода в этом доме! — говорит Джедди. — О какой свободе речь в католической школе? — И Джедди начинает скандировать нараспев: — Иегова! Иегова!
Все подхватывают. Некоторое время только и слышно:
— Иегова! Иегова!
Для Венди это невыносимо.
— Все религии заслуживают уважения! — кричит она и гордо вскидывает голову. Подбородок у нее задран высоко-высоко.
— За минусом тех, что провозглашают себя истиной в последней инстанции, — произносит Энджи.
— И тех, что дерут с тебя больше одного процента твоих доходов, — подхватывает Линда.
Для учителя и человека, высоко оценивающего свои умственные способности, Венди выглядит слабовато. А ведь нет ничего хуже, чем слабое животное в стае. Разорвут.
Донна кидается первая.
— Они вечно охотятся на матерей-одиночек и чокнутых, эти иеговисты, — возвещает она.
Венди нечего возразить. На языке одни стандартные ответы. Мозг отключился. Злость убивает фантазию.
