Семен Малков - Обман
— Но я и сама-то мало чего знаю, — немного сконфуженно призналась она. — Мне ведь там присутствовать не пришлось, поскольку Генри побоялся, что могу слишком разволноваться. А газет я не читаю.
— Разве стоило волноваться? — переглянувшись с Дашей, коварно спросила Мария Игнатьевна. — Эти люди имели какие-то права на Лолу?
— Кто его знает? — уклончиво ответила Сара, прямая натура которой противилась лжи. — Муж меня заверил, что не имеют, и мы выиграем суд. Так, к счастью, и вышло. Но что меня особенно порадовало — Лолита сама не захотела их знать. Вот вам и ответ на ваш вопрос!
В это время они услышали шум мотора подъехавшей машины.
— Извините, Салли, но мне надо немного привести себя в порядок, — сразу же произнесла Даша. — Подскажите: где тут у вас?
— По проходу налево, — указала на боковую дверь хозяйка, поднимаясь. — Ты тоже пойди, освежись с дорожки, Мэри. А я пока встречу мою маленькую Лолу.
Она пошла к выходу, и Даша, проворно вскочив с места, в волнении бросила Марии Игнатьевне:
— Буду ждать Оленьку в туалетной комнате. Вы уж постарайтесь, чтобы она поскорее туда пришла!
— Успокойся и соберись. Я сумею сделать все, что надо, — заверила ее Мария Игнатьевна. — А ты там получше продумай, как будешь с ней говорить.
— Боюсь, что все забуду, когда увижу Оленьку, — пожаловалась Даша. — Это легко сказать: не волнуйся, а вот как унять нервы?
Не мешкая более, Даша вышла из гостиной и, пройдя по проходу, без труда нашла туалетную комнату. Как и все в этом дворце, она была великолепно оборудована, блистала чистотой и роскошью отделки. Работал кондиционер. Достав из сумочки косметику, Даша неторопливо стала поправлять макияж, стараясь успокоиться перед встречей со своей юной золовкой.
Буквально через минуту, после того как вышла Даша, в дверях гостиной появилась хозяйка, ведя за руку застенчиво улыбающуюся Олю.
— Ну вот, Мэри, это и есть моя приемная дочь Лолита, — с гордостью объявила она. — А эта старая леди, — широким жестом указала она на гостью — моя хорошая знакомая миссис Боровски. Она, как и ты, из России, и вы можете перемолвиться на своем родном языке.
Глаза Оленьки расширились от удивления, и на щеках выступил румянец.
— Здравствуйте! — обрадованно откликнулась она. — Я давно не говорила по-нашему, — жалобно взглянула на гостью. — Здесь не с кем.
— Слушай меня внимательно! — не теряя времени и не называя по имени, чтобы не заподозрила Сара, сказала Оленьке баба Маша. — И не показывай виду, что поражена тем, что скажу! Тебя все время подло обманывают. Вас с сестрой похитили преступники. Все твои родные живы и здоровы. Это тебе подтвердит Даша, которая приехала со мной и ждет тебя в туалетной комнате.
Изумление на лице Оленьки сменилось недоверчивостью:
— А вы меня не обманываете? Все наши погибли в авиакатастрофе! Мне так сказали в милиции.
— Я же говорю, что это обман. Преступники кем хочешь могут прикинуться.
Ничего не понимая, Сара все же насторожилась.
— О чем это вы спорите? — удивленно спросила, вмешиваясь в их разговор.
— А Лола не верит, что я всю жизнь прожила в Америке и не разучилась говорить на родном языке, — находчиво соврала умная старушка. — Она боится, что так не сможет.
— Действительно, Мэри, как ты это сумела? — тоже поинтересовалась Сара.
— Потому что мы дома все говорили по-русски, — на этот раз правдиво объяснила ей Мария Игнатьевна.
— Тогда Лола его скоро забудет. Ей он теперь ни к чему, — усмехнулась Сара. — Ну ладно, поговорите еще. Не буду вам больше мешать.
— Ты поняла, Оленька: почему пока должна помолчать? Нельзя допустить, чтобы Фишеры догадались, кто открыл тебе правду, — снова повернувшись к таращившей на нее глаза девочке, наказала старушка. — Скажи, что тебе надо по маленькому, и иди к Даше. Она ждет в туалетной комнате и все объяснит.
— Хорошо, я вас поняла, — отозвалась Оля и, обратившись к приемной матери, извиняющимся тоном сказала: — Мне очень неловко, но я хочу в туалет.
— О чем речь? Конечно, пойди! — рассмеялась Сара. — Миссис Боровски тебя подождет. И я отдохну от вашей непонятной речи. Сижу, как дура!
Оленька стремглав выбежала из гостиной, вихрем пронеслась по проходу и, вбежав в туалетную комнату, замерла, как вкопанная. Старая леди не обманула! Перед ней стояла и ласково улыбалась живая и невредимая Даша. Немая сцена длилась не более минуты, и, сорвавшись с места, они заключили друг друга в объятия.
— Как же… так, Дашенька? Это… как… в сказке! — сбивчиво шептала Оленька, когда воскресшая, словно по волшебству, жена брата покрывала поцелуями ее личико, мокрое от хлынувших слез. — Выходит, вы… не погибли… в самолете?
— Ничего этого не было! Вас с Наденькой подло обманули. Все наши живы-здоровы и находятся здесь, — уверила ее Даша. — И папа с мамой, и твой брат и даже Наденька. Они приехали за тобой, но Фишеры тебя не отдают!
— Но как же так? Почему? — непонимающе глядя на нее, жалобно произнесла Оленька. — Ведь тетя Салли и дядя Генри очень добрые.
— Выходит, что не очень. Они отказались потому, что преступники их тоже обманули. Фишеры очень хотели взять себе дочку, а преступники, которые тебя им продали, сказали, что ты сирота, — как можно проще объяснила ей Даша.
Оленька подавленно ее слушала, и она сказала главное:
— Дело дошло до суда, и Фишеры его выиграли, потому что ты не узнала там никого из своих родных! Даже назвала себя другим именем. Как же такое могло случиться? Они что-то с тобой сделали, Оленька?
Девочка недоуменно на нее посмотрела, плохо понимая невероятные вещи, о которых говорила жена брата, но затем взгляд у нее стал более осмысленным.
— А я думала, что видела все это во сне, — невнятно, будто что-то припоминая, медленно произнесла она, зажмурив глаза. — Будто я была не я, а совсем другая девочка. И ко мне явились злые духи. Они приняли вид моих мертвых паны и мамы, чтобы меня погубить. Добивались, чтобы назвала им свое имя. Но я их обманула.
Оленька жалобно посмотрела на Дашу и дрогнувшим голосом спросила:
— Неужели это был не сон? Что же я наделала? — и, осознав, что так было на самом деле, дала волю слезам.
Даша утешала ее, как могла, но все было бесполезно и, встряхнув Оленьку, на нее прикрикнула:
— А ну прекрати немедленно! Ты ведь не хочешь остаться у Фишеров?
Девочка утихла, и она, уже спокойным голосом сказала:
— Постарайся вспомнить, что с тобой произошло, а я объясню, что ты должна сделать, чтобы поскорее вернуться к папе и маме.
— Я помню только, что ко мне приходили доктора и горбатенький с большим носом со мной разговаривал, пока не уснула. А потом мне казалось, что все происходит во сне, — неуверенно произнесла Оленька и снова заплакала. — Но выходит, что я… вела себя… ка-ак… сумасшедшая. Ведь так, Да-ашенька?
— Наверное, это был гипнотизер. Со временем все выяснится. Перестань же плакать и слушай, что скажу, — приказала ей Даша. — Сегодня ничего Фишерам не говори. А завтра объяснись с тетей Салли и скажи, что ты вспомнила, что было на суде, и хочешь вернуться к папе с мамой.
Она сделала паузу и, поскольку Оленька, перестав плакать, внимательно ее слушала, переспросила:
— Ну как, ты меня поняла? Сумеешь держаться твердо и настоять на своем? Сейчас все зависит от тебя самой. После того как им отказал суд, папа и мама не могут отобрать тебя у Фишеров. Даже приехать повидаться с тобой. Их за это могут убить. Нужно, чтобы дядя Генри и тетя Салли отказались от тебя сами!
Оленька сосредоточенно ее выслушала, понимающе качнула головой, и у Даши появилась уверенность, что девочка в состоянии поступить так, как от нее требовалось. Их шансы на успех возросли. Крепко ее поцеловав, она первой вернулась в гостиную. Через небольшой промежуток времени туда пришла и Оля. Во время обеда она была задумчивой, на вопросы отвечала односложно, но ничем себя не выдала.
Скандал разразился на следующее утро. Когда Сара Фишер зашла в спальню приемной дочери, она застала ее в постели с мокрым от слез лицом. Это ничуть ее не удивило, поскольку Лолита любила утром поваляться в постели, а плакала часто из-за разлуки с сестрой.
— Вставай, засоня! — как всегда, бодро скомандовала Сара, подходя и тормоша девочку. — Хватит разводить сырость! Ты посмотри в окно, какой славный денек.
Обычно Лола сразу ее слушалась, но на этот раз молча повернулась к стене, накрывшись с головой одеялом.
— Да что сегодня с тобой? А ну поднимайся! — рассердилась Сара, стаскивая с нее одеяло. — Ты чего такая кислая? Опять из-за Надин? Но я же сказала тебе, что заберем ее, как только поправится!
— Обма-аныва-аете, — закрыв лицо руками, сквозь слезы отозвалась Оля. — Ка-ак вам не сты-ыдно?
