Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 9, 2003
Через месяц после нашей встречи мне позвонила мать Люды и сказала, что дочь устраивается на работу в женскую консультацию по месту жительства. Собрания «свидетелей» дочь посещает уже не так часто: домашние заботы, дети, муж — до Москвы на электричке больше часа езды; а когда начнет работать, времени на встречи с московскими сектантами будет еще меньше. По тону матери я могла заключить, что пик напряженности в отношениях с дочерью преодолен. Но гром грянул, как говорится, среди ясного неба. Приехав повидаться с родителями, «жертва» нанесла такой сокрушительный удар по родительскому дому, что трудно было даже предположить, что эта простушка с виду способна раскрутить интригу, которой позавидовал бы Талейран. Каким образом ей удалось раскопать историю двадцатилетней давности о любовной интрижке своего родителя (о чем мать и не подозревала), остается тайной. Но как бы то ни было, Люда изобличила отца, естественно, в присутствии матери в грехе прелюбодеяния и при этом так приперла его к стенке подробностями и неопровержимыми доказательствами, что родитель «раскололся», хлопнув дверью перед носом ошарашенной жены и обличительницы дочки. И бросив под занавес: «Что же мне теперь — повеситься?» Мать только и могла спросить: «Зачем ты мне все это рассказала, когда прошло столько лет и мы состарились?» Ответ дочери был ей непонятен: «Чтобы ты знала». К вечеру отец так и не вернулся, утром встревоженная мать позвонила старшему сыну и поведала ему о том, что произошло, повторяя все тот же вопрос: «Зачем она это сделала?» Сын, не вдаваясь в психологические тонкости поступка своей сестры, рассудил по-своему: «Скажи этой мерзавке, что, если с отцом что-то случится, я сверну ей шею». С отцом, к счастью, ничего не случилось. (Самоубийства, разумеется, никто не предполагал, но инфаркт по состоянию сердца не исключали.) Родитель явился не домой, а к сыну, твердо заявив, что видеть свою дочь больше не желает; отношения ее с отцом и братом были разорваны окончательно. А мать так и не смогла постичь, зачем дочери понадобилось вбить клин между родителями и зачем она еще и мужа своего посвятила в эту историю. К душевной боли прибавилось чувство женской униженности. Когда мать напомнила Люде известное евангельское изречение о грешнике, который видит сучок в чужом глазу, а в своем бревна не замечает, дочка, не смутившись, парировала: «А я покаялась». Подробности происшествия я узнала от матери через два дня после того, как Люда, оставив внучку бабушке, с чувством исполненного долга покинула родительский дом. Снова и снова потрясенная мать задавала все тот же вопрос: зачем? Ее поразила не столько давняя измена мужа, сколько необъяснимый поступок дочери, омрачивший отношения между пожилыми супругами. Главную вину женщина возложила на «американскую секту». В чем-то она права. Психология сектантства в большей или меньшей степени (в зависимости от религиозной доктрины) порождает двойной этический стандарт: библейские заповеди в отношениях с «внешними» не работают, у сектантов формируется сознание своей избранности ко спасению, отсюда возникает эмоциональная тупость в контактах со всеми, кто не входит в их группу. Если не удается вовлечь родных в свою организацию, семейный союз обречен.
Но не надо быть ученым-психологом, чтобы понять, зачем иеговистка Людочка попыталась разрушить отношения между родителями. Чтобы увести за собой самого близкого ей человека — мать. Зачем посвятила мужа в семейный скандал? Очевидно, подтекст был таков: «Все вы, мужчины, одним миром мазаны, добродетельными становятся только в нашем братстве».
Нет, не всегда новообращенный разрывает отношения с семьей. Но всегда изменяется характер этих отношений: близкие становятся для сектантов «дальними», а сам новообращенный, если он по житейским обстоятельствам не может, как Авраам, «пойти из земли своей, от родства своего и из дома отца своего» (Быт. 12), уходит во внутреннюю эмиграцию. И таких «эмигрантов» за десять последних лет в каждом регионе набралось немало. Однако динамика роста западных сект к концу 90-х, как уже говорилось, пошла на спад. Они подобрали всех, кого смогли, и на сегодня их задача — удержать завоеванные позиции и вписаться в российское общество. Последняя цель, судя по общественному настроению, в обозримом будущем вряд ли достижима. Я намеренно употребляю слово «секта» (не в уничижительном значении!) для разделения двух понятий, оформившихся в сознании нашего общества: это «религиозные меньшинства» и секты. Религиозными меньшинствами в Центральной России считают мусульман, иудеев, а все религиозные новообразования (независимо от их типа и времени появления на мировой сцене) у нас воспринимаются как «секты», стоящие вне культурно-исторической традиции. По сути — это контркультура, но не молодежная, из которой выходят по мере взросления, а духовная, меняющая систему мировосприятия и ценностей.
Первоначальный успех западных миссионеров определялся не уровнем их богословского образования и методической подготовки, как полагают не только западные социологи (та же Баркер), но и некоторые наши публицисты, а психологическим настроем и ментальностью аудитории. Ментальность же аудитории была вполне адекватна ментальности миссионеров — обе стороны, мягко выражаясь, чужды какой бы то ни было умственной рефлексии; на том же уровне находится общегуманитарное образование; обе стороны существуют вне исторических границ православной духовной традиции: миссионеры — будучи американцами, аудитория — по причине религиозного одичания простого советского человека (и в этом аспекте принципиального различия между бывшими атеистами и теми, кто в душе верил в существование «неведомого Бога», нет).
Психологический настрой у примкнувших к западным сектам определяется «групповым инстинктом» (неизбывная потребность к существованию в коллективе, унаследованная от советского прошлого). А также — потребность в «руководящей и направляющей силе», я бы сказала, в отвращении к самоопределению (исключение — лидеры сект). «Религиозный бум» в постсоветской России многие объясняют «духовным голодом» эпохи «научного атеизма». Возможно, это и так, но, заметим, рекрутируются те, кто привык к тому, чтобы кормили его с ложки разжеванной снедью. В секте (узкой референтной группе) под руководством старшины (или пастора) человек чувствует себя комфортно, уверенно — никаких «проклятых» вопросов, никакого «самокопания», никаких заоблачных высот.
Однако выбор не ограничивается западными сектами, так же как нельзя подвести всех бывших граждан РСФСР под единый тип «простого советского человека».
Как-никак в советские времена мы имели самого «массового читателя». Наших начитанных сограждан не возьмешь описанным выше тактическим приемом, стандартным для большинства западных миссионеров (и их русских учеников): «Раньше я был плохим, вел нездоровый образ жизни, поэтому и в семье, и на работе не ладилось. А теперь я стал верующим, и жизнь у меня изменилась: в семье мир, по службе повышение, здоровье отличное» и т. п.
Начитанный человек убежден, что он и так неплох, журналы «Сторожевая башня», «Пробудитесь», комиксы адвентистов — не для него. Благо стала доступной ранее не допускавшаяся литература о «древней мудрости Востока», о «духовных практиках», которые пробуждают таинственные способности, делая человека сверхчеловеком.
«Мудрость Востока» пришла в Россию с Запада, где с 60-х годов начинается широкомасштабная кампания индийских гуру. Почему именно Новый Свет стал плацдармом индийской духовной экспансии? Думается, стратегия была верной. Лидер западного мира, США исторически никогда не несли «бремя белого человека» в Индии, и американскому обществу были в новинку религиозные идеи этого рода, особенно молодежи, не остывшей от протестного настроения.
Мода на восточную мистику быстро перебрасывается в Старый Свет, и потомки белых «сагибов» устремляются в Ауровиль — «город будущего», основанный француженкой Мари Ришар, подругой популярнейшего теоретика неоиндуизма (интегральной веданты) Ауробиндо Гхоша, поклоняются «верховному Гуру шивантов западных стран» Шивайе Субрамуниясвами, становятся «возлюбленными Кришны» в лоне Международного общества Сознания Кришны, основанного Абхаем Чараном Де (скромно именовавшим себя «Его Божественная милость» Свами Бхактиведанта Шрила Прабхупада, что означает «господин — тот, у чьих ног [сидят все] могучие», то есть учители). Выбор все расширяется, так как гуруизм становится очень прибыльным бизнесом.
В России первые ласточки восточных культов появились еще в 70-е годы, но свободная деятельность «посвященных» миссионеров начинается с 1989-го. В таком мегаполисе, как Москва, труднее проследить процесс «приливов» и «отливов» той или иной восточной «духовности». В провинции волнообразное движение индуистской (или псевдоиндуистской) экспансии бросается в глаза. Первыми на авансцене появились кришнаиты. Приглашения на их собрания были расклеены практически во всех высших учебных заведениях, по улицам бродили стайки бритоголовых молодых людей, завернутых в простыни, с бубенчиками на ногах, распевающих «харе Кришна», их сопровождали миловидные (не бритоголовые!) девушки с бубнами. На улицах красовались цветные расклеенные плакаты: «Бхагават-гита как она есть» с изображением Кришны на боевой колеснице.
