Владимир Корнев - Нео-Буратино
XXV
Расправившись с камерой, Папалексиев отправился в центр фирменной торговли «Глобус». Все, что произошло за последние сутки, не вытеснило из памяти Тиллима тот факт, что сегодня в «Глобусе» намечена презентация по случаю открытия всего комплекса, что директором его будет попадаловский покровитель Показуев и — самое главное! — что мероприятие почтит своим присутствием несравненная Авдотья Каталова. «Уже ради этого одного там стоит побывать!» — мыслил Тиллим, останавливая такси. Он забыл о своих неприятностях и был одержим безумной идеей: замолить свой грех перед дамой сердца и добиться ее благосклонности. Папалексиев вообще-то не был фаталистом, но все случившееся с ним в эти дни наводило на мысль о некоем сверхъестественном предназначении, исполнить которое ему суждено. Однако бурный поток жизни не оставлял свободного времени для осмысления вопросов, возникавших на пути к ближайшей цели. Все мысли каким-то образом сводились к завоеванию Авдотьиного расположения. Подъезжая к «Глобусу», Тиллим предавался сладостным мечтам: «Она непременно полюбит меня, и я открою ей прекрасный мир бескорыстной любви. Мы вместе вступим в этот мир, свободные от всего суетного и мелкого».
Возле длинного фасада здания фирменного центра толпилась масса народу. Очевидно, все это были жаждущие банкета. Перед входом алела шелковая лента, натянутая между двумя никелированными столбиками. Тут же был сооружен помост, откуда некто, стоявший перед мощным микрофоном, оживленно жестикулируя, произносил поздравительную речь.
Спрятав руки в карманы, чтобы, по обыкновению, кого-нибудь ненароком не задеть, Тиллим лавировал между гостями, пытаясь пробраться к съемочной группе телевидения. Авдотья наверняка была среди них. Недовольство и раздражение царили в толпе. Отдельные негодующие восклицания доносились и до Тиллима:
— Построить такое на невских берегах, рядом с шедеврами Растрелли и Росси!
— А в лесах это смотрелось гораздо лучше…
— Что хотят, то и строят… Теперь ведь все можно, было бы на что строить! Безобразие! И куда власти смотрят?
Однако, приблизившись к заливавшемуся соловьем оратору, Папалексиев понял, что толпа разделилась на два лагеря, которые не только расходились во мнениях, но отличались даже по внешним признакам. Здесь, ближе к микрофону, сгрудились избранные. Дамы, сверкавшие бриллиантами, и кавалеры в клубных костюмах создавали ощущение приятной праздничной суеты, их присутствие придавало собранию салонный блеск и указывало на его светский характер. В бокалах пенилось шампанское лучших сортов, воздух дрожал от оваций и радостных возгласов. Частый гость презентаций и фуршетов, несомненно, узнал бы среди присутствующих завсегдатаев деловых праздников. В шепоте и воркованье, заглушаемых торжественной речью выступающего, Тиллим различил диалог между дамой с самой модной прической в отчаянно декольтированном платье и скрытой от его глаз собеседницей:
— Видите ли, здание выполнено в стиле постмодерна. Да-да, это, конечно же, постмодерн… Вам, вероятно, известно, что такое постмодерн?
Услышав отрицательный ответ, просвещенная дама удовлетворенно вздохнула.
— Я так и знала… Ведь это двойное кодирование, — пояснила она с подчеркнуто важным видом.
— Двойное кодирование чего? — полюбопытствовал кто-то из окружающих.
Тогда обольстительная дама сделала такие большие глаза, что вопрошавший засомневался в том, стоило ли ему задавать свой вопрос, и тотчас был пристыжен декольтированной особой:
— Как? И вы не знаете?!
Это был удар ниже пояса, и чересчур любознательный зевака предпочел ретироваться.
Впечатлительный Тиллим, отвлекаемый порывами настроения толпы, стремился поскорее найти знакомый образ, но Авдотьи нигде не было. В это время с импровизированной сцены зазвучало выступление модного архитектора Стилобатова, выдержанное во вкусе респектабельной публики:
— Дамы и господа, вы присутствуете на открытии завершающей основной части комплекса центра фирменной торговли «Глобус». Помимо торгового зала здесь размещены бары и рестораны с изысканной австрийской кухней, блюда которой уже полюбились многим участникам сегодняшней торжественной церемонии, ставшим частыми посетителями этих заведений высшего класса с того самого дня, как они открыли свои двери перед петербуржцами. Я был свидетелем, да и участником, всей этой строительной эпопеи, продолжавшейся несколько лет, и, как специалист, рад представить вам роскошный образец высококлассной современной архитектуры и великолепный пример качественного строительства. Австрийская сторона сделала прекрасный подарок нашему городу. Да и место в градостроительном плане выбрано удачно. Это здание, несомненно, украсит силуэт Петербурга. Обратите внимание на изящность архитектурной композиции. Внешние формы безупречны. Войдя в само здание, вы убедитесь, что более удачное решение внутреннего пространства сложно представить. Да! У наших западных коллег есть чему поучиться.
Оратор плавно перешел к детальному разбору несомненных достоинств постройки, в то же время Папалексиев уже пробрался в первые ряды и встал рядом с Авдотьей, которая с подчеркнутым вниманием слушала речь Стилобатова. Тиллим любовался предметом своих воздыханий, не решаясь заговорить. Авдотья сделала вид, будто ничего не замечает, и, подойдя к коллегам-телевизионщикам, громко зааплодировала. Неловко приблизившись к ней, Папалексиев виноватым, вкрадчивым голосом сказал:
— Здравствуй, Авдотья. Я хочу с тобой поговорить… Выслушай меня.
Но Каталовой было решительно не до Тиллима. Она не слушала его и даже не смотрела в его сторону. Он тем не менее продолжал:
— Пойми, Авдотья, я человек особенный, необычный. В этом мой секрет, моя сила и слабость одновременно. Я готов открыть тебе свой секрет. Ты должна просто выслушать. Ты даже не представляешь, что я тебе расскажу… Скоро обо мне будут говорить везде. Я стану знаменит, ты только выслушай.
— Ах, как романтично! — промурлыкала в ответ Авдотья. — Подумать только, какие мы таинственные! — И тут же, сменив кошачий тон на тигриное рычание, отрезала: — Не приближайся ко мне!
— Я же люблю тебя, Авдотья! Ты должна узнать, кто я такой, — в растерянности мямлил Папалексиев.
— Ты никто! — с издевательской ухмылкой проговорила Авдотья. — Посмотри на себя в зеркало, кто ты такой? Посмешище! На кого ты похож? Большой ребенок, одержимый манией величия! Ты же на самом деле никто, тебе только фонари включать — больше ты ни на что не способен. Пустое место! Неудачник! И себя со мной не равняй! Не желаю слышать твоего имени, а тем более видеть тебя рядом!
Но Тиллим, не теряя надежды, продолжал наступать.
— Мы с тобой разные люди, вот и удовольствия у нас разные, взгляды на жизнь несхожие. Не беда! Помнишь в физике? Разноименные заряды притягиваются, — зашептал он ей на ушко. Его финансовые возможности были на нуле, но он так увлекся, что понес совершеннейшую чушь: — Завтра мы поедем в Пассаж и все заберем. Хочешь?
Тут Авдотья, резко оттолкнув его, выпалила:
— Пойди проспись и забудь мое имя! — И как ни в чем не бывало присоединилась к публике, аплодирующей Стилобатову.
Папалексиев стоял как вкопанный. Он был морально раздавлен и всем споим понурым видом напоминал побитого щенка. В глазах его потемнело, слух, однако, улавливал голос продолжающего выступать архитектора. Сжав нервы в кулак, Тиллим догнал Авдотью, схватил за плечи, но тотчас почувствовал, что в ее душе не осталось места для него. Она действительно с восхищением слушала оратора и была раздражена тем, что ее отвлекают:
— Я неясно сказала? Отстань и не ходи за мной! Видеть тебя не могу!
— Сегодня мы до конца осознаем возможности западной строительной индустрии, — вещал Стилобатов. — Перед нами наглядная демонстрация ее мощи, ее новаторских достижений, и, поскольку в нынешнюю переходную эпоху мы с сожалением переживаем затянувшуюся паузу в муниципальном строительстве, мне представляется, что это здание не только станет достопримечательностью, но и положит начало новому строительному буму, который охватит город на Неве и всю Россию, и возрождению подлинно петербургских традиций зодчества. Обращаясь к инвесторам, мне хотелось бы поблагодарить наших коллег, австрийских архитекторов и строителей, за удачное завершение строительства. Теперь можно надеяться, что совместными усилиями мы спасем красоты Северной Венеции.
Архитектор завершил свое пространное выступление под несмолкающие аплодисменты.
Авдотья присоединилась к праздничной толпе поклонников Стилобатова, рассыпающих комплименты перспективному зодчему. Тиллим чувствовал, что она хочет познакомиться с этим эффектным субъектом, по слухам, покорителем многих женских сердец. Мысль о том, что Авдотья может стать очередной жертвой его любвеобилия, повела Папалексиева вслед за взбалмошной телевизионщицей. Отвергнутый Тиллим решил во что бы то ни стало прославиться сегодня же, сейчас, тем самым реабилитировать себя перед Каталовой и предотвратить ее сближение со Стилобатовым. План был прост. Главное — привлечь внимание публики, поразить ее воображение, может быть даже устроив маленький скандал. Тиллима уже не смущала неосведомленность в архитектуре, когда он увидел, как Авдотья кокетливо лепечет со Стилобатовым, то и дело бросая презрительные взгляды в его, Папалексиева, сторону. Теперь уже окруженная всеобщим вниманием персона архитектора не вызывала у Тиллима ничего, кроме ненависти. Однако, подойдя к нему, в точном соответствии со своим планом, Папалексиев с деланным восторгом отозвался о его ораторском даре и высказал свое восхищение уникальным строением. Взяв обеими руками десницу Стилобатова, он тряс ее в дружеском рукопожатии:
