Елена Котова - Легко!
Круглый холл, величиной с маленькую городскую площадь, был обвит лестницей красного дерева, идущей через три уровня, как будто в небо. Посреди этого цилиндра сверху свисала огромная хрустальная люстра. А на стенах висели невероятного размера старинные гобелены, каждый высотой метров по десять, тоже с третьего уровня и до низу. Анна вообще не представляла себе, что можно соткать ручной гобелен такого размера. За холлом шла огромная опоясывающая дом гостиная с распахивающимися в сад стеклянными дверями. В гостиной лежали громадные ковры, стояла антикварная мебель и ореховый концертный рояль, висело немало картин хороших мастеров.
– Посмотри, у Инессы есть даже Гейнсборо.
– Как красиво. Инесса, просто ошеломляет.
– Спасибо, красиво, не спорю. Но уж очень огромный дом. Я чувствую себя здесь такой маленькой и потерянной.
– А рояль какой! С ума сойти.
– Да, на нем однажды играл Ростропович, когда был у нас в гостях.
– Правда? У меня нет слов.
– Я вижу. Ты любишь роскошь. Я – нет.
«А тогда зачем ты здесь живешь? Чтобы всем рассказывать, как не любишь буржуазную роскошь и подлинную красоту?» – подумала Анна.
– Помоги мне на кухне, Анна.
– С удовольствием.
Кухня была начинена всеми существующими приспособлениями для готовки. Посередине стоял остров с плитой, где без труда можно было приготовить еду человек на сто. Инесса искала бокалы по шкафам, потом искала открывалку. На столе стояла лишь одна бутылка и больше ничего.
– Инесса, это же шампанское. Зачем штопор?
– Да это Sekt.
– Это примерно то, что итальянцы называют prosecco?
– Ну что ты, гораздо лучше.
Инесса не поняла ехидства вопроса Анны, а та, увидев, что «шампанское» закупорено жестяной крышкой, перестала удивляться поискам открывалки. В таком доме чтобы на аперитив подавали не Crystal или Ruinart – более чем странно, это же не студенческий пикник на лужайке.
В гостиной появился Герхард в кроссовках и спортивных трусах.
– Только что закончил упражнения в спортзале. Рад тебя видеть, Хельмут. А тебя как зовут? Анна? Отлично, отлично. Я слышал, ты из России? Как там дела? Помню, я был в России лет двадцать назад. В городе… Нет, не помню названия. Мы ехали туда на машине из Москвы по ужасным дорогам, и нас все время останавливала полиция. Русские говорили, что им нужно было давать взятки. За что взятки – они пытались мне объяснить, но я так и не понял. И что, там по-прежнему так? По крайней мере, я немножко выучил русский язык в той поездке. «Товариш Пэтроф читает газета». Правильно? Что это значит: «Геноссе Петров читает газету», так? Впрочем, тогда там была всего одна газета – «Правда». Коммунистическая газета. Сейчас, наверное, многое изменилось. Не уверен, впрочем, что к лучшему. Хельмут, а ты все в своей СДПГ подвизаешься? А дела-то у твоей партии совсем никуда, а? Ну ладно, ты всегда был левым. Анна, ты тоже левая? Должна быть, раз из России.
– Герхард, выпьешь?
– Шампанское, отлично, отлично. А по какому случаю? Я долго с вами тут быть не могу, пригласил на разговор своего менеджера по продажам на Ближнем Востоке. Он не очень приятный человек, из Израиля, сами понимаете, так что я не буду вам навязывать его общество. Да и свое. Мы в кабинете посидим. Но вы не стесняйтесь, сидите, сколько хотите. Мне вы не мешаете. Ты им показала наше поместье, Инесса? Что за жена, Хельмут! Почти не разговаривает со мной, уже скоро десять лет как. Впрочем, я привык. Скоро поеду опять на Канары. У меня там массаж китайский, и вообще там хорошо.
Они остались без ужина и, отсидев положенное, к вечеру поехали поесть вдвоем.
– А он что – ненормальный?
– Вроде того. Гений. Математик. Видишь, какая у Инессы жизнь тяжелая.
– А что она тогда с ним не разведется, всё равно практически живет с Томасом?
– Она считает, что не может уйти от Герхарда, ее долг – быть с ним. Но это не из-за денег. Для нее деньги ничего не значат.
– Поэтому она и покупает газированную воду вместо шампанского?
– Это тоже для нее ничего не значит. Ты просто ее еще мало знаешь. Вот когда родители Томаса умерли, он остался на мели. А дом, ну где мы с тобой сейчас, на Ванзее, этот дом принадлежал его родителям. Сам Томас жил наискосок в маленьком доме, где и сейчас живет. Инесса купила у него дом родителей за очень приличные деньги и обеспечила ему комфортную жизнь.
– Так это не твой дом, а Инессы?
– Мой, она мне его продала и очень дешево.
– Почему?
– Я же сказал, для нее деньги ничего не значат. Она хотела помочь Томасу, а потом захотела помочь мне. И мы оба ей всегда будем благодарны.
– А Герхард за все это заплатил. Немудрено, что он сошел с ума.
– Но у нее же не было собственных денег!
– Начинаю понимать. Чтобы держать Томаса при себе, она купила его дом за дорого и обеспечила ему комфорт. А чтобы тебя держать при себе, она его тебе продала дешево. Теперь вы оба прыгаете вокруг нее, а она не может из чувства долга оставить Герхарда, потому что своих денег у нее нет.
– Это очень злой взгляд на всю ситуацию.
– Возможно, но это правда. Ты, конечно, можешь оснащать это всякими припевками: «Жизнь сложнее, ты не понимаешь, многолетние отношения, бла-бла». Но суть-то в том, что я сказала.
– Ты еще в ней не разобралась. Инесса тонкая и интеллигентная женщина. Да, у нее сложный характер, но она знает, как заботиться о друзьях.
– Да, семья у тебя большая, Хельмут, и вся она как-то странно базируется на деньгах Герхарда. Ты экс-муж Инессы. Твой лучший друг Томас – ее нынешний любовник. Всю эту разросшуюся семью содержит Герхард. Ты хочешь, чтобы я стала тоже частью этой семьи, так ведь? Но ведь у меня тоже есть муж, давай и его включим. Пусть Герхард и ему найдет местечко в большой дружной семье. Чтобы все было справедливо, а?
– Meine kleine Princessin, у тебя острый и гадкий язычок. Но я тебя все равно люблю. Что за женщина!
Глава 2
«Бог с ней, с этой разросшейся семьей, сами разберутся. Хельмут меня, правда, любит, он отличный компаньон, выходить за него замуж я не собираюсь, к чему думать обо всех этих странных персонажах?»
Хельмут явно прочитал мысли Анны, поэтому следующие несколько дней он не упоминал о своих родственниках.
Хельмут был счастлив, что привез Анну в Берлин. Ему было радостно показывать ей Потсдам и Бабельсберг, дворец Сан-Сусси и Шарлоттенбург. Он с удовольствием рассказывал Анне об истории этих мест, каждый вечер возил то в шикарный ресторан, вроде того, в котором они были в первый вечер, то в простую немецкую пивнушку – kneipe, то в открытый ресторан на Шляхтензее. Всё время что-то новое.
Пересилив себя, он даже на полдня съездил с ней в главный магазин города «КаДеВе», – не «Хэрродс», конечно, но сопоставимо, – а после шопинга устроил ланч с устрицами и шампанским на верхнем этаже магазина.
Хельмут был настроен романтично и серьезно. Он знал, что делает, и делал это, как всегда, правильно. Он купил билеты на «Норму» Беллини. Могучая музыка, яркая трагедия на сцене. В опере на Унтер-ден-Линден. В последний вечер перед их отъездом на остров Зюльт.
Об отдыхе на Зюльте он тоже позаботился и снял маленький, но роскошный коттедж среди дюн. С маленькой принцессой Хельмуту открылась новая жизнь. Оказывается, так приятно делать из принцессы королеву. Оказывается, совершенно не обязательно спать с женщиной в разных комнатах, гораздо лучше обнимать ее всю ночь, чувствовать рядом и припадать к ее телу, когда захочешь. Оказывается, есть женщины, которые готовят тебе завтрак к пробуждению. Оказывается, когда ты, чтобы покорить ее, снимаешь на Зюльте коттедж на первой линии, практически на пляже, ты вдруг задаешь себе вопрос, а почему ты раньше этого не делал? Ведь можешь себе позволить, зачем же пытаться на себе экономить? Какая радость от денег, которые лежат в банке, а у тебя уже всё есть, кроме долгов, и тебе уже пятьдесят? Чего ждать? Анна открывает ему новую жизнь, и, оказывается, пользоваться благами этой жизни необыкновенно приятно.
Перед отъездом в оперу Хельмут предупредил Анну, что в Берлине это особое мероприятие, не то что в Лондоне. В Берлине в оперу ходят в вечерних платьях, приходят задолго до начала, чтобы пофланировать в фойе, настроиться на праздничную атмосферу. Все как в старые добрые времена. Он одобрил выбор Анны – лиловое в цветах простое шелковое платье с золотым колье и черные босоножки на средних каблуках. Не одобрил только отсутствие чулок. Анна заверила, что летом это допустимо, опустив аргумент, что недопустимы как раз босоножки с чулками.
– Рядом с оперой старое и очень приятное кафе. Традиционное, в оперном стиле. Высокие потолки, канделябры, красный бархат. Типичное берлинское место. Мы там перед оперой поужинаем, хорошо? Я не хотел бы есть после, нам завтра рано выезжать.
– С удовольствием, милый.
– Я тебя сейчас туда подвезу и оставлю ненадолго. Присоединюсь через полчаса. Мне кое-что надо завершить. Ты выпей что-нибудь и закажи нам обоим еду, чтобы потом не ждать.
