Кадзуо Исигуро - Погребённый великан
Когда Аксель проснулся, очаг едва тлел, а Беатриса уже встала и выглядывала наружу через один из маленьких проёмов в каменной кладке, служивших жилищу окнами. Он вспомнил о недавней размолвке, но Беатриса повернулась, поймав лицом треугольный солнечный зайчик, и бодрым голосом сказала:
— Я хотела разбудить тебя пораньше, утро-то проходит. Но потом подумала, что ты так сильно промок в реке, что тебе нужно больше, чем просто чуток вздремнуть.
Аксель всё не отвечал, и Беатриса спросила:
— Аксель, что случилось? Почему ты так на меня смотришь?
— Я просто смотрю на тебя с облегчением и радостью, принцесса.
— Мне гораздо лучше, Аксель. Нужно было всего лишь отдохнуть.
— Я вижу. Тогда давай поскорее тронемся в путь, потому что, как ты сама сказала, утро-то проходит.
— Я всё наблюдаю за этими детьми, Аксель. Они и сейчас стоят у той же канавы, где стояли, когда мы впервые их увидели. Там есть что-то, что их притягивает, и готова биться об заклад, что они замыслили какую-то шалость, потому что они часто оглядываются, словно боятся, что кто-нибудь из взрослых их обнаружит и выбранит. Куда могли деться их родители, Аксель?
— Это не наше дело. Кроме того, они выглядят сытыми и одетыми. Давай попрощаемся и пойдём.
— Аксель, мы с тобой не ссорились? У меня такое чувство, что между нами что-то не так.
— Ничего такого, чего нельзя на время отложить, принцесса. Хотя, может статься, мы ещё поговорим об этом сегодня, кто знает? Но давай тронемся в путь, пока голод и холод нас снова не одолели.
Когда они вышли на морозное солнце, Аксель увидел пятна инея в траве, бескрайнее небо и горы насколько хватало глаз. Коза жевала у себя в загоне, у неё под ногами валялось перевёрнутое ведро, заляпанное грязью.
Трое детей снова стояли у канавы, глядя в неё, спиной к дому, и, судя по всему, ссорились. Девочка первой заметила приближение Акселя и Беатрисы и, резко обернувшись, тут же засияла улыбкой.
— Дорогие старцы! — Она заторопилась отойти от канавы, потащив братьев за собой. — Надеюсь, вы удобно расположились, хотя дом наш и неказист.
— Мы расположились удобно, дитя, и мы очень вам благодарны. Теперь мы хорошо отдохнули и готовы тронуться в путь. Но что случилось с вашими родителями, почему вас оставили одних?
Девочка переглянулась с братьями, которые встали от неё по обе стороны. Потом она сказала, немного колеблясь:
— Мы сами справляемся, сэр, — и обняла каждого из мальчиков одной рукой.
— А что такого интересного в той канаве? — спросила Беатриса.
— Там всего лишь коза, госпожа. Это была наша лучшая коза, но она умерла.
— И как же умерла ваша коза, дитя? — ласково спросил Аксель. — Вторая выглядит вполне здоровой.
Дети снова обменялись взглядами, словно принимая общее решение.
— Идите посмотрите, если вам так хочется, сэр, — сказала девочка и, отпустив братьев, отступила в сторону.
Когда Аксель направился к канаве, Беатриса последовала за ним. Не успели они пройти половину пути, как Аксель остановился и прошептал:
— Принцесса, позволь мне сначала подойти одному.
— Аксель, я что, никогда не видела мёртвой козы?
— Всё равно, принцесса. Подожди здесь.
Канава была глубиной с человеческий рост. Солнце, светившее почти прямо в неё, казалось, должно было помочь Акселю рассмотреть то, что было у него перед глазами, но вместо этого создавало сбивающие с толку тени, а там, где были заледеневшие лужи — мириад сверкающих граней. Коза, судя по всему, отличалась гигантскими размерами, и теперь лежала, расчленённая на несколько частей. Тут — задняя нога, там — шея с головой — на морде застыло умиротворённое выражение. Аксель не сразу распознал мягкое, повёрнутое кверху брюхо животного, потому что его обнимала гигантская рука, высунувшаяся из чёрной грязи. Только тогда он понял, что бóльшая часть того, что он поначалу принял за останки козы, принадлежит другому созданию, с козой вперемешку. Одна кочка оказалась плечом, другая — согнутым коленом. Потом он заметил шевеление и понял, что существо в канаве ещё живо.
— Что ты там видишь, Аксель?
— Не подходи, принцесса. Это не то зрелище, чтобы поднять тебе настроение. Тут лежит несчастный огр, умирающий медленной смертью, и, наверное, эти дети по глупости бросили ему козу, подумав, что еда поможет ему встать на ноги.
Не успел Аксель договорить, как огромная лысая голова с широко распахнутым глазом медленно повернулась в вязкой грязи. Потом грязь жадно хлюпнула, и голова исчезла.
— Мы не кормили огра, сэр, — раздался позади голос девочки. — Мы знаем, что огров нельзя прикармливать, а когда они приходят, нужно запираться в доме. И, когда пришёл этот, мы так и сделали, сэр, и стали смотреть из окна, как он сломал наш забор и схватил нашу лучшую козу. Потом он уселся прямо там, сэр, на том самом месте, где вы стоите, свесил ноги и стал ими болтать, как маленький, и принялся есть козу — сырой, как всегда делают огры. Мы знали, что нельзя снимать засов с двери, и солнце уже садилось, а огр продолжал есть козу, но было видно, что он слабеет. Потом он наконец встал, держа то, что осталось от козы, и упал, сначала на колени, потом на бок. А потом он свалился в канаву, и коза вместе с ним, и они лежат там вот уже два дня, но огр до сих пор не умер.
— Пойдём отсюда, дитя. Это зрелище не для вас с братьями. Но почему же бедняге огру стало дурно? Может быть, коза болела?
— Не болела, сэр, она была ядовитая! Мы больше недели кормили её так, как учила нас Бронвен. Шесть раз в день особыми листьями.
— Зачем вам это понадобилось, дитя?
— Как зачем, сэр, чтобы сделать козу ядовитой для драконихи. Бедный огр не мог этого знать, вот и отравился. Но мы не виноваты, потому что он сам полез здесь разбойничать!
— Постой, дитя. Ты говоришь, что вы намеренно кормили козу ядом?
— Ядом для драконихи, сэр, но Бронвен сказала, что нам от него вреда не будет. Откуда нам было знать, что яд опасен для огра? Мы не виноваты и не хотели ничего дурного!
— Никто и не думает винить вас, дитя. Но скажи, почему вы хотели приготовить яд для Квериг, вы ведь про эту дракониху говорите?
— Ох, сэр! Мы молились утром и вечером, а часто и днём тоже. И когда сегодня утром пришли вы, мы поняли, что вас послал Господь. Поэтому, пожалуйста, пообещайте нам помочь, потому что мы всего лишь несчастные дети, которых позабыли родители! Вы отведёте козу — единственную, которая у нас осталась — по тропе наверх, к каирну великана? Туда легко дойти, сэр, меньше, чем в полдня обернётесь, я бы пошла сама, но не могу оставить малышей одних. Мы кормили эту козу так же, как и ту, которую съел огр, и на три дня дольше, поэтому яду в ней ещё больше. Только отведите её к каирну великана и привяжите там для драконихи, сэр, туда легко дойти. Пожалуйста, старцы, пообещайте, что сделаете это, потому что мы боимся, что больше ничто не вернёт нам наших дорогих мать и отца.
— Наконец-то ты о них вспомнила, — заметила Беатриса. — Что же нужно сделать, чтобы родители к вам вернулись?
— Разве я не сказала только что, госпожа? Просто отведите козу к каирну великана, в то известное место, где драконихе регулярно оставляют еду. И тогда, кто знает, она может сгинуть так же, как бедный огр, а до того, как отведать угощения, он был крепок на вид! Мы всегда боялись Бронвен, потому что она искусна в ворожбе, но когда она увидела, что мы здесь одни, позабытые собственными родителями, она над нами сжалилась. Поэтому, пожалуйста, старцы, помогите нам, ведь кто знает, когда сюда ещё кто-нибудь забредёт? Мы боимся показываться солдатам или незнакомцам, но вы — те, о ком мы молили Господа Иисуса.
— Но что такие малые дети, как вы, знаете о мире, что верите, будто отравленная коза вернёт вам родителей?
— Так сказала Бронвен, сэр, и, хоть она и страшная старуха, она никогда не лжёт. Она сказала, что это дракониха, которая живёт там, наверху, заставила родителей нас позабыть. И, хотя мы часто вынуждаем мать сердиться на нас за наши проказы, Бронвен говорит, что в тот день, когда она о нас вспомнит, она тут же поспешит обратно и обнимет нас всех по очереди — вот так. — Девочка вдруг прижала к груди невидимого ребёнка, закрыв глаза, и стала плавно покачиваться из стороны в сторону. Потом она открыла глаза и продолжила: — Но дракониха наложила какие-то чары, чтобы заставить родителей нас забыть, поэтому они и не возвращаются. Бронвен говорит, что дракониха наложила проклятье не только на нас, но и на всех остальных, и чем быстрее она сгинет, тем лучше. Поэтому мы старались изо всех сил и кормили обеих коз в точности, как она сказала, по шести раз в день. Пожалуйста, сделайте, как мы просим, иначе мы больше никогда не увидим своих родителей. Просто привяжите козу у каирна великана, а потом идите своей дорогой.
Беатриса хотела что-то сказать, но Аксель быстро её перебил:
