Хербьёрг Вассму - Стакан молока, пожалуйста
— Я так и понял, как только увидел тебя! — твердо сказал Артур.
Дорте не ответила, она опустила глаза и крепко держалась за сиденье стула. Наступила тишина, если не считать радио, которое все время было включено в какой–то из комнат. Сейчас там передавали поп–музыку, время от времени мужской голос выкрикивал что–то непонятное. Дорте встала.
— Уборная? — спросила она.
— Или наверху, или первая дверь налево, — прогнусавил Свейнунг, словно это был урок, который он отвечал уже сотню раз. Теперь глаза его стали видны немного лучше. «Вот черт!» — услышала Дорте, уже выйдя в коридор.
Она поднялась на второй этаж и немного посидела. Теперь, уже в уборной, ее перестало тошнить и рвоты не было. То, что Артур догадался, зачем она здесь, нисколько не облегчало ее положения. Нужно было незаметно выйти из дома. Собственно, ей оставалось только бежать. Может, они и не станут ее преследовать. Когда она вышла из уборной, у двери с широкой улыбкой стоял Свейнунг. Никто бы не подумал, что такой красивый человек может оказаться таким жестоким.
— Сколько ты берешь?
— Полторы тысячи, — ответила она, подчеркнув каждое слово.
— Не дури! Две сотни. Мы же друзья!
Она покачала головой и хотела пройти мимо. Внизу у лестницы стоял Артур и смотрел на них.
— Нет! — сказала она и пошла вниз.
— Пятьсот с каждого! — продолжал торговаться Свейнунг.
— Полторы тысячи! — жалобно пискнула Дорте.
Они приближались к ней с обеих сторон. Наконец она со своей прижатой к груди сумкой оказалась стиснутой между ними. На середине лестницы, откуда до входной двери было очень далеко.
— Давай возьмем ее оба! Одновременно! Идет? — Стены подхватили голос Свейнунга.
— Нет, отвали! Я один! — засмеялся Артур и потянул за Ларин джемпер. Дорте попыталась освободиться, но их было двое. Потных и твердых, как каменные стены.
— Деньги… Вперед! — пискнула она, но раскаты их смеха заглушили ее голос.
Они потащили ее в комнату, где стояла большая кровать, и зажгли свет. Пока они срывали с нее одежду, позор лился из трех белых фарфоровых колокольчиков, висевших на потолке. Наконец она осталась совершенно голой в незнакомой постели. Свейнунг натянул ее трусики себе на плечо, сумка валялась у двери далеко от кровати. Как поступила бы Лара в таком случае?
— Полторы тысячи! — рыдала она.
— К черту! Грязная девка! — Свейнунг освободил руку, чтобы запустить ее Дорте между ногами. — Шлюха! — радостно выдохнул он и всадил в нее пальцы. Она закричала и, чтобы защититься, попыталась поднять колени к подбородку.
— Не так грубо! Полегче, свиной пиздюк! — выдохнул Артур. — Ты что, не видишь, что она плачет?
— Ты пришла к нам, чтобы продать себя, черт подери! Тебя тут накормили и напоили! — крикнул Свейнунг и расстегнул брюки. — Я не знал, что приглашаю на вечеринку блядь, но раз уж ты тут!.. — Он засмеялся, шмыгнул носом и снова занялся ею.
— Полегче! Полегче! — напомнил ему Артур.
— Какого черта! Я хочу…
— Презерватив! — хрипло крикнула Дорте, но по ним трудно было сказать, знают ли они вообще, что это такое.
А потом было уже поздно. Свейнунг скинул штаны, вошел в нее и заходил туда–сюда мощными толчками. Его ладонь крепко держала ее грудь, а сам он расположился на ней, словно она была ковриком для занятия гимнастикой. Однако это его не удовлетворило, он неожиданно крепко схватил ее за ляжки, раздвинул их еще больше и продолжал свое дело с такой силой, что Дорте закричала от боли. Пища так и рвалась из нее.
Над головой Свейнунга, подобно холодному солнцу, висело лицо Артура. Время от времени он высовывал кончик языка и делал удивленную рожу. Словно не думал, что его приятель справится со своей задачей. Наконец он сложил руки на груди и сел, широко расставив ноги.
Дорте смотрела прямо ему в лицо. Ее глаза выражали беспредельное презрение. Другого оружия у нее не было.
В какое–то мгновение она вспомнила забытые звуки и картины. Кто–то сидел во всех креслах. Их было больше, чем раньше. Ее должно было вот–вот вырвать. Она стиснула зубы. Наконец раздались стоны, по которым она поняла, что конец близок.
— Тошнит, — проговорила она сквозь стиснутые зубы. Откуда она узнала это слово?
Он ничего не слышал. Только когда она отвернула голову, чтобы струя блевотины не попала ему в лицо, он подскочил в воздух. Через мгновение он уже стоял на полу, с его члена капала сперма. Артур громко хохотал. Фарфоровые колокольчики под потолком слились в светящуюся троицу. Дорте свесилась с кровати и больше не сдерживалась. И тут же почувствовала омерзительный запах спермы и блевотины.
— Чертова блядь! — удивился Свейнунг.
Она стояла на коленях, согнувшись над унитазом. За дверью переругивались Артур и Свейнунг. Мысль о том, что он не надел презерватив, была хуже тошноты. Презервативы так и остались у нее в сумке. Она даже не помнила, когда у нее кончились противозачаточные таблетки.
— Она должна все вымыть за собою! — орал за дверью Свейнунг.
— Утихомирься. Я заберу ее отсюда. Не видишь, что ли, что ей плохо! Так, как ты, не ведут себя даже со шлюхами!
— Кто, черт подери, тут вымоет за ней?
— Сам и вымоешь. Или наймешь кого–нибудь! Бабок у тебя хватит!
— Злишься, что не поебал ее первый?
— Не дури!
— Я думал, ты в деле? Откуда иначе ты достаешь колеса?
— Заткнись, пока я тебе не врезал! Я больше этим не занимаюсь! Слышишь? Завязал! А вот ты… Паразитируешь на родителях! Скажешь, нет? Для тебя что женщина, что скотина!
Дорте не могла понять, плохо или хорошо для нее, чтобы они поссорились. Голоса доносились словно издалека, хотя парни кричали. Особенно Свейнунг. Она воспользовалась полотенцем, чтобы подмыться и вымыть живот, потом оделась. Почистила зубы. Большая сумка была ее другом. Из зеркала на нее смотрело чужое лицо. Надо уходить. Прочь отсюда! Денег ей не дали, все съеденное она вытошнила. Зато она знала, как дойти до Лариной квартиры. Она была уже у самой двери, когда Артур догнал ее и схватил за руку.
— Подожди! Свейнунг заплатит тебе пятьсот крон!
— Какого черта! — крикнул Свейнунг.
— Заплатишь! Иначе пеняй на себя! — прошипел Артур. — Это было чистое изнасилование! — прибавил он и с грозным видом направился к Свейнунгу, таща за собой Дорте.
— Она блеванула до того, как я кончил! — пожаловался тот.
— Она не виновата, что у тебя туго с еблей! И я тоже!
— А ты что, ее сутенер? Я на мели. У меня нет денег! — взвыл Свейнунг и хлопнул себя по заднему карману.
— Ты должен ей пять сотен! И я лично прослежу, чтобы она их получила! Или дури ты от меня больше не получишь! Слышишь? — Вид у Артура был грозный. Он подошел так близко к Свейнунгу, что брызги его слюны летели Свейнунгу в глаза, отчего тот моргал, словно курица на яркий свет. Он неохотно вынул пять сотен. Артур выхватил их у него из рук и был явно доволен всем произошедшим.
— Пошли отсюда! — сказал он и потянул за собой Дорте.
Они вышли на улицу. Листья в садах казались ядовито–зелеными, птиц почти не было слышно. Ночь была на исходе. Дорте мечтала оказаться одной в Лариной квартире. Но у Артура были другие планы.
— Я спас тебя от Свейнунга, и ты должна отблагодарить меня за это один разочек, — заявил он. Не понимая всех слов, она поняла их смысл. Но голос его звучал уже не так грубо, как раньше.
— Нужно деньги! Еда, — почти строго сказала она.
— Я понял. Получишь две сотни на жратву, и я провожу тебя домой, — добродушно сказал он.
— Не домой, — твердо сказала она.
— Где же ты этим занимаешься?
— Улица, — уклончиво ответила она.
— Врешь!
Она не ответила, только покачала головой.
— Ладно! Топаем ко мне! — решил он и свернул в сторону.
Идти было далеко, и Дорте еле передвигала ноги. В конце концов он отпер дверь какой–то развалюхи, окна в коридоре были заклеены картоном. Заляпанные занавески задернуты неплотно. В коридоре пахло вареной капустой и грязным бельем. Они поднялись но скрипучей лестнице и вошли в каморку с узкой кроватью, тумбочкой и стулом.
Не говоря ни слова, он начал ее раздевать.
— Деньги? — сказала она, запахнув на груди куртку. — Пятьсот за Свейнунга! — сказала она голосом Лары.
— Раскатала губы! — Он вцепился в нее.
— Вырвать! — пригрозила она и раскрыла рот, сосредоточившись на этой мысли.
Артур поднял руку, словно хотел ударить ее, но она быстро, по–кошачьи увернулась. Он настиг ее у двери.
— Ну, пожалуйста! Не уходи! — попросил он ее хриплым мальчишеским голосом.
Дорте вышла из решительной роли Лары и ждала, когда он достанет пятьсот крон. Рука ее протянулась сама собой. Деньги так быстро сменили владельца, что Артур не успел даже закрыть рот. Дорте почувствовала в руке теплые бумажки и, когда он отвернулся, спрятала их в складку юбки. Потом она сняла куртку и колготки. Ее трусики остались у Свейнунга. Он похвастался, что у него в шкафу их не меньше четырех сотен.
