Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин
Прошла минута, и я услышал звук рвущейся материи, потом лопнули двенадцать пластиковых колец, держащих штору для душа. Потом – удар и рычание: «Сволочь!»
Я слегка открыл глаза – и чуть не завопил от ужаса.
Дверь ванной открылась сама по себе. Я увидел отца. На голове у него был тюрбан из белой пены, в руках – труба, на которй обычно висит шторка для душа. Он был злой, оскалившийся и голый. Но в паху, там, где у меня висела мошонка, похожая на маленький мешочек с двумя желудями, у отца болталось что-то огромное, сморщенное и волосатое, как бычий хвост. Оно просто висело там!
И еще лобковые волосы – густые, как борода буйвола! (у меня там только девять волосков!)
Самое омерзительное зрелище в моей жизни!
Отцовский храп – это что-то: смесь свиста и пронзительного хрюканья. Уснуть под эту канонаду невозможно. Не удивительно, что они с мамой спят в разных комнатах. Шок, вызванный видом отцовской промежности, постепенно проходил. Но теперь я беспокоился о другом: неужели я когда-нибудь проснусь, и у меня между ног будет то же самое? И вот что еще приводило меня в ужас: я не мог поверить, что четырнадцать лет назад я был зачат лишь потому, что один сперматозун вылетел из этой штуки и достиг яйцеклетки.
А буду ли я когда-нибудь отцом? Неужели во мне, в моей мошонке сейчас сидят будущие люди? У меня ведь еще ни разу даже не было «эякуляции», ну, кроме тех случаев, когда мне снилась Дафна Маддэн. Неужели где-то сейчас ходит девочка, внутри которой живет вторая половинка моего будущего ребенка? Там, глубоко внутри ее замысловатых органов? И что она делает сейчас, эта девочка? Как ее зовут?
Слишком много мыслей.
Полагаю, у отца завтра утром будет жуткое похмелье.
Точнее – сегодня утром.
Каковы шансы, что мы на рассвете пойдем на пляж запускать воздушного змея?
Большой, жирный ноль.
– Ветер северный, – закричал отец, – дует прямо из Нормандии, через Ла-Манш, ударяется в прибрежные скалы и – але-оп! – преодолевает их, создавая восходящий поток теплого воздуха! Это идеальная погода для воздушного змея!
– Идеально! – Закричал я.
– Дыши глубоко, Джейсон! Это полезно для легких, особенно после того, как ты пережил сенную лихорадку! Морской воздух полон озона!
Отец медленно разматывал катушку, отправляя змея все дальше в синеву. Я взял еще один теплый пончик с джемом.
– Решил подкрепиться, а?
Я улыбнулся. Это просто эпично – стоять здесь на рассвете. Рыжий сеттер на побережье бегал наперегонки с самим собой, радостно топтался в волнах, набегающих и уползающих обратно в море. Сланец крошился и мелкими брызгами сыпался со скал со стороны Шармута. Грязные облака застилали горизонт, и утреннее солнце как бы щурилось из-за них, словно из-под полуопущенных век, но это было неважно – ведь главное, что сегодня ветрено, а это идеальная погода для воздушного змея.
Отец крикнул что-то.
– Что?
– Змей! Он почти достиг облаков и почти растворился в них, видишь? Он похож на дракона! Ты выбрал самого красивого змея, Джейсон! Я, кажется, понял, как сделать двойную петлю! – На лице отца сияла улыбка, которую вы никогда не увидите на фото. – Мы будем править небом! – Он подошел ко мне поближе, чтобы не кричать. – Когда я был твоего возраста, мой отец однажды взял меня с собой в бухту Моркамб – в Грандж-овер-Сэндс – и мы запускали там змея (*Грандж-овер-Сэндс – город на южном побережье Англии*). В то время мы сами делали змеев… из бамбука, бумаги и ниток, а хвост мы делали из нарезанных молочных пакетов…
– Ты научишь меня (Палач заблокировал «когда-нибудь»)… однажды?
– Конечно, научу. Эй! А ты знаешь, как с помощью змея можно отправить телеграмму?
– Нет.
– Отличненько, подержи-ка… – Отец передал мне катушку и достал шариковую ручку из внутреннего кармана куртки. Потом он выдрал кусок золотой фольги из пачки сигарет. Ему не на что было опереться, поэтому я встал перед ним на одно колено, так, словно готовился принять рыцарский титул, и отец смог использовать мою спину в качестве стола.
– Что и кому ты хочешь написать?
– «Мама и Джулия, жаль, что вас сейчас нет рядом».
– Хорошая идея. – Отец так сильно давил, что я спиной чувствовал каждую букву, прямо сквозь одежду. – Все, можешь подниматься. – Он обернул золотую фольгу вокруг нити. – Теперь раскачивай нить. Вот так. Вверх и вниз.
Телеграмма заскользила вверх по нити, по направлению к змею, нарушая все законы гравитации, и вскоре скрылась из виду. Но мы знали, что сообщение дошло.
– Lytoseras fimbriatum.
Я глупо моргал, глядя на отца, – что он, черт возьми, сказал? Что это значит? Мы расступились, чтобы дать владельцу магазина ископаемых вытащить вывеску.
– Lytoseras fimbriatum. – Отец кивнул на спиралевидный камень в моей руке. – Это латинское название. Семейство аммонитов. Это легко определить: видишь, какой он слоистый, а вот этот слой самый толстый и повторяется чаще других…
– Ты прав! – я разглядывал замысловатый узор на камне. – Ly-to-ce-ras…
– fimbriatum. Это приятно – когда знаешь такие вещи.
– С каких это пор ты знаешь латинские названия ископаемых?
– Мой отец был геологом-любителем. Он разрешал мне брать свой альбом с экземплярами. Но только если я выучу их правильные имена. Я забыл большую часть названий, но отцовские Lytoseras были огромны. Вот они и застряли в моей памяти.
– Кто такой геолог-любитель?
– Это человек, который коллекционирует необычные камни. Каждые выходные он искал возможность отправиться на охоту за камнями со своим маленьким молоточком. Я думаю, этот молоточек до сих пор лежит где-то среди моих вещей. У него было много интересных находок с Кипра, из Индии – некоторые из них сейчас хранятся в музее Ланкастера. Во всяком случае они были там, когда я заходил в последний раз.
– Ух ты, а я и не знал. – Я держал свой камень на ладонях и разглядывал его. – А это редкий вид?
– Не особенно. Но он очень красивый, да.
– Сколько ему лет?
– Сто пятьдесят миллионов. Для аммонита это почти младенческий возраст, если честно. Давай купим его?
– Правда?
– А что, разве он тебе не нравится?
– Очень нравится.
– Твой первый минерал.
Интересно, а эти спирали на камнях когда-нибудь заканчиваются? Или они лишь истончаются настолько, что мы уже не можем видеть их?
Чайки с важным видом шагали по краю мусорного бака рядом с входом в ресторан «Капитан и Бездельник». Я шагал рядом с отцом и все еще разглядывал свой аммонит, когда, откуда ни возьмись, появился чей-то локоть и ударил меня в лицо так, что голова моя откинулась назад.
– Джейсон! – Крикнул отец. – Смотри, куда идешь!
В носу у меня гудела боль. Я хотел выдохнуть, но не мог.
Незнакомец тер свой локоть.
– Ничего страшного не случилось, Майк. – Сказал он. – Нет причин вызывать вертолет скорой помощи.
– Крэйг! Господи-Боже!
– Совершаю утреннюю пробежку, Майк. А этот пострадавший, я так понимаю, с тобой?
– Угадал с первого раза. Джейсон, мой младший.
Единственный «Крэйг», которого знает отец, – это Крэйг Солт. И этот загорелый мужик вполне подходил под стандартное описание Солта.
– Если б я был грузовиком, – сказал он мне, – ты бы уже давно был лепешкой на асфальте.
– Это пешеходная дорога, – мой нос все еще ныл, и я не говорил, а гундосил, – здесь нельзя ездить на грузовиках.
– Джейсон, (отец, стоящий здесь и сейчас, и отец, купивший мне аммонит, – это были два разных отца) немедленно извинись перед мистером Солтом! Он мог споткнуться об тебя и получить серьезную травму.
А ну-ка врежь этому ничтожеству по коленной чашечке, сказал мой Нерожденный Брат Близнец.
– Извините, мистер Солт.
Ничтожество.
– Я прощаю тебя, Джейсон, хотя многие не простили бы. Это что такое? А ты, я смотрю, геолог-любитель, а? Можно я? – Крэйг Солт взял мой аммонит. – Какой красивый трилобит. Немного поеден червями с этой стороны, но вообще, конечно, очень хорош.
– Это не трилобит. Это ли-то… (Палач заблокировал «Lytoseras» на середине слова – на букве «с») это аммонит. Скажи ему, пап.
Отец избегал моего взгляда.
– Если мистер Солт уверен, Джейсон…
– Мистер Солт уверен. – Крэйг Солт небрежно бросил мне аммонит.
Отец выдавил из себя жалкую улыбку.
– Если кто-то продал вам этот камень не как трилобит, можете засудить его. Мы с твоим отцом знаем хорошего адвоката. Что ж. Мне надо пробежать еще милю, а то и две, до завтрака. А потом вернусь в Пул. Надеюсь, моя семья еще не потопила яхту.
– Ух ты, у вас есть яхта, мистер Солт?
Крэйг Солт учуял мой сарказм, но не мог ответить на него.
Я смотрел ему в глаза – невинно и в то же время дерзко, удивляясь самому себе.
– Небольшая сорокофутовая яхта. – Сказал отец тоном морского волка. – Крэйг, стажеры просили меня передать тебе, что они ужасно благодарны за вчерашний ве…
