Наталия Костина - Только ты
Телефон вдруг ожил прямо у нее в руках, и она вздрогнула – но это был всего лишь Лысенко:
– Катерина, с кем это ты постоянно болтаешь? Пришлось на мобильный звонить!
– А это я с Натальей, – объяснила она.
Ну вот… наверное, Игорь сейчас снова выдернет ее на работу. Впрочем, дома ничуть не лучше. Чего здесь сидеть? И, главное, с кем?
– Ну, и как там Наталья?
– Да вроде ничего… В гости приглашала. А что? Снова что-то срочное? Выходить?
– Не, Кать, я не к тому звоню. А как раз по поводу Наташки. Слушай, а ты не могла бы меня к ним захватить, если что?
– Чего-то я не пойму. Ты и сам с Антипенко знаком, и даже достаточно близко. Так зачем я тебе нужна? Индюшиный свой бизнес через Антона хочешь продвинуть?
– Да боже упаси! Тут Бурсевича по гланды хватает. Мне б Наталью повидать… по личному вопросу. Только понимаешь… мы с ней не виделись уже… да пару лет точно. Они как-то звали-звали, а я каждый раз в такой цейтнот попадал, что… короче, никуда не успевал. А теперь мне неудобно заявляться, когда самому нужно.
– Она за мной заехать обещала.
– Когда?
– Ну… сегодня. Приглашала в гости на шашлыки. Наверное, можно и с сопровождающим.
– О, так я к тебе сейчас прискачу! Без меня не уезжайте, хорошо?
– Хорошо… – Катя недоуменно пожала плечами, хотя ее никто не видел, и нажала отбой.
Загадочный человек Лысенко… То девушек по зоопаркам водит, то вдруг Наталья ему срочно понадобилась.
Не успела она опустить телефон в карман, как он снова затрезвонил.
– Катюш! Так что ты надумала? Заезжать за тобой или как?
– Нат, а ничего, если к нам еще Лысенко присоединится?
– Игорь?.. Вот черт, в яму влетела!!
– Ну да, – смущенно подтвердила Катя. – Игорь. Чего-то ему захотелось тебя повидать.
– Напьются они с Антошкой, – недовольно, как показалось Кате, протянула Наталья. – Ну, чего гудеть?! Видишь – задумалась девушка!.. Это я не тебе, – пояснила она. – Ну ладно… А он что, своим ходом или как?
– Он сказал, если что, ко мне подъедет.
– Ну и замечательно. А обратно он тебя пусть проводит – мне же и спокойней будет! А вообще я тебе вот что предложить хотела… ну ты подумай, какой мерзавец! Подрезал меня! Этот твой… Леша за тобой еще ухаживает?
– Ну вроде, – неохотно согласилась Катя. – Ухаживает.
Лешка в последнее время не то что ухаживал – похоже, хотел взять ее измором. Надежды на то, что она закончит курсы экстерном и видеться они будут меньше, совершенно не оправдались: Мищенко постоянно появлялся в Управлении, куда у него был оформлен пропуск, и даже поселился в их с Бухиным кабинете, мотивируя тем, что ему надо проходить практику! У Сашки оставались две недели отпуска, и он решил их догулять – благо, подвернулись горящие путевки и они с Дашкой укатили в Египет. А Мищенко по-хозяйски занял его стол, приходил после обеда и не столько занимался своей практикой, сколько тихой сапой подкапывался и подкапывался… То цветочки ей на стол поставит, то пирожных к чаю принесет, то кинется пальто подавать…
Вчера она задумалась и потеряла бдительность: благосклонно приняла Лешкину помощь, а он, надев на нее пальто, не спешил убирать руки. Она даже растерялась от такой наглости и почему-то не вырывалась. Опомнилась только, когда он полез целоваться. Но вместо того, чтобы сразу заехать ему по физиономии, она зачем-то сказала очень глупую фразу: «Не здесь и не сейчас!» А где? Выходит, есть такое место, где он ей под юбку может лезть? Разумеется, она хотела сказать «Нигде и никогда!» – а получилось вот что…
После того как Мищенко водворился у них в кабинете, Катя чуть не выпрашивала у следователей поручения – лишь бы не оставаться с Лешкой вдвоем. Такая ее активность не прошла и мимо руководства: в очередную поездку Приходченко доверительно сообщил, что «начальство дуже довольнэ, дужэ довольнэ! Тэпэр вже точно можна диркы робыть пид нови звездочки!» Катя только хмурилась: меньше всего она желала прослыть карьеристкой. Приходченко же ее серьезный вид только одобрял: «Ото так и нада! Усим тэпэр покажешь!» Что она должна показать и, главное, кому – для Кати так и осталось загадкой: расспрашивать всевидящего шофера она просто опасалась.
Наталья между тем, игнорируя правила безопасного вождения, продолжала разговаривать по телефону за рулем:
– Значит, серьезный мужик этот твой Лешка! Столько времени твои закидоны терпеть – это просто героем надо быть! Знаешь, я хочу на него посмотреть.
– Это еще зачем? – Катя так удивилась желанию подруги, что чуть трубку из рук не выронила.
– Хочу, и все! Катюш, я в жизни много чего повидала… может быть, ты не права насчет него? А может, и права. Так вот – я хочу сама его увидеть… занимает этот вопрос меня! Нет ничего лучше личного контакта: в глаза посмотреть, поговорить… Э, голубчик, из этого ряда тут поворота нет, а сигналить ты на свою жену будешь!.. Ага, так, может, ты и его сегодня прихватила бы? Раз уж все равно получается большая пьянка, оно и способней как-то… люди раскрываются в непринужденной обстановке… короче, говори быстро: да или нет?
– А почему быстро? – старлей Скрипковская не намерена была сдаваться без боя.
– Потому что я перед рынком стою. Мне точно нужно знать, сколько и чего брать. Ладно, мне некогда, звони своему Леше, а я минут через сорок буду у тебя.
Дав отбой, Катя снова стала задумчиво смотреть в то же окно. В открытую форточку тянуло терпким запахом опавшей листвы, на клене под окном, деловито постукивая клювами, перепархивали синицы, а она все сидела, уставившись невидящим взглядом, и все никак не могла решить: нужно ли ей последовать совету лучшей подруги или все же отказаться. Их отношения с Лешкой явно вошли в стадию вялотекущей, затянувшейся шахматной партии: силы противников были равны, но никто не собирался первым жертвовать фигуру, чтобы изменить ситуацию. И вот теперь Наташка предлагает ей пойти на уступки…
Честно говоря, и сама Катя уже не порывалась так же однозначно, как раньше, отправлять восвояси бывшего ухажера. Нет, конечно, и начинать с ним все сначала она не собиралась, но ей было так одиноко… а Лешка все же неким образом скрашивал ее теперешнее существование. Да, все эти яблоки-цветочки-пироженки-шоколадки явно подслащивали горечь ее одиночества. Да и вообще… если отбросить придирки и не брать в расчет вчерашний инцидент, Лешка вел себя, можно сказать, образцово. Он больше не совершал нахальных попыток проникнуть к ней в дом, не делал пошлых намеков и не напрашивался «на кофе» на ночь глядя. Возможно, сделал ставку на длительную осаду, так как не переставал постоянно дарить ей небольшие, трогательные букетики, заметив однажды, что она явно предпочитает их помпезным сооружениям, вроде того, самого первого, с орхидеями. Кроме того, он постоянно провожал ее домой, объясняя тем, что маньяк до сих пор так и не пойман. И никакие уверения, что она вовсе не похожа на блондинку, что носит в сумке пистолет, и даже без него сумеет за себя постоять, на него не действовали.
Но, если уж говорить начистоту, без утайки, после того самого случая, когда она чудом выжила (или Тим ее вытащил с того света), Катя боялась, что может не справиться с собой, если на нее действительно нападут. И будет стрелять не в воздух, а сразу на поражение. Убьет человека просто потому, что нервы у нее постоянно на взводе…
Конечно, она опер, и какие-то участки души от этой работы у нее огрубели… только все время видеть жертвы насилия – сотни фотографий в день – задушенных, изнасилованных, расчлененных – и оставаться безразличной не смогла бы и самая бездушная тварь, а себя Катя таковой отнюдь не считала. Честно говоря, возвращаться домой под охраной Лешки было куда спокойнее, чем в одиночку, – но звать его с собой в гости к Наталье? Не воспримет ли он это в том смысле, что она сдалась и сама делает шаг навстречу? На его месте она бы именно так и решила! И еще: пусть Наталья сто раз права и у нее больше опыта, но она не хочет сидеть вместе с Лешкой на террасе дома Антипенко, не хочет смеяться его шуткам, смотреть, как вино багряно отсвечивает в его бокале… она этого категорически не желает! Потому что все это уже было с ней и с другим человеком… как все-таки нелепо они расстались!
Теперь же у нее осталась только боль воспоминаний: она закрывает глаза и видит себя рядом с Тимом, а когда открывает, Тим почему-то оказывается Лешкой с его опостылевшими шутками, многозначительными улыбками и прочим. А Тим… Никогда они с Тимом уже не будут сидеть тесно-тесно, укрывшись одним пледом, и он не будет согревать в своей ладони ее замерзшие ступни, а потом заставлять ее пить на ночь молоко с медом, чтобы не заболеть. Возможно, с точки зрения дальнейшей карьеры и материального благополучия от Лешки было бы куда больше толку, чем от Тима, – но ей не хотелось чинов, званий, выгодных должностей, приятельства с «нужными людьми» – всего того, что неизбежно появится в ее жизни, допусти она туда Лешку. Может статься, для кого-то он и есть тот самый «главный приз» – но не для нее! Да и нельзя судить о людях с точки зрения: а что я от этого выиграю? Свою жизнь можно связывать лишь с тем человеком, кому ты можешь сказать: «Только ты…»
