Артур Хейли - Клиника: анатомия жизни

— Вы будете делать то, что я вам скажу.

— Боюсь, что меня это не удовлетворит.

— Вот как! Не удовлетворит? — Пирсон стоял перед Коулменом, угрожающе вскинув голову. — Меня, кстати говоря, тоже кое-что не удовлетворяет.

— Что, например? — Коулмен не имел ни малейшего желания уступить. Если старик хочет конфликта, он его получит. Лучше сразу же выяснить отношения и поставить точку над i.

— Например, я слышал, что вы завели новые порядки в прозекторской, — сказал Пирсон.

— Вы сами поручили мне руководство вскрытиями.

— Я поручил вам последить за вскрытиями, а не устанавливать надуманные правила, например не курить. Это относится и ко мне?

— Думаю, что это вы решите сами, доктор Пирсон.

— Думаю, я решу сам, и не только это! — Спокойствие Коулмена бесило Пирсона. — Теперь слушайте меня, и слушайте внимательно. Возможно, вы, мистер, обладаете фантастической квалификацией, но вам еще многому надо учиться, и, кроме того, пока еще я руководитель отделения, а не вы. Более того, я собираюсь быть им долго. Поэтому пришло время решать. Если вам не нравится мой стиль руководства, то вы знаете, что в таких случаях надо делать.

Прежде чем Коулмен успел ответить, раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказал Пирсон.

С любопытством посмотрев на обоих мужчин, в кабинет вошла девушка-секретарь. Коулмен понял, что голос Пирсона был хорошо слышен в коридоре.

— Извините, доктор Пирсон, на ваше имя только что пришли две телеграммы. — Девушка протянула ему два темно-желтых конверта. Пирсон взял их.

Когда девушка вышла, Коулмен хотел было ответить, но Пирсон жестом остановил его. Вскрывая первый конверт, он сказал:

— Это ответы насчет девочки, пациентки Люси Грейнджер. — Тон старика разительно переменился. — Как долго они шли.

Дэвид Коулмен почувствовал острый интерес. Мысленно он согласился с Пирсоном: спор можно отложить, дело важнее.

Когда Пирсон начал вытаскивать первую телеграмму, на его столе зазвонил телефон. Издав раздраженный возглас, патологоанатом взял трубку:

— Слушаю.

— Доктор Пирсон? Говорят из акушерского отделения, — послышалось из трубки. — Вам звонит доктор Дорнбергер. Одну минуту.

Наступила пауза, потом в трубке раздался голос Дорнбергера:

— Джо, что происходит с твоими людьми? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Жена твоего лаборанта, миссис Александер, рожает. Роды преждевременные, ребенок будет недоношенным. Она едет сюда в машине «скорой помощи», а у меня нет заключения об антителах к резусу. Пришли его мне, и поскорее!

— Сейчас, Чарли. — Бросив трубку на рычаг, Пирсон потянулся к стопке анализов, лежавших на подносе с надписью «На подпись», и взглядом показал Коулмену на телеграфные конверты: — Возьмите их. Посмотрите, что написано.

Пирсон принялся рыться в бланках. Не найдя в спешке нужный анализ, он начал перебирать их заново и наконец нашел то, что искал. Подняв телефонную трубку, отрывисто произнес:

— Пришлите ко мне Баннистера. — Положив трубку, он подписал анализ.

— Вы меня звали? — Тон Баннистера и выражение его лица говорили о том, что он еще не забыл полученный нагоняй.

— Естественно, звал! — Пирсон протянул ему подписанный анализ: — Быстро отнеси это доктору Дорнбергеру. Он в акушерском. Беда с женой Джона Александера — у нее преждевременные роды.

Выражение лица Баннистера стремительно переменилось.

— Парень знает? Он внизу, в…

Пирсон торопливо перебил его:

— Да иди же, наконец!

Баннистер, взяв листок с анализом, поспешно вышел.

Дэвид Коулмен смутно воспринимал то, что происходило в кабинете, — его ум не схватывал подробностей. Он был поглощен зловещим смыслом полученных телеграмм, которые он, снова и снова перечитывая, держал в руках.

Пирсон наконец повернулся к нему.

— Потеряет девочка ногу или нет? — спросил старик. — Они дали определенный ответ?

«Вот где начинается и заканчивается патологическая анатомия, — думал в это время Коулмен. — В этой пограничной зоне мы убеждаемся в том, как мало мы на самом деле знаем, что за нею мрак, бушующее море непознанного». И он тихо ответил:

— Они оба дали вполне определенные ответы. Доктор Чоллингхэм из Бостона пишет: «Опухоль определенно злокачественная». Доктор Эрнхарт из Нью-Йорка утверждает: «Опухоль определенно доброкачественная. Нет никаких признаков малигнизации».

В кабинете повисла тягостная тишина. Потом Пирсон медленно произнес:

— Это два самых знающих человека в стране. Один голосует «за», другой — «против». — Он посмотрел на Коулмена. Теперь в его голосе не было неприязни — одна лишь ирония. — Ну что ж, мой молодой друг-патологоанатом. Люси Грейнджер сегодня ждет нашего ответа. Она получит ответ, и этот диагноз будет окончательным. — Криво усмехнувшись, он добавил: — Вам нравится роль Господа Бога?

Глава 16

Патрульный полицейский, дежуривший на перекрестке улиц Мейн и Либерти, услышал дальний вой сирены «скорой помощи» и машинально, повинуясь отработанной годами привычке, принялся освобождать перекресток. Когда вой сирены приблизился и стали видны проблесковые маячки, полицейский, раздув щеки, дважды подул в свисток, останавливая движение на обеих улицах. Потом он вышел на середину перекрестка и знаком велел машине «скорой помощи» ехать на красный свет.

Элизабет Александер смутно понимала, что ее везут через забитый автомобилями деловой центр города. Она чувствовала, что едут они очень быстро. Временами, между приступами острой боли, она видела впереди спину водителя, быстро крутившего руль то влево, то вправо. Он старался вписаться в любой просвет на дороге, чтобы не терять ни секунды. Потом снова накатывала боль, и Элизабет вскрикивала, думая только о том, что надо держаться.

— Держите меня за руки! Хватайтесь за что хотите. — Над ней склонился парамедик[6]. У него была куцая бородка, и Элизабет показалось, что это пришел ее отец, чтобы поддержать и успокоить свою дочь. Но ведь отец давно умер. Разве он не погиб на железнодорожном переезде под колесами поезда? Или это неправда и он остался жив и теперь пришел к ней, в машину «скорой помощи», которая скоро доставит их туда, где им обоим помогут? Потом в голове ее прояснилось, и она поняла, что это не отец, а какой-то незнакомец, на запястьях которого ее ногти оставили красные отметины.

Она осторожно коснулась царапин, прежде чем снова нахлынула боль; это было единственное, чем она могла выразить свою признательность. Но парамедик только покачал головой:

— Не тревожьтесь, держитесь изо всех сил. Мы скоро приедем. Наш старина Джо — лучший водитель в городе.

Потом последовал новый приступ боли, тяжелее первых. Элизабет показалось, что у нее ломаются кости, перед глазами заплясало пламя, ослепляя ее своими красными, желтыми, пурпурными языками. Ее ногти еще глубже вонзились в руки парамедика.

— Чувствуешь, что ребенок идет? — спросил он, наклонившись к Элизабет.

Она нашла в себе силы судорожно выдохнуть:

— Да. Кажется, да.

— Понятно. — Он мягко высвободил руки. — Подержись пока вот за это. — Он протянул Элизабет скрученное жгутом полотенце, снял с нее одеяло и принялся расстегивать на ней одежду. Работая, он тихо приговаривал: — Мы все сделаем как надо, если начнется. Не впервой. Мне приходилось принимать роды в машине. Я ведь уже дед, знаю, как это бывает.

Последние его слова потонули в крике Элизабет. Боль возникла в пояснице, затопила все тело, лишила разума — это была нарастающая, неизбывная мука, страшная и беспощадная.

— Пожалуйста! — Она снова вцепилась в запястья парамедика, и он не стал возражать. Обернувшись, парамедик крикнул водителю:

— Как наши дела, Джо?

— Только что проехали еще один перекресток. — Большие руки водителя вывернули руль вправо. — Там тоже был коп, сэкономил нам добрую минуту. — Водитель на мгновение обернулся: — Ты еще не крестный отец?

— Пока нет, Джо, но, кажется, скоро буду.

Снова движение руля и резкий поворот вправо.

— Мы уже подъезжаем, старик. Удержи дитя еще минуту.

В мозгу Элизабет застряла одна мысль: «Мой ребенок! Он рождается слишком рано! Он умрет! О Боже, не дай ему умереть! Не теперь! За что второй раз?!»

Доктор Дорнбергер вымыл руки и надел операционный халат. Выйдя в холл, отделявший предродовую от родового зала, он осмотрелся. Увидев его через стеклянную стену своего кабинета, к нему вышла старшая сестра отделения миссис Йео и показала доктору картонный планшет, к которому был приколот лист бумаги:

— Это результат анализа на антитела вашей больной, доктор Дорнбергер. Его только что принесли из отделения патологической анатомии. — Сестра держала планшет так, чтобы врач мог читать, не касаясь его руками.