Пьер Бордаж - Евангелие от змеи
—Честно говоря, не знаю. Возможно... может быть, использую это время, чтобы писать или... не знаю... уточнить, конкретизировать старые наброски моего романа.
Темные глаза "бывшей" затуманились ностальгическим воспоминанием, приправленным изрядной долей иронии. Он начал трепаться о своем романе на первом же их свидании, и она —мудачка! —поверила, увидела в нем великого человека, возмечтала стать его музой, новой Эльзой[8] . Будущая слава великого романиста сыграла не последнюю роль в ее решении разделить жизнь Марка. Она, так нуждавшаяся в поддержке и опоре, не ропща прожила первые —самые трудные годы их чертова брака, терпела нужду, изворачивалась, чтобы позволить своему гениальному мужу разродиться наконец великим творением. Но роман остался химерой, романист превратился в обычного журналиста-ремесленника, а бюст гения покрылся паутиной повседневности и рухнул с пьедестала.
Жена Марка —на вполне законных основаниях —возненавидела всех мужчин и укрылась в болезненных воспоминаниях прошлого, раз уж настоящее не сулило ей ничего хорошего. Рождение дочерей мало что изменило, разве что ей пришлось вылезти на некоторое время из своей скорлупы —хотя бы для того, чтобы выполнить материнские обязанности. После рождения второй дочери она, как и многие другие женщины, попала в ловушку, ей пришлось выбирать, кем быть —женой или любовницей, и она замкнулась в сексуальном аутизме, так что, овладевая собственной женой, Марк каждый раз чувствовал себя насильником. Она принимала его, но лежала неподвижно, как мертвая, застыв в молчании —она ведь обязана исполнять супружеский долг! —а потом пулей неслась в ванную и начинала яростно тереть себя жесткой губкой, как будто хотела очиститься от всех мужских выделений —пота, слюны, спермы, запаха... По логике вещей, эта женщина не должна была бы удивляться тому обстоятельству, что Марк начал искать утешения и плотских утех на стороне, в объятиях других женщин, но, узнав, чтоуее мужа роман (а может, и не один!), она начала шантажировать его самоубийством, без конца глотая таблетки целыми пузырьками. Потом начался долгий и мучительный путь к разводу с приступами взаимной яростной ненависти и попытками примирения.
Она мстила Марку, выставляя его перед дочерьми дьявольским донжуаном, законченным мерзавцем и единственным виновником неудачи их брака. Когда девочки были маленькими, они, конечно, верили матери, но как только подросли, поняли, что их неуравновешенная мать несет свою долю ответственности за разрушение семьи.
—Бедный мой старичок, ты и сам прекрасно знаешь, что никогда не напишешь этот роман, —зло хихикнула "бывшая № 1", раздавив сигарету в пепельнице.
Забавно, как часто "бывшая № 1", "бывшая № 2" и некоторые коллеги называли его в разговоре "бедным старичком"! Может, его сглазили или проклятье наложили?
Марк машинально взглянул на свое отражение в витринном стекле и увидел жалкого пятидесятилетнего типа... стареющего мужика.
—А почему, собственно, нет?
—Да потому, что для этого надо яйца иметь!
Бывшая явно ужасно гордилась своей репликой, ее улыбка выглядела бы совершенно отталкивающей, не будь она столь патетичной. Этот роман был ее разбитой мечтой, ее великим поражением, и она не потерпит, чтобы он сдержал свое обещание, дав его кому-то другому.
—Я имела в виду не то, что болтается у всех самцов между ногами, —заявила она, выковыривая очередную сигарету из пачки Марка. —Они есть и у людей и у животных.
Я имела в виду голову (она потыкала указательным пальцем в лоб экс-мужа), мозги, отличающие посредственность от таланта. Я давно перестала верить, что ты —исключительный, талантливый человек, Марк.
—Разница между нами в одном —я никогда в это не верил, —пробормотал в ответ Марк. Слова "бывшей" задели его сильнее, чем он готов был признать.
—Девочки хотят, чтобы ты в кои веки отпраздновал Рождество дома.
—Девочки или ты?
—А хоть бы и я...
Каждый раз, встречаясь, они начинали спорить, и всякий раз спор замирал, повиснув в горькой тишине, полной невысказанных упреков. Женские журналы, эти торговцы счастьем по цене двадцать монет за штуку, предлагали множество рецептов на тему: "Как преуспеть в разводе". Их послушать, так все эти рецепты сообщали в редакцию воссоединившиеся и снова живущие в полной гармонии пары или какие-то доисторические чудаки, которым нравится жить общим зверинцем со свекрами, тестями, свекровями, тещами, невестками, снохами, шуринами, меринами... тьфу! У Марка и его "бывшей № 1" все было иначе: в душе у обоих жила глухая боль из-за провала, рана нарывала и гноилась, провоцируя агрессию, нравственную глухоту, непонимание.
Они как всегда расстанутся, не поцеловавшись, не выказав друг другу ни малейшей нежности, и каждый пойдет своим путем, расковыривая болячку, копя обиду и злость, лелея боль и сожаления и вынашивая планы мести.
А потом она воспользуется первым же предлогом и позвонит ему, чтобы позвать в гости —"это доставит удовольствие девочкам", а он будет отказываться, выдумывая несуществующие причины, откладывая визит на завтра, на следующую неделю, на "как-нибудь потом". На благословенное "никогда".
* * *—Ты тогда задал очень хороший вопрос —единственный по-настоящему верный: кто отдает приказы BJH?
Жан-Жак Браль кусал мундштук своей трубки с яростью собаки, грызущей кость. После расставания с "бывшей
№ 1" Марк пересек пешком почти весь XIII округ, направляясь в "Кловис", знаменитую пивную на пересечении улиц Алезиа и Томб-Иссуар.
Раздавшийся три дня назад звонок ЖЖБ изумил его до невозможности: звезда, ведущий журналист "EDV", еще недавно практически не обращавший на него внимания в коридорах и кабинетах журнала, просил о секретной встрече вдали от чужих глаз и ушей. Черт, вот что он должен был рассказать своей бывшей час назад в том кафе: не такое уж я ничтожество, как ты утверждаешь, сам ЖЖБ, святой Браль, просит у меня аудиенции!
Марк никогда не спекулировал авторитетом журнала или своих звездных знакомых —хотя Шарлотта умоляла его об этом, приглашая на тот катастрофический ужин с Конрадом-ибн-дизайнером и романисткой-некрофилкой, написавшей так называемую биографию Жанны Д'Арк.
Время от времени Марка охватывало жгучее желание позвонить Шарлотте, насладиться нескончаемым потоком слов, осторожно поинтересоваться, как там у нее дела с Конрадом-как-его-там на... постельном фронте, успокоиться, утешиться, проверить, на что он способен.
Он так ни разу и не поддался искушению из страха быть отвергнутым, униженным сравнением с таким сексуальным и удачливым типом, как Конрад-дизайнер-по-интерьерам. Чтобы утешиться, Марк представлял, как прыгает в машину, едет на плато Обрак, паркуется во дворе фермы, стучит в тяжелую деревянную дверь и погружается взглядом в черные бездонные глаза Пьеретты. Это была не более чем мечта, облачко, набежавшее на небо его воспоминаний: мучимый угрызениями совести, он бы никогда не решился выдержать взгляд матери или сестры Христа из Обрака. Тут "бывшая № 1" не ошиблась —кишка у него была тонка.
ЖЖБ отпил глоток пива и вытер губы рукавом. Вблизи он не казался таким отталкивающим, в седобородом лице, в глазах под дымчатыми очками проглядывало нечто человеческое. Браль заказал антрекот с кровью, а Марк остановился на блюде дня —форели с миндалем.
Посетителей в пивной было совсем немного, но выкрики официантов, озабоченно курсировавших по залу, делали ее похожей на улей.
—Такой журнал, как "EDV", не может, да никогда бы и не стал претендовать на роль провозвестника истины, —продолжил Браль. —Впроче.м, единой истины в этом мире не существует, она многообразна и все время меняется. Мы можем только высказывать наши мнения, делиться своими ощущениями и чувствами. Люди, объявляющие себя объективными свидетелями, —просто кретины, наивные типы, опасные для своей профессии.
—Но именно это пытаются втемяшить в голову журналистам-подмастерьям: объективность информации, отказ от эмоциональной оценки фактов.
ЖЖБ отмахнулся, едва не задев рукой накладной пучок блондинки, в одиночестве обедавшей за соседним столиком.
—Полная херня! Объективность —не более чем метод, который использует система, штампуя маленьких преданных солдатиков с пустой головой, рядовых исполнителей.
Лично я предпочитаю такие понятия, как ясность и, если нужно, осознание.
—Что значит, если нужно? Разве ясность без осознания не есть цинизм?
ЖЖБ затянулся трубкой, и это движение можно было принять за улыбку.
—Ая предпочитаю циников идеалистам. Циники благоразумны, но они не боятся фактов, а с идеалистами сторговаться невозможно.
