Гектор Тобар - 33. В плену темноты
Для более углубленного обследования и контроля за состоянием здоровья горняков врачи отправили вниз весы. Они представляли собой подвесную конструкцию на стропах, и шахтеры закрепили их под одной из люлек, которые использовали для укрепления кровли в галереях. Люлька поднималась, кто-либо из шахтеров надевал на себя крепления и повисал в воздухе, а второй, стоя внизу, взвешивал товарищей, словно экзотические бледнокожие фрукты. Самый невысокий из всех, Алекс Вега, обнаружил, что потерял 16 килограммов и теперь весит всего 46, а Франклин Лобос, будучи намного выше его, пришел в ужас, когда увидел, что потерял 18 из нормальных 86 килограммов.
Врачи попросили Урсуа узнать, не умеет ли кто-либо из шахтеров делать уколы и измерять кровяное давление. Начальник смены задал этот вопрос остальным, и кто-то вспомнил, что Йонни Барриос однажды хвастался подобными навыками.
– Нужно, чтобы ты сделал несколько уколов, – обратился Урсуа к Йонни, но тот поначалу наотрез отказался.
«Он бывает необыкновенно упрямым, но в конце концов мы убедили его согласиться», – говорил позднее Урсуа. Йонни по телефону переговорил с медицинским персоналом наверху, рассказав, что укол делал один-единственный раз в жизни своей матери, которая работала сиделкой, когда ему было четырнадцать лет от роду. Зато измерять давление он умеет прекрасно, поскольку у Сюзаны оно повышенное и ему часто приходится брать в руки тонометр. Вот и прекрасно, ответили ему. Ты будешь нашей сиделкой, и уже очень скоро все латиноамериканские средства массовой информации именовали Йонни не иначе, как «эль доктор Хаус», в честь героя популярного телесериала США. НАСА уведомило чилийских медиков, что продолжительное пребывание в условиях изоляции, стресса и отсутствия солнечного света – например, в обрушившемся руднике или на космической станции – может привести к дефициту витамина Д, а затем – и к такому феномену, как «латентная вирусная реактивация». Соответственно, Йонни должен был следить, чтобы его товарищи принимали витамины, делать им прививки против пневмонии, столбняка и дифтерии, и он выполнял возложенные на него обязанности с мягкой нежностью, которой неизменно восхищались все женщины в его жизни.
Та же самая труба, что приносила им спасительные вакцины, доставляла и личные письма с поверхности, а потом и уносила ответные послания наверх. Виктор Сеговия отправил записку, насквозь пронизанную отчаянием: «Панчито, я не стану лгать тебе о том, что здесь происходит. Нам плохо. Повсюду вода. Гора беспрерывно громыхает. Я пытаюсь быть сильным, но по ночам мне снится, будто меня поджаривают на решетке барбекю, но, открыв глаза, вижу вокруг лишь вечную тьму. Наши силы тают с каждым днем». Прочтя его письмо, родственники решили обратиться к психиатру.
В своем дневнике, однако же, Виктор записал и несколько хороших новостей, полученных его товарищами с поверхности. «Одному из моих спутников стало известно, что Леонардо Фаркас положил 5 миллионов песо в банк на счет каждого из нас». Фаркас, писал он, пытается собрать столько пожертвований, чтобы мы стали настоящими богачами «…и нам больше никогда не пришлось бы работать».
Через два дня после того, как шахтеры умоляли президента вытащить их из этого «ада», спасательная команда прислала вниз камеру, чтобы они могли записать на видео, как выглядит их ад. Съемку вел Флоренсио Авалос, а голый по пояс Марио Сепульведа исполнял роль гида, в чем ему помогал Алекс Вега в очень грязной и дырявой вязаной шерстяной безрукавке, отрастивший густую бороду. Они отсняли примерно тридцатиминутный сюжет, восемь минут из которого тем же вечером показали в лучшее эфирное время по чилийскому ТВ.
Этот отрезок видео начинался с того, что Марио Сепульведа показал Луиса Урсуа, сидящего в своем белом пикапе и делающего какие-то схематические наброски для команды спасателей наверху. После чего съемки переместились внутрь Убежища, где в кадр попали двое усталых и изможденных шахтеров, Осман Арайя и Ренан Авалос, сидящие на ящике, который некогда был взломан, поскольку именно в нем хранились продукты. «Вот, прошу любить и жаловать, два очень важных шахтера, наблюдающих за посылками-голубками», – произнес Марио оживленным тоном ведущего ток-шоу, словно пытался помочь двум угрюмым мужчинам расслабиться и выглядеть естественнее. Оба встали и открыли ящик, демонстрируя его содержимое – пять бутылок питьевой воды, недавно присланных с поверхности. «По мере сил, – продолжал Марио, – мы пытаемся поддерживать порядок и надеемся, что все будет хорошо».
Далее объектив камеры переместился на спящего Хорхе Галлегильоса. Марио разбудил его, и тот приподнялся и сел, выпрямив спину. На лице у него застыло отсутствующее, растерянное выражение. Сосед его продолжал спать, широко открыв рот, как ни в чем не бывало, и даже свет от камеры не разбудил его. Клаудио Янес сел, выдавил улыбку и даже смог передать saludo своей семье. Съемки вновь переместились в Убежище, которое Марио именует «нашим кафетерием». Эдисон Пенья уставился прямо в объектив и сказал: «Вытащите нас отсюда побыстрее, пожалуйста». Далее Марио продемонстрировал аудитории стол, за которым собрались пять человек, играющие в домино. «Вот здесь у нас каждый день проходят собрания, и здесь мы планируем, кто и чем будет заниматься, – пояснил он, – здесь же мы молимся и совещаемся, принимая решения, которые касаются всех нас». Затем Марио подошел к Виктору Заморе, сироте из Арики, городка на самой границе с Перу. «Мы даже не знаем, чилиец он или перуанец», – пошутил Марио. Все вокруг рассмеялись, а сам Замора расплылся в довольной улыбке взрослого ребенка. Замора возглавил нападение на ящик с продуктами в первый день обвала, но, разумеется, никто из тех, кто будет смотреть это видео на поверхности, не узнает об этом. В камере он выглядел спокойным и куда более собранным, нежели его товарищи, и с одобрительным кивком, обращаясь к своей семье, посоветовал им «не падать духом» и не сомневаться, что «мы выберемся отсюда». После этого он обратился к спасателям: «Мы хотим поблагодарить вас всех за то, что у вас хватило мужества не бросить нас здесь одних, совершенно беспомощных». Замора вел себя и рассуждал, как человек, пребывающий в мире с собой и со своим нелегким положением, словно философ или лектор-мотиватор, случайно забредший на рудник. «Мы слышали о том, что вам пришлось сотворить, – продолжал он, обращаясь к невидимым спасателям. – И знаете что, niños? Мы хотим поприветствовать вас бурными аплодисментами». И все шахтеры вокруг захлопали в ладоши, а на смонтированном видео пошли кадры того, как горняки затянули знаменитое «Chi-chi-chi, le-le-le», после чего Осман Арайя вознес хвалу Господу, и напоследок все спели национальный гимн.
Видео закончилось тем, что Марио Сепульведа, по-прежнему голый по пояс, глядя прямо в объектив, невыразительно и бесстрастно подвел итог: «Эта семья шахтеров, моих друзей, – совсем не та, что была сто или сто пятьдесят лет тому, – заявил он. – Нынешний шахтер – это шахтер образованный. С ним можно сесть и поговорить. Это человек, готовый не ударить в грязь лицом, присесть и поговорить за любым столом в Чили. Большой поцелуй всем чилийцам».
Отснятые кадры наполнили чилийцев радостью и гордостью. Но более всего сердца тронуло зрелище Марио Сепульведы, голого по пояс и покрытого сажей, обычного латиноамериканца, рубахи-парня, обладающего каким-то маниакальным красноречием и мужеством оставаться самим собой в сырой, темной и отвратительной пещере. И в дальнейшем на страницах газет и веб-сайтов Марио станут именовать не иначе, как «Супер-Марио». Его жизнеутверждающее видеоинтервью вышло далеко за пределы Чили, привлекая внимание к столь неординарному, но внушающему надежду персонажу, оказавшемуся в самом эпицентре трагедии, на краткий миг объединившей весь земной шар, а его полный оптимизма хриплый голос стал символом возрождения человеческого духа. Там, под землей, на глубине 700 метров, оказались обычные живые люди, а не герои легенд, хотя в их истории и было нечто неуловимо эпическое. Их уже считали мертвыми, погребенными в каменном склепе, но видео стало доказательством того, насколько они живы, насколько реальны и грязны. На лицах их было написано отчаяние, но в глазах и голосах читалась надежда, пусть даже они оказались пленниками тьмы и грязной воды. Эти вызывающие оторопь и восхищение кадры облетели всю планету вдоль и поперек, пересекая часовые пояса и континенты, и к пересказу их удивительной потрясающей истории присоединялись все новые и новые профессиональные сказители. И даже когда гасли экраны телевизоров и компьютеров, эта история продолжала свое путешествие, забредая в беседы у домашнего очага или на рабочем месте. Вы слышали об этих парнях, этих шахтерах из Южной Америки? Вы видели их? Нет инструмента, способного измерить коллективное бессознательное, не существует сейсмографов глобальной психики, как нет и прибора, способного зарегистрировать поток мечты человечества. Но если бы они существовали, то в эти последние дни августа непременно зафиксировали бы бурный рост ночных кошмаров и снов, действие которых происходило в кавернах, могильных склепах, туннелях и других столь же темных и неприветливых местечках.
