Гектор Тобар - 33. В плену темноты
Двадцать третьего августа, вместе с paloma-партией зубной пасты и щеток, шахтеры получили и первые письма от родных и близких. Многие узнали те же новости, что и Марио Гомес; это могло бы даже показаться странным, учитывая, что смерть ходила с ними совсем рядом, но они тем не менее помогли горнякам сохранить спокойствие: счета оплачиваются, мы не задолжали за аренду или что-либо еще, так что не волнуйся. Хорхе Галлегильос прочел слова поддержки от сына, с которым поссорился много лет назад; Эдисон Пенья получил предложение пожениться от своей подружки; Карлос Мамани узнал о том, что стал миллионером. Виктора Сеговию порадовала весточка от дочерей, с которыми он на протяжении восемнадцати дней вел переговоры в своем дневнике. «Читая их письмо, мне пришлось несколько раз делать паузы», – написал он впоследствии у себя в журнале.
На следующий день, 24 августа, около полудня в шахту вновь опустилась телефонная трубка. «Подождите минуточку, – попросил чей-то голос. – Мы соединяем вас с Ла-Монеда, Президентским дворцом в Сантьяго».
Президент Себастьян Пиньера вернулся в свой офис в столице Чили, и его междугородный вызов через самодельный телефон Педро Галло был перенаправлен на отметку 94 шахты «Сан-Хосе». В разговоре с Луисом Урсуа он попросил начальника смены передать своим товарищам, что правительство делает все возможное, чтобы освободить их из подземного плена. Среди прочего правительство приняло помощь от многих стран мира. Поддержку выразили премьер-министр Испании и президент Обама, сообщил Пиньера. Вспоминая о том, что ранее наговорили Луису разозленные товарищи, шахтер поблагодарил президента за усилия, но потом без перехода поинтересовался, когда же спасатели смогут вытащить их из «этого ада». Este infierno.
К 18 сентября мы освободить вас не успеем, ответил президент, и это стало настоящим ударом для тридцати трех мужчин, потому что День независимости считается самым большим светским семейным праздником в календаре страны. Он немного похож на Четвертое июля и День благодарения, вместе взятые, а нынешнее 18 сентября обещало быть особенно торжественным, поскольку приходилось на 200-ю годовщину основания Чили.
Но с Божьей помощью, добавил президент, мы постараемся вытащить вас к Рождеству.
Урсуа шутливо попросил президента напомнить спасателям, чтобы те не забыли прислать им сюда бутылочку вина, дабы и они смогли отметить 200-ю годовщину своей страны. После того как разговор закончился, а телефонная линия уползла обратно к поверхности, несколько горняков впали в глубочайшую депрессию.
«Они думали, что нас вытащат отсюда буквально на следующий день, – рассказывал впоследствии Урсуа. – Но выяснилось, что мы, не исключено, застряли здесь еще на четыре месяца». Начальник смены окинул товарищей по несчастью внимательным взглядом. Похоже, больше всех убит новостями Джимми Санчес, самый младший из шахтеров, всего восемнадцать лет, – он вообще не имел права легально работать на руднике. Многие из горняков едва-едва набрались сил, чтобы встать на ноги, но сообщение о том, что ожидание растянется на долгие месяцы, вновь вернуло угрюмое и утомленное выражение на их покрытые потом и копотью лица. Рудник вокруг по-прежнему вздрагивал и глухо рокотал, и новое обрушение в любой миг могло уничтожить спасительные пятнадцатисантиметровые шахты, связывающие их с поверхностью. А четырехмесячное ожидание в этой удушливой жаре запросто способно унести жизни одного, двух, а то и трех человек из тех, кто ослабел больше остальных.
Четыре месяца! Несколько шахтеров буквально выкрикнули эти слова Урсуа в лицо. Они не могут и не хотят ждать до декабря, заявили они. Они должны сами выбраться. Через Яму, предложил кто-то. Как только мы окрепнем достаточно, то сами найдем выход. В воздухе вновь запахло бунтом, и тогда слово взял Марио Сепульведа.
– Быть может, вы думаете, что мне не хочется выбраться отсюда? – начал он. – Если бы я мог, то ухватился бы за канат, на котором они опустят нам следующую посылку, и по нему вылез бы отсюда. Но я не могу, потому что слишком толст.
Перри произнес эту речь скрипучим, полубезумным и ироничным говорком, который был так хорошо известен его товарищам. Таким голосом мог бы говорить тот, кто отчаянно любит жизнь, но вынужден прозябать в темнице, тот, кто способен шутить насчет смерти, насчет того, что съест другого человека или протиснется в двух с половиной сантиметровое отверстие. Нет, единственный для них вариант – ждать, продолжал Марио, и вскоре и остальные уравновешенные и сильные мужчины, которые еще оставались среди тридцати трех несчастных, подхватили его слова. Tranquilos, niños[44]. Именно это вы говорите двоим парням, которые собрались затеять драку в баре. Tranquilo. Нужно набраться терпения и не выходить из себя, сказал Хуан Карлос Агилар, который твердил это постоянно, начиная с 5 августа. Мы должны поблагодарить Бога за чудеса, которые свершились на наших глазах, подхватил Хосе Энрикес. А еще мы должны быть готовы жить в этой дыре до декабря, если придется, заключил Марио Сепульведа.
Вскоре после этого у Луиса Урсуа состоялся его первый – по телефону и приватный – разговор с Итуррой, психологом.
– Впереди вас ждет, – сообщил ему психолог, – самое тяжелое испытание.
Глава 12. Астронавты
Можно смело утверждать, что именно профессионализм чилийских врачей спас горняков, запертых на руднике «Сан-Хосе», в первые дни контактов с ними. Хайме Маналич, министр здравоохранения, собрал блестящую команду докторов, самым первым и критически важным решением которой стал отказ от вполне понятного желания (выраженного бурильщиками и местными чиновниками) немедленно начать «пихать еду в глотку» (как выразился один из докторов НАСА) умирающим внизу от голода людям. У голодающего человека уже на 5–7 сутки критически снижаются уровни фосфатов и калия, которые нужны организму для расщепления углеводов. В отсутствие этих соединений обильная еда может привести к остановке сердца. Этот горький урок пришлось усвоить в последние дни Второй мировой войны, когда американские солдаты собственными руками, хотя и совершенно непреднамеренно, погубили многих освобожденных ими узников концентрационных лагерей тем, что стали кормить их собственными пайками и шоколадом. После консультаций, проведенных медицинскими властями Чили со своими коллегами из НАСА и других международных организаций, было решено двигаться вперед «медленно и постепенно», назначив шахтерам диету в 500 калорий в день на протяжении первых нескольких суток. Получать они их должны были, главным образом, из энергетического напитка, в состав которого входили калий, фосфаты и тиамин – витамин В, используемый организмом во время голодания. Питание без тиамина могло привести к развитию синдрома Вернике-Корсакова, нервному расстройству, приводящему к катастрофической потере мышечной координации. Чилийцы передали людям внизу тест-полоски для мочи, аналогичные тем, которые использует НАСА для контроля за состоянием здоровья астронавтов. Эти тест-полоски позволили им определить «удельную плотность» (показатель обезвоживания), уровень кетонов (показатель истощения) и миоглобина (образующегося при разрушении мышц). У шестнадцати из тридцати трех шахтеров тест на содержание кетонов показал их высокое содержание: разрушение мышечной ткани могло привести к отказу почек уже на ранней стадии. Этим шахтерам вниз были отправлены добавочные порции свежей воды и раскладушки, чтобы избавить их от необходимости спать на твердой поверхности, поскольку в результате мышцы лишь разрушались бы быстрее. (Чилийское правительство обратилось к общественности с призывом помочь решить проблему с раскладными кроватями, которые можно было бы в разобранном виде отправить вниз через трубу, чтобы на месте собрать их, и местная компания наладила их производство.) Вскоре шахтеры, которым грозил отказ почек, пошли на поправку. Начальные этапы лечения чилийцы осуществляли в «традиционном, ручном режиме», скажет впоследствии врач-эксперт НАСА Джеймс Д. Полк: «…и именно поэтому… из тридцати трех случаев с шахтерами у них не было ни единого осложнения».
Для более углубленного обследования и контроля за состоянием здоровья горняков врачи отправили вниз весы. Они представляли собой подвесную конструкцию на стропах, и шахтеры закрепили их под одной из люлек, которые использовали для укрепления кровли в галереях. Люлька поднималась, кто-либо из шахтеров надевал на себя крепления и повисал в воздухе, а второй, стоя внизу, взвешивал товарищей, словно экзотические бледнокожие фрукты. Самый невысокий из всех, Алекс Вега, обнаружил, что потерял 16 килограммов и теперь весит всего 46, а Франклин Лобос, будучи намного выше его, пришел в ужас, когда увидел, что потерял 18 из нормальных 86 килограммов.
