Даниил Гранин - Иду на грозу
— Вот кто мракобес.
— Все равно на таких, как Агатов, никакие стихи не подействуют.
— Чего это ты так на него?
— Ненавижу бездарности. От них все зло; их надо давить. Их нельзя подпускать к науке. Их надо травить, высмеивать.
— А тебе никогда не приходило в голову, что упрекать человека в бездарности — все равно что смеяться над калекой?
— Хорош калека! Агатов вам шею скрутит, дайте ему только власть.
— Я его иногда жалею. Он несчастный человек. Он пошел не по призванию, он, конечно, не физик, может, у него способности архитектора или председателя колхоза. Кто знает? Когда человек чувствует себя на месте, он становится лучше.
— Оправдываете его? Человек на любом месте должен оставаться человеком.
Крылов выключил напряжение, присел на стол.
— Я давно думаю, что самое важное сейчас — это помочь людям находить их призвание. Вот наша Зоечка, официантка в столовой. Что, она родилась для того, чтобы быть официанткой? Рассмотрим формулу — «от каждого по способностям…». По способностям! А сколько людей не знает своих способностей! Тут, брат, мало того, что вот вам, пожалуйста, учитесь, выбирайте, — все права и возможности. Нужно помочь каждому определить его максимум…
— К Агатову это не относится! — и, не вытерпев, Ричард передал свой разговор с Агатовым.
Крылов вернулся к электрометру, потер красные веки.
— Ничего, обойдется, я поговорю с Тулиным.
— Да, да, Тулин не позволит отослать меня.
Крылов кивнул, и они продолжали работать.
Он нашел Тулина в номере у Алтынова. Там сидел и Агатов.
— Присаживайтесь, — сказал Алтынов.
Они пили чай с медом. Алтынов любил мед, он любил все, что полезно, и устраивал чай с витаминами и прочими необходимыми для организма веществами.
Судя по репликам Тулина, Крылов понял, что речь шла как раз о Ричарде и что Агатов уже изложил причины, по которым отправлял его в Москву. Алтынов не вмешивался, его доброе рыхлое лицо было непроницаемым, лишь иногда он предостерегающе взглядывал на Крылова. Тулин с трудом скрывал раздражение, но все же держался осторожно, говорил про мед, улыбался, и все они выглядели друзьями, по крайней мере приятелями.
— Не удивлюсь, если его отчислят из аспирантуры. С такими взглядами на жизнь полезно поработать годик-другой на заводе, верно? — Агатов посмотрел на Тулина.
— Так считается, — сказал Тулин, — но я не могу знать, не работал на заводе.
— А я работал, — сказал Крылов, — и думаю, что для Ричарда это не обязательно.
— По-вашему, Сергей Ильич, выходит, что повариться в рабочем котле вредно?
— У Ричарда вся семья рабочая.
Тулин громко побренчал ложкой.
— Сережа, я боюсь, что из тебя адвокат никакой.
— Он не считается с Голицыным, — сказал Агатов. — Посудите сами, как может Аркадий Борисович руководить аспирантом, который выступает против него! Нет, нет, пусть ищет себе другого руководителя. Если найдет.
— А что тут особенного? — сказал Крылов. — Можно и против руководителя…
Тулин выразительно посмотрел на него, повернулся к Агатову.
— Яков Иванович, накладывайте, угощайтесь! — Алтынов придвинул банку с медом.
— Денисов хочет критиковать. Стоит ли ему этим заниматься, Олег Николаевич, как по-вашему?
— Я понимаю вас, Яков Иванович, — мягко сказал Тулин. — Конечно, это все осложнит. И без того сложно.
— Вот именно.
Агатов засмеялся, и Тулин тоже изобразил улыбку, но взгляд его оставался жестким, немигающим.
— В липовом меде содержится сорок пять процентов виноградного сахара, — сообщил Алтынов.
— Чудесный мед. А вы любите мед в сотах? — спросил Агатов.
Интеллигенция, думал Крылов, законы цивилизованного общества. Попробуй я сейчас ударь Агатова чайником по голове, меня под суд за хулиганство. А то, что Агатов испакостит жизнь Ричарду, — это не хулиганство. Это — законное разрешение конфликта, вполне культурно.
— Что же будет с Ричардом? — спросил Крылов.
— Это решит Аркадий Борисович, — сказал Агатов.
— А вы ему подскажете?
Агатов даже не посмотрел на него, он отхлебнул чай и обратился к Тулину:
— В Москве могут подумать, что вся история с диссертацией Ричарда — ваших рук дело. Вы подбили аспиранта, чтобы он тайком от руководителя…
— Но вы же знаете, Яков Иванович, я тут ни при чем. Такова уж сила идеи… — И Тулин засмеялся так, что Крылову стало жаль его.
После ухода Агатова Тулин с отвращением сплюнул.
— Гнида…
— Что же будет с Ричардом? — спросил Крылов.
— Агатов как вирус, — сказал Алтынов, — он ждет подходящих условий, тогда он развернется. Чуть только среда будет благоприятствовать, он нам всем покажет кузькину мать. Вы молодые, а я навидался этих типов до войны.
— Уж не думаете ли вы, что я боюсь его? — сказал Тулин. — Мне сейчас просто не с руки с ним возиться. Придет время, я ему припомню.
— Ну, а что же будет с Ричардом? — опять спросил Крылов.
Тулин вскочил, опрокинув стул.
— Ричард, Ричард! Балаболка твой Ричард! Какое он право имел, ничего мне не сказав… У нас и так все трещит, а он тут разжигает страсти. Нашел время ссориться. Так ему и надо. И ты не лезь. Ты не политик, ты ни черта не понимаешь. — И оттого, что Крылов молчал и смотрел ему в глаза, молчал и смотрел, Тулин закричал: — У меня и без того не хватает сил! Со всех сторон… Поймите вы. Или с ветряными мельницами бороться, или работать. Тебе-то что? Праведник! Тебе можно без компромиссов обходиться! За моей спиной… Вся муть достается мне. Ну, а что делать, если время, темп сейчас дороже справедливости? — Он успокоился, накинул на плечи пиджак, пригладил волосы. — Попробуем еще как-нибудь уладить. Но для меня прежде всего условия работы и результаты. Я никого не пожалею ради них. Хоть бы кем угодно пришлось пожертвовать.
Он вышел, Крылов — за ним. В коридоре Тулин обернулся, прошел мимо дверей своего номера, спустился по лестнице. Крылов следовал за ним.
— Отцепись! — сказал Тулин. — Оставь меня!
Возвращаясь назад мимо подстанций, Крылов увидел Агатова внизу, у реки, на метровом уступе. Агатов вынимал из чехла спиннинг, рядом стояло брезентовое ведро, сачок, в пожухлой траве сверкала блесна. Крылов спустился к нему.
— Здесь попадается довольно крупная форель, — сказал Агатов.
— Хороший у вас спиннинг.
— Обратите внимание на катушку — моя конструкция. — Он отвел собачку и щелкнул никелированным тормозом. — Попробуйте!
Крылов взял спиннинг, покрутил катушку. Скрестив на груди руки, Агатов с гордостью слушал щелк тормоза.
— Прошу вас, Яков Иванович, оставьте Ричарда в покое.
— Там, где хариус стоит, в струе слышно: бульк, бульк, — с нежностью сказал Агатов. — Туда и закидывай. Сумеешь точно попасть — он сразу хвать — и тяни.
— Так как же?
— Вас что, Тулин прислал?
— Я сам.
— Лучше вам не вмешиваться.
Он взялся за спиннинг, но Крылов продолжал держать удилище, и бамбук выгнулся.
— Пожалуйста, — попросил Агатов. Он осторожно потянул спиннинг к себе, и бамбук еще больше выгнулся. Крылов подумал, что Агатов сильнее, и вдруг удивился, заметив испуг в его глазах. Крылов шагнул вперед, Агатов отступил, попятился к обрыву.
— Вы что ж это… Подождите, — забормотал Агатов.
— Яков Иванович, а вы мой должник. Помните, тогда у Голицына вы наговорили на меня?
Теперь они стояли почти вплотную друг к другу, оба по-прежнему держась за удилище, за спиной Агатова был обрыв, и Агатов почти не слушал Крылова.
— Вы мне окажете эту услугу — и тогда будем квиты, — сказал Крылов.
Агатов огляделся, и Крылов тоже оглянулся — кругом не было ни души, и Крылов усмехнулся.
— Лично вам я пойду навстречу, — тотчас сказал Агатов, — с удовольствием.
— Вот и хорошо. — Крылов отпустил удилище.
Агатов как-то обессиленно сел на землю, не выпуская из рук спиннинга.
— Вам — да. Именно вам, — повторил он уже несколько тверже. — Как мне обидно за вас! Как к вам здесь относятся! — Он посмотрел снизу вверх на хмурое лицо Крылова. — Для вас я готов. Вы не верите? Думаете, обману? Пожалуйста, при вас напишу Голицыну. Можете сами отправить. Вот только бумаги нет.
Крылов вынул записную книжку. Агатов писал, а Крылов с удивлением думал о том, что, оказывается, сила, простая физическая сила еще кое-что значит для таких людей, древний и, пожалуй, иногда самый чистый способ убеждения.
В гостинице возле дежурной сидел подвыпивший лысый мужчина лет сорока. У него были мокрые губы и выдвинутая вперед челюсть. Он был похож на обезьяну. Дежурная, толстая, красивая женщина, улыбаясь, говорила:
— А я люблю так, чтобы выйти замуж и сразу родить.
Крылов подсел, закурил.
— Я не тороплюсь, — сказала дежурная. — Мне нужен мужчина ведущий. К примеру, научный работник. Вот Лисицкий у нас живет. А то Тулин. Я в семейной жизни кого хочешь устрою. Мне, пожалуйста, директором гостиницы предлагали.
