Фэнни Флэгг - Стоя под радугой
Он вскрыл конверт и прочел:
Не звони. Не пиши. Я не хочу тебя видеть.
Луис
Когда летом он вернулся домой и рассказал матери, что случилось, она промолчала, но явно была расстроена. И по какой-то причине винила во всем его.
Он позвонил Анне Ли в Сиэтл:
– Не знаю, что с Луис, она с катушек спрыгнула.
– Что ты наделал?
– Да ничего, просто предложил какое-то время встречаться с другими.
– Ясно.
– Я не могу жениться только потому, что она понравилась маме.
– Ясно.
– Я сам должен принять решение, это моя жизнь.
– Ты прав, Бобби, ты должен делать то, что считаешь нужным.
– Короче, мне нужно немного развеяться. Можно я к тебе приеду?
– Ну конечно. В любое время, живи сколько хочешь. Девочки будут рады, и мы с Уильямом тоже.
У Анны Ли в Сиэтле Бобби провел месяц. Встречался с несколькими девушками, одна красивая медсестричка была очень даже веселая. Но почему-то чувствовал себя одиноким и словно бы обманувшим Луис и даже собственную мать. И однажды ночью внезапная мысль обрушилась на него тонной кирпича. А что, если Луис кого-то встретила и он ее упустил? Бобби в панике подскочил, оделся и побежал искать телефон-автомат, чтобы не перебудить весь дом. Несся по улице, подгоняемый ужасом. Нужно вернуть ее, пока не поздно. О чем он только думал? Пока разыскал автомат, воображение уже нарисовало картину: она замужем и с двумя детьми, хотя с их последней встречи прошло всего несколько месяцев. Он позвонил в дом ее родителей и – какое облегчение! – услышал ее голос. Она не бросила трубку, выслушала все, что он говорил: каким был дураком и как хочет жениться прямо сейчас, как он виноват и что в жизни не был так уверен, как в эту минуту. Но в ее ответе сквозила холодность: теперь она не столь уверена в своих чувствах к нему и теперь ей нужно время подумать.
И снова его охватила паника. Он вернулся домой, собрал в темноте вещи, оставил записку Анне Ли и бросился в Поплар-Блаф. Теперь у него была и драма, и страсти – все, о чем он мечтал, и это было ужасно. Он мог потерять ее навсегда. И тут он понял, что хочет жениться на ней больше жизни.
Луис в то время проходила педагогическую практику в школе, и через два дня он стоял перед ее школой, надеясь, что, взглянув на него, она сразу передумает, но ничего подобного не произошло. Конечно, она была и более красива, чем он помнил, и более все остальное, чем он помнил, но ему пришлось очень долго убеждать ее, что он изменился, что он никогда больше не станет сомневаться насчет своих чувств к ней. Он потерял всякий стыд. Даже мать заставил позвонить ей и просить за него.
– Луис, это Дороти, – сказала она. – Конечно, ты должна поступать так, как лучше для тебя, но если тебе не совсем безразличен этот мой сынок, – она глянула на Бобби, стоящего рядом, – хоть это было бы удивительно после того, что он учудил, ты лучше приезжай и забери его, потому что от него никакого проку – ни для него самого, ни для кого другого.
Наконец он ее заполучил назад и в ночь перед свадьбой, как настоящий мужчина, спрашивал себя, правильно ли поступает и не поздно ли еще пойти на попятный, – в общем, все, что обычно думают перед прыжком в пропасть. Но его свидетель успокоил его всего несколькими словами.
– Тупая ты задница, – сказал Монро. – Она – лучшее, что с тобой случалось.
И все же на следующий день, после того как Мама Смит сыграла «Вот идет невеста» и Анна Ли с тремя дочками открыли процедуру бракосочетания, он был на грани того, чтобы выскочить в окно и бежать без оглядки. Потом увидел, как по проходу идет Луис. Она взглянула на него и улыбнулась, и Бобби едва не потерял сознание, когда понял, что эта красивая женщина в самом деле станет его женой.
Сесил спасает ситуацию
В 1956-м Бетти Рэй родила еще одного мальчика и радовалась роли жены и матери, хотя они до сих пор жили в съемном доме. Хэмм копил деньги, чтобы внести первый взнос и выкупить его. Все шло по плану, пока после двух лет службы он не обнаружил, что с каждым днем все больше сердится на то, как игнорируют мелкого фермера. Он поехал в такую даль – в Джефферсон-Сити, столицу штата, чтобы встретиться с губернатором, но ему, как обычно, сказали, что у того возникли срочные дела и придется назначить другое время. Это уже в пятый раз. Он пошел к огромному особняку губернатора и долго смотрел на него. Не такой уж он большой, сказал он себе. В тот день Хэмм принял решение. Ему так надоело это бессилие, невозможность что-нибудь сделать, что он решил подать заявку от Демократической партии на предварительные выборы на пост губернатора штата Миссури. Несмотря на то что Бетти Рэй умоляла его этого не делать.
Не только Бетти Рэй считала, что это плохая идея. Все убеждали Хэмма, что только полный дурак, появившись из ниоткуда, может пытаться организовать губернаторскую кампанию без денег, но он отказывался слушать доводы.
– Бетти Рэй, – сказал он, – дорогая, поддержи меня – только один раз! Обещаю: если проиграю, навсегда уйду из политики. Но я не могу сдаться, даже не попытавшись.
Единственное, что ей придется сделать, – это позировать для семейной фотографии вместе с ним и детьми, и после этого ей не надо будет ни в чем участвовать и появляться на публике. Остальное он сделает сам.
Что ей оставалось? Она его любила. Итак, Хэмм Спаркс подал заявку на кандидатство, не имея ничего кроме хорошей репутации у фермеров, смутно знакомого всем имени и готовности работать день и ночь, если придется. Он был убежден, что не понадобится никаких неоновых реклам и штаб-квартиры со штатом сотрудников, включая советников по политике и так называемых экспертов. Штаб-квартирой ему будут пыльные проселочные дороги и мелкие города по всему штату. Была бы только платформа на колесах, с которой он расскажет людям, как обстоят дела. Они должны понять, что в правительстве им нужен человек, стоящий на стороне ветерана, работяги, мелкого фермера.
– В штате много умных людей, которые мыслят самостоятельно и не пойдут на избирательный участок, как бараны, подгоняемые очередным политиканом из крупного города. Необходимо только выйти к ним и объяснить, как на них наживаются шишки из Канзас-Сити.
Идея верная, но, проколесив месяц по штату, он числился самым последним в рейтинге. Его никто не знал, и шансов войти хотя бы в число кандидатов у него было не больше, чем у снежинки не растаять в аду, если он что-нибудь срочно не предпримет – и быстро. Он уже потратил все сбережения, поскреб по сусекам и получил немного средств от друзей, но для раскрутки требовалось гораздо больше, чем было у Родни Тилмана. Больше, чем было у любого его знакомого… По крайней мере, так он думал.
Всего в четырех сотнях миль от него, в шестикомнатной квартире в Канзас-Сити, которую он делил с матерью, Сесил Фиггз готовился начать рабочий день. Стоя перед зеркалом, он аккуратно приладил небольшую накладку фальшивых волос на макушку круглой головы, воткнул свежий цветок в петлицу – и вот он готов к свершениям. В огромном, с толстым ковром, офисе похоронного бюро он нашел записку от помощника: первый клиент опаздывал на десять минут. Взял со стола газету. Обычно Сесил не глядя пролистывал ее до страницы с некрологами, чтобы проверить свои рекламные объявления, но на глаза ему попалась фотография Спаркса. Он был в списке кандидатов на пост губернатора. Сесил Фиггз полагал, что Хэмм вряд ли вспомнит, как они познакомились на похоронах Ферриса Отмана, но сам Сесил никогда не забывал день, когда встретил Хэмма Спаркса. По окончании церемонии Хэмм подошел к нему и представился мужем Бетти Рэй Отман, крепко пожал руку и похвалил за проделанную работу. Потом вручил визитку, похлопал по спине и сказал:
– Мистер Фиггз, если вы соберетесь покупать хороший трактор или комбайн, позвоните. – И отошел.
Сесил был ошарашен. Он что, сумасшедший, этот Хэмм? Сесил – последний из живущих на земле, которому придет в голову покупать трактор. Вопиющее предположение. Но было в этом человеке что-то настолько искреннее, что он сунул визитку в карман, вместо того чтобы порвать в клочья. По какой-то неизвестной причине ему очень понравился этот выскочка.
Несмотря на крайнюю занятость, – Сесил вникал во все мелкие детали церемонии – краем глаза он нет-нет да поглядывал на Хэмма, а тот изо всех сил старался втереться в окружение губернатора, хотя за душой у него не было ничего кроме дрянного синего костюма, стрижки за пару долларов и безоглядной храбрости. Разумеется, Хэмма вежливо игнорировали, но малыш не отставал. В тот день с Сесилом приключилось что-то неожиданное. Он не понимал, что это, но чувствовал, как растет в нем некая странная привязанность к этому полнейшему незнакомцу. Привязанность, основанная на смеси жалости и восхищения. Может, он заметил, как Хэмм, пожимая руку, пытался скрыть, что ему коротки рукава пиджака, а может, Хэмм напомнил ему о другом молодом человеке, который нравился ему много лет назад. Как бы то ни было, из-за этой странной привязанности, увидев фотографию Хэмма Спаркса – все в том же дрянном костюме и с той же дрянной стрижкой, – он почувствовал неодолимое желание помочь ему. И надо сказать, на тот момент никто так не нуждался в помощи, как Хэмм.
