Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2008)
Наконец, может ли экстремизм быть чисто словесным, можно ли судить людей за слова, отражающие их убеждения? Представляется, что экстремизм может быть только действием, но не словом, а экстремистские высказывания могут преследоваться в рамках обычных неполитических преступлений, если данные высказывания являются клеветой, ложью или оскорблением отдельных лиц или групп, но не в силу экстремизма самих высказываний . Поскольку политический экстремизм как злоупотребление свободой слова и убеждений является противоречием по определению. Свобода слова либо есть, либо ее нет, рассуждения о допустимости тех или иных позиций и убеждений являются субъективными и вторичными по отношению к свободе слова. Преследование тех или иных текстов, идей, высказываний, изображений как экстремистских невозможно без ограничения прав и свобод, имеющихся в Конституции РФ. Более того, если предположить, что составом экстремизма являются те или иные слова, то подобное обстоятельство дает широкие возможности для карательных и ограничительных мер в отношении любых субъектов критики статус-кво, заявляющих о необходимости кардинального изменения основ политического режима, практики его институтов и лидеров, изменения его целей.
Противоречия с определением области, где заканчиваются декларированные права и свободы граждан и начинаются проявления экстремизма, влекущие варианты ответного “легитимного насилия” со стороны государства, содержатся уже в самой Конституции России. Так, в главе 55 Конституции РФ имеется прямое противоречие. В пункте 2 статьи 55 говорится: “В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина”, а в пункте 3 статьи 55 декларируется противоположное: “Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства”. Но “защита конституционного строя” и “защита нравственности” — столь растяжимые и субъективные понятия, что могут быть использованы как предлоги для борьбы и подавления любых оппозиционных сил, всех неугодных и недовольных.
Безусловно, здравый смысл подсказывает, что на практике любое общество без тех или иных ограничений прав его членов, часто ограничений насильственных и нелогичных, существовать как “общество” не может. Незыблемые и неограниченные свободы и права каждого человека — это на практике всегда некий всеобщий анархизм, влекущий распад государства и умножение суммарного насилия. Которое затем снимается восстановлением государства как меньшего из зол. Тем не менее российское государство и его органы по такому невнятному основному закону с множеством специально оставленных законодателем противоречий и лазеек, где содержится масса логических тупиков по полномочиям разных госорганов, разрешению конфликтов ветвей власти, декларированию прав и свобод и одновременно возможностям их произвольного ограничения, справедливо и объективно работать не смогут. В результате на практике в подмогу противоречивой и “политизированной” Конституции РФ приходится волей-неволей по советским архетипам и канонам достраивать костыль властной вертикали и использовать неформальные практики госорганов, связанные с различного рода произволом в толковании норм законов.
3. “Экстремизм” и литература
Теперь рассмотрим актуальную ситуацию борьбы с экстремизмом в России на примере теории и правоприменительной практики, вытекающих из специально принятого в 2002 году Федерального закона № 114-ФЗ “О противодействии экстремистской деятельности”. Новый закон был призван установить объективные, четкие и прозрачные критерии определения экстремизма. И закон такие критерии предложил — экстремизм и его производные в ключевом законе определяются через тавтологию и невнятные, двусмысленные формулировки!
Например, экстремистские материалы — это “предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности…” (разрядка наша. — В. М., Л. Ф. ). В перечень экстремистских деяний Закона № 114-ФЗ включены такие действия как:
“публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность” (вводится новое понятие “терроризм”, которое при этом никак законодателем не определяется; остаются непонятны критерии “иной террористической деятельности” — это нечто вроде “экстремистского чутья” судей и экспертов по аналогии с уже пройденным историей “классовым чутьем”? — вообще формулировки по принципу “и т. д. и т. п.” в тексте любого закона неприемлемы, свидетельствуя о непрофессионализме законотворцев);
“возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни” (считаются ли возбуждением, например, обидные анекдоты про чукчей, украинцев или кавказцев? или элементы бытовой ксенофобии, присущей значительной части населения?);
“пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения” (все фильмы про Великую Отечественную войну, в особенности “Семнадцать мгновений весны”, как раз являются подобной публичной демонстрацией — авторов и исполнителей под суд?);
“нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии” (разве права и свободы граждан России не являются равными и независимыми от указанных различий? или речь идет уже о привилегиях и исключениях?);
“публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением” (в УК РФ уже есть отдельная статья 129 “Клевета”; непонятно, зачем умножать сущности без необходимости?);
“публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения” (а если материалы не кажутся их изготовителям “заведомо” экстремистскими, тем более что таковыми их может признать только суд? Кроме того, “никто не может нести ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением” — статья 54 Конституции РФ);
“организация и подготовка указанных деяний, а также подстрекательство к их осуществлению” (формулировка шире Черного моря, вмещающая практически все, что угодно);
“финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной и иных видов связи или оказания информационных услуг” (видимо, перед тем как дать в долг, нужно спросить, не экстремист ли занимающий у вас, и обязательно проверить, не является ли глубоко законспирированным экстремистским подпольем безобидный на вид кружок макраме?).
По поводу одного из аспектов противодействия экстремизму следует высказаться подробнее. Сегодня важнейшей уликой при возбуждении дела с обвинением кого-либо в экстремистской деятельности является обнаружение у него так называемой “литературы экстремистского содержания”, под которой понимаются литература или иные информационные материалы (фильмы, плакаты, символика и т. д.), так или иначе связанные с “возбуждением социальной, расовой, национальной или религиозной розни”. Иначе говоря, если кто-то, например, избил представителя нацменьшинства, причем у него дома обнаружили “Майн кампф” и иную подобную литературу, если выяснилось, что он захаживал на фашистские сайты и т. п., то тогда его можно свободно обвинить в приверженности некоему расплывчатому “экстремизму”. А если у него обнаружились знакомые, с которыми он эту литературу обсуждал, то здесь уже налицо “организация экстремистского сообщества”. Фактически под литературой (материалами) экстремистского содержания подразумевается любая литература, призывающая к совершению “экстремистской деятельности” (то есть к насилию против определенных расовых, национальных, социальных, религиозных групп) или одобряющая эту деятельность путем указания несовместимости интересов данных групп с интересами “народа”, “общества”, “большинства”.
