Самсон Агаджанян - Опаленные крылья любви
— Генерал правильно сделал, — произнес Кархмазов. — Теперь, товарищ генерал-майор, — он повернулся к нему, — очередь за мной. Отстраняйте и меня.
— Полковник, что вы из себя героя строите? — угрожающе произнес генерал.
— Товарищ генерал, подбирайте поаккуратнее выражения, я из себя героя не строю, я давно Герой Советского Союза и если вы без очков не видите, то смотрите, вот она Звезда.
— Полковник, я отстраняю вас от должности!
— Какой дурак вам присвоил генерала? Даже Устав не знаете. Меня, комбрига, в мирное время от должности может отстранить только командующий ВДВ. Вопросы есть?
— Считай, что ты отстранен от должности, — подал голос штатский.
Кархмазов повернулся к нему, Огромные его кулаки так сжались, что послышался хруст костей. Рустамов встал между ними.
Генералы вышли. Они попытались поднять но тревоге бригаду, но офицеры не подчинились им. Генералы сели в машины, уехали. К вечеру к бригаде подъехали две иномарки. Из них вышел генерал и несколько штатских. Умар, стоя возле сарая, смотрел на них. Они подошли к нему. Генерал молча протянул ему лист бумаги. Это был приказ за подписью министра Грачева, предписывающий выдвинуть бригаду в Москву, к Белому дому. Кархмазов молча вытащил из планшета чистый лист бумаги, написал рапорт об увольнении из армии и подал генералу. Тот, прочитав, показал штатскому. На лице штатского появилась ехидная улыбка. Покачивая головой, он произнес:
— Ловко же ты, полковник, выкрутился. Ну что ж, обойдемся без вас. Игорь Кондратьевич, — он обратился к генералу, — берите командование на себя.
Кархмазов повернулся и направился к себе. Личный состав был построен на поле. Перед строем стояли генерал и штатские. Генерал зачитал приказ Грачева о выдвижении бригады в Москву, сообщил, что командование берет на себя. Десантники молча смотрели на генерала. Он попытался дать команду, но бригада не шелохнулась. Они ждали своего комбрига. Только он мог привести их в движение. Генерал понял, что бригада ему не подчиняется. Он вновь направился к комбригу. За ним последовали штатские, но он попросил, чтобы они подождали его на улице. Когда он вошел в комнату, полковник Кархмазов, сложив руки под голову, лежал на койке. При виде генерала он приподнялся и, улыбаясь, посмотрел на него.
— Что, бригада вам не подчиняется?
— Умар Анварович, если вы выполните приказ, вас ждет блестящая карьера.
— За карьерой я не гонюсь. Если бы гнался, давно бы ходил в генералах. А стрелять в свой народ на глазах всего мира не буду. Я уже достаточно настрелялся. С меня хватит. Пусть политики разбираются между собой без автоматов. Бригада моя предназначена не для подавления своего народа, у нее другая задача.
— Умар Анварович, я слышал о вас много хорошего. По-человечески хочу вам дать добрый совет. Судьба Белого дома предрешена, Ельцин победит. Вы подумайте о дальнейшей своей судьбе.
— Насчет моей судьбы не беспокойтесь. Я найду себе работу. Но я не хочу быть проклятым теми матерями, чьи сыновья погибнут. Без крови там не обойтись.
— На то мы и военные, чтобы нести потери.
— Я согласен с вами, товарищ генерал, но солдат может умереть во время боя с врагом, а здесь я врага не вижу.
— Это ваш окончательный ответ?
— Да.
— Тогда выйдите, прикажите своим офицерам, чтобы бригада перешла в мое подчинение.
— Я не могу этого сделать. С этими офицерами я был в Афгане, и они сочтут это предательством с моей стороны.
— Мне вас, полковник, жаль.
— Вы лучше себя пожалейте. Идите, а то вас штатские заждались, — переворачиваясь на бок, спокойно произнес Кархмазов.
Генерал так и не сумел подчинить себе бригаду и вынужден был уехать ни с чем. В комнату, где лежал комбриг, вошли командиры подразделений. По их глазам Умар видел, что они поддерживают его.
А в Москве начались бои. Сторонники Хасбулатова и Руцкого попытались захватить правительственный дом Москвы, штурмовали Останкино. Белый дом отстреливался, и когда генерал Руцкой увидел, как к Белому дому стала подходить Тульская десантная бригада, он заматерился и крикнул Хасбулатову: «Все, нам хана!» Десантники сделали свое дело. Хасбулатова, Руцкого и других под конвоем повезли в следственный изолятор. 6 октября был снят пост № 1 у мавзолея Ленина. Этим самым была поставлена последняя точка в истории советской власти.
Десантная бригада полковника Кархмазова ждала своей участи. Но проходили дни, а про нее словно забыли.
Продукты, которые им подвозили, давно были съедены, бригада перешла на сухой паек. Вечером к Умару зашел подполковник Рустамов.
— Умар Анварович, я сегодня проходил мимо нашего жилья и увидел лейтенанта, он со своим взводом женщинам помогал картошку собирать. За это ему картошку дают, и он кормит своих подчиненных. Может, завтра сходите к председателю колхоза и поговорите? Кругом неубранные картофельные поля, а мы от безделья маемся…
Кархмазов с одобрением посмотрел на него.
— Идея хорошая. Завтра поеду.
На следующее утро Кархмазов поехал в село, которое находилось в нескольких километрах. Войдя в правление колхоза, за пишущей машинкой увидел красивую девушку и засмотрелся на нее. Та, заметив на себе взгляд военного, смущенно опустила голову. Он подошел к ней.
— Такая принцесса и в этом захолустье живет? Я не могу этого позволить. Выходите за меня замуж и я вас повезу на Кавказ. Там вы будете первая красавица.
Она удивленно посмотрела на него. Решила, что он шутит, но его взгляд был настолько серьезным, что девушка поверила его словам и испуганно произнесла:
— Вы что, я замужем!
— Вы любите его?
— Да.
— А он вас любит?
— А как же.
Он развел руками и, делая скорбные глаза, вздохнул.
— Замужних женщин я не трогаю.
Он наклонился к ней и поцеловал ее руку.
— А вы действительно очаровательны.
— Спасибо, — улыбаясь, произнесла она.
— Председатель колхоза у себя?
— У нас не колхоз, а акционерное общество. Он у себя.
— А как его величать?
— Юрий Евгеньевич Родин.
Прежде чем открыть дверь, он еще раз посмотрел на девушку. Та улыбнулась. В кабинете, кроме председателя, сидели еще двое мужчин. Они о чем-то оживленно беседовали между собой. Увидев вошедшего, замолчали и уставились на него — гренадерского роста, стройного полковника со Звездой Героя.
— По-моему, к нам в гости пожаловал мятежный полковник, — вставая, сказал председатель, подошел к нему и протянул руку. — Рад, полковник, видеть тебя в моем кабинете. Садись, пожалуйста. Это мои замы.
Когда полковник сел, Родин, не скрывая любопытства, посмотрел на Золотую Звезду.
— Что вас привело к нам?
— Хочу со своей гвардией поработать у вас.
— А мы только что на эту тему разговаривали. Было бы здорово, если бы вы нам помогли убрать картошку. Холода приближаются. Техника стоит, нет горючего, а своими силами мы не управимся. Если поможешь, тебе цены не будет. Но с деньгами у нас трудновато. За ваш труд не могу…
— Деньги мне абсолютно не нужны, вы мне продукты дайте. Мы уже перешли на сухой паек.
— Согласен. Дам мясо, хлеб, лук, а картошки возьмете сами, сколько угодно. Сейчас я вызову бригадиров и мы обсудим, на каких полях вы будете убирать картошку. Вы еще долго будете у нас?
— Не знаю. У меня такое впечатление, что про нас вообще забыли.
— А им сейчас не до вас. В Москве идет чистка.
Через час в кабинет вошли бригадиры. Обсудив с ними план работы, Умар собрался уходить, но его остановил Родин.
— Умар Анварович, задержитесь на минутку.
Когда бригадиры ушли, Родин с улыбкой посмотрел на полковника.
— Давно в бане не парился?
Умар сказал, что и не помнит когда.
— Если не возражаешь, у нас сегодня намечено маленькое мероприятие, у моего зама внук родился. По русским обычаям, это событие надо отметить. Как вы на это смотрите?
— Я не возражаю, только разрешите моего начальника штаба с собой прихватить. Мужик хороший.
— Договорились. В шесть часов вечера я вас жду.
Умар, выходя из кабинета, молча подошел к секретарше, взял ее руку и, тяжело вздыхая, прикоснулся губами.
Десантники с энтузиазмом взялись за работу. Меньше чем за десять дней на всех нолях картошка была убрана. Родин каждый день приезжал к десантникам. Он сдержал свое слово, в еде солдатам ни в чем не отказывал. Кархмазов ждал, когда Москва о нем вспомнит. Но наступили ноябрьские дни, никто не приезжал. Он вызвал к себе начальника штаба и начальника строевой части. Когда они пришли, он спросил у начальника строевой части майора Василькова:
— Виктор Романович, сколько солдат мы должны уволить?
— Триста восемьдесят девять, товарищ полковник.
— А сколько вам надо времени, чтобы вы на них подготовили документы?
