Сергей Алиханов - Оленька, Живчик и туз
А каким молодым и счастливым опять почувствовал он себя вдруг, когда Оленька нагнулась и поцеловала его — разрумянившаяся, счастливая от того, что он так легко согласился с ее сумасбродством. И ему вдруг действительно захотелось угнать хоть свой собственный самолет, взлететь в ночное звездное небо и лететь с Оленькой, лететь с этой изумительной чокнутой блондинкой в подаренной ей “Сессне”, потому что следуя немыслимой логике всего, что с ним за эти два дня произошло, этот ночной полет, наверное, и был для него единственным возможным путем спасения!…
Как рассказать о том, как счастлив он был и потом — и в Мадриде, и в Ганновере, где они действительно полетели на купленной там же для Оленьки “Сессне” — полетели в ночь, в счастье, в сказку!… Как рассказать об этом глупому этому индюку, который, похоже, до сих пор думает, что Оленька для того только и бросила его, Фортепьянова, чтобы вернуться к своему костромскому сутенеру!
И тут слезы вдруг перестали литься из глаз господина Фортепьянова. Он посмотрел на торжествующего Пыльцова и засмеялся. Он засмеялся сперва с какой-то натугой, как бы покашливая. Но ватная пробка горечи пробилась, вылетела из его сжатого спазмой отчаяния горла. Смех зазвучал громче, отчетливее, хотя и не веселее. Это был просто злобный саркастический смех. Но буквально секунд через двадцать господин Фортепьянов по-настоящему развеселился. Его смех — а это был именно смех, вовсе не истерика, как предположил было визитер — превратился в громовый хохот, саму возможность которого было трудно даже предположить в столь тщедушной и маленькой грудной клетке. Но раскатистый хохот усиливался, множился. Господин Фортепьянов хохотал и, хохоча, все пытался поднять руку, чтобы указать на недоумевающего Веничку, но это у него никак не получалось. И тогда господин Фортепьянов, корчась от смеха, стал кататься, перекатываться по широкому кожаному креслу от валика к валику, вдруг как-то странно переламываясь — словно сухонькое туловище магната способно было гнуться в тазобедренном суставе не только в сторону живота, но и в противоположную сторону — в сторону спины. И Веничке вдруг показалось, что над ним смеется не один, а смеются и хохочут сразу несколько господ Фортепьяновых, оказавшихся в этом кресле. А может быть — и все господа Фортепьяновы на свете…
Господин же Фортепьянов так же внезапно перестал вдруг хохотать, перевел дух, приподнялся в кресле и с придыханием выговорил:
— Как же, жди — Оленька к тебе, к дураку, вернулась! Шиш тебе! Шиш!
Рор Петрович сложил два кукиша и сунул их в физиономию недоумевающего Пыльцова.
— В нищую Кострому! Как бы не так! Моя Оленька сейчас с принцем вокруг Земли на воздушном шаре в гондоле трахается!
— С каким еще принцем? — обомлел Веничка.
— С молодым, с юным красавцем люксембургским принцем, или испанским или монегасским принцем, черт бы всех их побрал! Этому сукиному принцу от роду двадцать четыре года! И у меня нет ни единого шанса! Как, болван, и у тебя!…
* * *…В сопровождении все того же тузпромовского генерал-полковника Веничка возвращался по эскалаторному коридору в тузпромовский офис на улице Подметкина, где все еще ждал его у входа Живчик со своей братвой. И жить Веничке оставалось ровно десять минут и тридцать пять секунд.
Но он не знал этого — как не мог понять и того, зачем этот микроцефал вызвал его к себе и почему так спокойно отпустил…
Веничка опять ощупал свой бумажник с депозитарной распиской и понял вдруг, что она совершенно потеряла для него всю свою феноменальную стоимость, да и смысл свой тоже теперь потеряла.
Он шел навстречу своей гибели, а в памяти его вдруг возникли откуда-то и зазвучали строки, некогда попавшиеся ему на глаза и почему-то запавшие в душу:
Лживый ангел, мне все о себе нашепчи,Верю каждому слову в ночи.Я могу не дышать, я могу умереть —Стоит только тебе захотеть.За пролетом продуманным кто уследит? —Куда хочет лететь — пусть летит…
2000 г.
Примечания
1
Прошу читателей не относиться к моему роману как к документальному источнику. Все события романа полностью выдуманы, а возможные переклички имен, фамилий и действий героев с именами, фамилиями и действиями тех или иных реальных персонажей российской действительности носят совершенно случайный характер. Полностью роман выходит под названием “Господа самородки” в издательстве “Астрель”
