Ирвин Шоу - Вечер в Византии
— Вот что значит верный друг. А Сан-Франциско включишь? Говорят, там есть неплохие рестораны.
— Да, я слышал. Что ж, буду заезжать. Время от времени.
— Время от времени. Женщина не может требовать, чтоб все было, как она хочет, правда?
Он ответил не сразу.
— Многое в жизни меняется.
Они долго молчали. Наконец Констанс сказала:
— Не стану притворяться, будто я в диком восторге от того, о чем ты мне сейчас рассказал. Но я не ребенок, и ты — тоже. Ты ведь не ждал, что я устрою тебе сцену или, например, выброшусь из окна, верно?
— Конечно, нет.
— Как я уже сказала, я не в диком восторге. Но я в восторге от многого другого в наших отношениях. Сделаешь мне одолжение?
— Конечно.
— Скажи: «Я люблю тебя».
— Я люблю тебя, — сказал он. Она загасила сигарету, сбросила халат на пол и легла рядом с ним.
— Поговорили, и довольно. Болтливое настроение прошло. — Она положила голову ему на грудь.
— Я люблю тебя, — прошептал он, касаясь губами ее спутанных волос.
Они спали долго, а когда проснулись, светило солнце и пели птицы. Констанс позвонила в Марсель: деньги из Сент-Луиса еще не поступили, а офицер, ведавший борьбой с наркотиками, будет только завтра. Они решили остаться в Мейраге еще на один день, и Крейг не стал сообщать в Канн, где он находится. Пусть этот день безраздельно принадлежит им.
На следующее утро выяснилось, что деньги все еще не пришли. Им жаль было уезжать, и они остались еще на сутки.
На другое утро, расставаясь с ней в марсельском отеле, он сказал, что в понедельник поведет ее обедать в Париже. Она рассчитывала к вечеру вызволить Юношу из тюрьмы. Если же ей это не удастся, она все равно уедет обратно в Париж, предоставив парня своей судьбе. И так она достаточно времени провела на юге. Она же все-таки работает.
15
— Черт подери, Джесс! — кричал Клейн по телефону. — Я десять раз пытался до вас дозвониться. Где вы сейчас?
— В Кассисе, — сказал Крейг. Он остановился там перекусить на обратном пути и звонил из ресторана у самой гавани. Гавань была голубая и словно игрушечная. Сезон еще не начался, у городка был сонный, пустынный вид, с лодок после зимы еще не сняли брезент. Был час обеда.
— В Кассисе, — повторил Клейн. — Именно тогда, когда человек тебе нужен, он оказывается в Кассисе. Где этот чертов Кассис?
— Между Марселем и Канном, — ответил Крейг. — А о чем вы хотели со мной говорить?
— Кажется, у меня будет для вас контракт. Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Когда вы приезжаете?
— Часа через три-четыре.
— Я буду ждать, — сказал Клейн. — Весь день никуда не выйду.
— Можете сделать мне одолжение? — спросил Крейг.
— Какое?
— Позвоните Мэрфи и попросите его зайти к вам в пять часов вечера. — Ему показалось, что Клейн на другом конце провода поперхнулся, даже закашлялся от замешательства.
— Зачем вам Мэрфи? — спросил он наконец.
— Хочется пощадить его самолюбие, насколько это возможно.
— Это — нечто новое: чтобы клиенту хотелось щадить самолюбие агента-посредника, — сказал Клейн. — Мне бы такого клиента.
— Я не агента щажу, а друга, — возразил Крейг.
— Мэрфи, конечно, читал рукопись, — сказал Клейн.
— Конечно.
— И не хотел за нее браться?
— Нет.
— Ну что ж, — нехотя согласился Клейн, — если вы настаиваете…
— Я думаю, так будет лучше во всех отношениях. Но если вы не хотите, чтобы кто-то заглядывал вам через плечо, когда вы работаете…
— К черту, — сказал Клейн. — Пусть хоть сам папа римский заглядывает мне через плечо. Ладно, позову Мэрфи.
— Вот умница.
— Конечно, умница. Что бы обо мне ни болтали.
— В пять часов я буду у вас, — сказал Крейг и положил трубку. Собственно говоря, он просил позвать Мэрфи не только из дружеского расположения к нему. Он хотел, чтобы тот присутствовал при начале переговоров о контракте. Себя он считал плохим защитником своих интересов, не любил и не умел торговаться, и Мэрфи при подписании контрактов всегда следил за тем, чтобы все было в порядке. Тем более что нынешние переговоры обещали быть сложными. Правда, он написал сценарий не ради денег, которые мог на нем заработать, но по долголетнему опыту работы в кино знал, что, чем больше тебе заплатят, тем легче потом отстаивать свою позицию в других вопросах. Хотя старая формула «деньги против искусства» и продолжает во многих случаях действовать, он пришел к выводу, что в кинематографе, применительно к нему лично, более точной была бы формула «деньги приумножают искусство».
Крейг сел за столик возле окна, откуда открывался вид на гавань. В ресторане он был единственным посетителем. Приятное одиночество, маленькая, залитая солнцем гавань, предвкушение обеда, Клейн, который будет ждать его до самого вечера, — все это действовало успокаивающе. Он попросил анисовой водки и не спеша принялся за изучение меню.
Он заказал дораду и бутылку белого сухого вина, а пока маленькими глотками пил водку. Средиземное море от этого казалось еще прекраснее, в памяти всплывало множество таких чудесных дней. Общество Констанс сказалось на нем благотворно. Он подумал о ней с нежностью. Он знал, что если бы употребил это слово в ее присутствии, то она пришла бы в ярость. Все равно. Неплохое слово. Люди относятся друг к другу недостаточно нежно. Они говорят, что любят друг друга, но в действительности стремятся лишь использовать друг друга, опекать друг друга, властвовать друг над другом, терзать друг друга, уничтожать друг друга, плакать друг о друге. А они с Констанс, если не всегда, то в большинстве случаев, наслаждаются друг другом, и слово «нежность» применимо к их отношениям так же, как любое другое. Мысль о Сан-Франциско он отгонял от себя.
Он сказал Констанс «Я люблю тебя» и сказал Гейл «Я люблю тебя» — и в обоих случаях говорил правду. Возможно, слова эти относились и к той и к другой одновременно. Здесь, в лучах солнца, за рюмкой молочно-белого холодного южного напитка это казалось ему вполне возможным.
Не мог он не признаться себе и в том, что ему доставляет удовольствие сидеть и смотреть на безлюдную гавань, зная, что такой занятой человек, как Уолтер Клейн, звонил ему вчера десять раз и даже сейчас с нетерпением ждет его приезда. Он полагал, что уже утратил способность наслаждаться сознанием своей силы, теперь же не без удовольствия понял, что это не так.
«Ну что ж, — подумал он, — после всего случившегося ясно, что не такая уж это была плохая мысль — приехать в Канн». Он надеялся, что к вечеру, когда он туда прибудет, Гейл уже не окажется в городе.
Подъехав в начале шестого к дому Клейна, он увидел на площадке автомобиль с шофером: значит, Мэрфи уже здесь. Мэрфи не любил водить машину сам. Он побывал в трех авариях и, по его выражению, «получил повестку».
Мэрфи и Клейн сидели возле плавательного бассейна с подогревом. Мэрфи что-то пил. В последний раз — это было во время званого вечера — Крейг встретил здесь Сиднея Грина, безработного режиссера, которого хвалил журналист из «Кайе дю синема». Грин вышел к нему из кустов, помочившись на дорогую лужайку Уолтера Клейна. «Лужайка для побежденных», — пошутил тогда про себя Крейг. Хотя он и сегодня еще не чувствовал себя победителем, но к побежденным тоже себя не причислял.
— Привет, друзья, — сказал Крейг, подходя к бассейну. — Надеюсь, не заставил вас долго ждать. — Он быстро сел, чтобы освободить их от необходимости решать, как с ним здороваться — стоя или сидя.
— Я только что приехал, — сказал Мэрфи. — Успел сделать лишь глоток виски.
— Кое-что я уже объяснил Мэрфи по телефону, — сказал Клейн.
— Что же, — грубовато сказал Мэрфи, — если нашелся дурак, готовый дать под этот сценарий миллион долларов при сегодняшнем положении дел на рынке, желаю ему удачи.
— Миллион? Откуда ты взял такую цифру? — спросил Крейг.
— Я просто прикинул, во сколько это обойдется, — сказал Мэрфи. — Миллион как минимум.
— Финансовую сторону я ни с кем еще не обсуждал, — сказал Клейн. — Все зависит от того, как вы его собираетесь ставить и с кем.
— Вы говорили, что какой-то режиссер уже читал сценарий, — сказал Крейг. — Кто этот режиссер?
— Брюс Томас, — ответил Клейн. Он быстро взглянул сначала на одного собеседника, потом на другого, наслаждаясь произведенным впечатлением.
— Ну, если Брюс Томас хочет его ставить, тогда будут и деньги. — Мэрфи покачал головой. — Никогда бы не подумал, что Томас согласится. Почему вдруг? Он же сроду ничего такого не делал.
— Именно поэтому. Так он мне и сказал. — Клейн повернулся к Крейгу. — Теперь о сценарии. Томас, как и я, считает, что он нуждается в переработке. Как вы думаете, Мэрф?
— Еще в какой.
— И Томас хотел бы привлечь другого сценариста, — сказал Клейн. — Лучше было бы, чтобы он работал один, но если возникнут возражения, то совместно с этим Хартом. Как вы договаривались с Хартом, Джесс?
