Одного поля ягоды (ЛП) - Браун Рита Мэй
- Сердца у тебя нет! - подколола Фейри.
- А зачем тебе старое пианино? Почему бы не отдать его Луизе? - тут Фанни явно сплоховала.
- Дай нищему лошадь, и он ее до смерти заездит, - ответила Селеста, поворачиваясь к ней.
- Что? - Фанни своим ушам поверить не могла.
- Мне не надо лошадь, мисс Чальфонте, а вот пианино я возьму, - пришла в волнение Луиза.
- Я просто хотела сказать, что не могу раздаривать большие и дорогие вещи тем, кто себе не может их позволить.
- Селеста... - этому удивилась даже Рамелль.
- Ее высочество хочет сказать "им пальца в рот не клади, по локоть откусят", - Кора была вне себя. Да разве она хоть когда-то о чем-то просила?
- Деньги к деньгам - и любовь процветает, а как все потратишь – любовь умирает, - Селесту совсем занесло.
- Боже милосердный, но пианино - это не деньги! Вернее, не совсем деньги! - возмутилась Фейри.
- Это дело принципа, - стояла на своем Селеста.
- Ты же щедрый человек, что на тебя нашло? - Фанни в себя не могла прийти от удивления.
Рамелль тоже очень удивилась, но она и раньше несколько раз сталкивалась с тем, что Селеста вставала на дыбы на ровном месте, и разговаривать с ней в такие моменты было бесполезно. Впоследствии оказывалось, что все эти события выеденного яйца не стоили. Так что чем меньше она скажет, тем будет лучше. Раз уж она живет с Селестой, то ей порядком достанется, если Селеста решит, что Рамелль осуждает ее на публике.
- Если ты так озабочена судьбой маленького Моцарта из Раннимида, Фанни Джамп Крейгтон, то возьми и подари ей собственное пианино!
- Не смеши меня, оно у меня одно. А вот у тебя - два!
- А ты что скажешь, Фейри? Ты ведь даже гаммы играть не умеешь!
- Селеста, ты прекрасно знаешь, что в каждой гостиной должно стоять пианино, иначе это не гостиная вовсе!
- Лицемерки!
Луиза и Джатс застыли перед роялем. Они боялись пошевелиться, но и оставаться здесь не хотели.
- Селеста, это моя дочка попросила у тебя пианино, а не я. Может, я и нищая, но ни у кого ничего не прошу. Сама зарабатываю, и мне хватает. А ты так распереживалась из-за вещи, которой даже не пользуешься... Я не хочу это выслушивать, - Кора холодно и спокойно глянула на Селесту. - Идемте, дети.
Двое девчонок соскочили с табурета, им явно не терпелось поскорее выбраться из комнаты. Кора вышла из дома и резко захлопнула за собой дверь.
- Мои служанки со мной так никогда не разговаривают, - фыркнула Фейри.
- Кора - это тебе не просто служанка, - ответила Селеста. - А теперь, если не возражаете, с меня на сегодня более чем достаточно общения с человеческой расой.
Селеста полусидя устроилась в постели и взяла томик Тацита. Чтение на латыни успокаивало ее. Упорядоченность и ясность языка возвращали ей утраченное равновесие. Плюс ко всему, никто из окружающих не говорил на латыни и не мог потревожить безмятежную умиротворенность, которую она в ней черпала. Ни захлебывающегося бормотания, ни стрекочущего акцента, ни грубых словечек; Селеста могла погрузиться в прошлое и стать его частью.
Рамелль открыла дверь в спальню. Ее светлые вьющиеся волосы рассыпались по плечам. В свои двадцать семь она была семью годами младше Селесты и ощущала это. Впервые войдя в георгианский особняк Селесты, она была очарована здешней роскошью, бесценными восточными коврами, брошенными под ноги, словно драгоценные камни. И каждая комната свидетельствовала о богатстве хозяйки и ее воображении. Рамелль не просто приоткрыла дверь в дом, она открыла дверь в другой мир, мир Селесты. Та читала на греческом и латыни, на французском и немецком. Ее библиотека ломилась от редких фолиантов в ручных переплетах, стопки книг громоздились у кровати, ожидая своей очереди.
Селеста Чальфонте была необыкновенной женщиной. Впрочем, Кору тоже нельзя было назвать обыкновенной. Рамелль любила Селесту и занималась с ней любовью, но всегда подозревала, что каким-то необъяснимым образом Кора была для Селесты куда важнее, чем она. Мудрая и терпеливая, способная находить радость в самых простых вещах, Кора связывала ее с грешной землей. В утонченном мире Селесты таких людей просто не существовало. Огромное богатство было для нее благословением - и в то же время проклятием; к счастью, она сама это понимала и признавала. А Кора и даже маленькие Луиза с Джулией Эллен принимали Селесту как свою, хоть у нее и было неизмеримо больше денег. Селеста не могла без этих людей. Со всем своим остроумием и холодной отстраненностью, ей нужно было чувствовать себя частью человечества, и Кора относилась к ней, как к равной.
- Тацитом лучше всего наслаждаться, читая то, что сказано между строк, - Селеста подняла взгляд на Рамелль.
- Никогда не любила эту мертвую прозу. Предпочитаю модные романы.
- Ха. Задворки литературы?
- Да, дорогая, - Рамелль улеглась под одеяло.
- Пари держу, ты думаешь, что я сижу и страдаю из-за того, что приключилось вечером? Ну так нет. Мне даже не интересно, покажется ли здесь Кора завтра.
- Да, я вижу, что ты совершенно об этом не думаешь и не думала. Ты именно поэтому держишь книгу вверх ногами?
Селеста прикинула, сколько же она вот так просидела, захлопнула книгу и погасила свет.
- Спокойной ночи, любимая.
- Спокойной ночи, - Рамелль поцеловала ее в щеку.
26 сентября 1911 года
На следующее утро Кора завтрак не приготовила, и эта обязанность была возложена на жену садовника. Селеста сделала вид, что ничего не замечает.
Но когда Диана, горничная, внесла "Утренний глас Раннимида", Селеста вспыхнула.
- Уберите отсюда эту грязную половую тряпку! Понять не могу, почему люди так обожают читать о катастрофах и несчастьях за завтраком! Но я уж точно не из их числа!
Чуть позже позвонили Фанни Джамп Крейгтон и Фейри Тетчер, чтобы выяснить, миновала ли гроза. Это привело Селесту в еще большую ярость.
Кривотолки не утихали весь день. К вечеру все в Раннимиде - и в Южном, и в Северном, были в курсе о происшествии с пианино. Брутус Райф, унаследовавший военный завод и фабрику по производству консервов от своего отца, Кассиуса, был особенно рад этой новости. Он предлагал руку и сердце Селесте из года в год, до самого 1898го, когда женился на Фелиции Скотт, однокласснице Селесты. Брутус страстно желал объединить состояния Райфов и Чальфонте, но Селеста разбила его мечты. Неловкое положение, в которое она теперь попала, лишний раз убедило его, что одинокая женщина не в силах совладать с жизненными передрягами.
Для Коры день прошел быстро. С самого утра она трудилась в большом огороде на овощных грядках. Когда девчонки вернулись из школы, она и им задала работу. Луиза надеялась обнаружить в гостиной пианино, но вместо него там нашлась только Лилиан Рассел[8], кошка, вместе с пойманным ею кротом. Джатс попыталась приободрить сестру. Она предложила вскрыть крота, чтобы посмотреть, как у него все устроено внутри, но Луизу это почему-то не порадовало.
Вечером девочки услыхали, как Айдабелл МакГрейл играет на аккордеоне, сидя у себя на крылечке. Если погода была хорошей, то каждый вечер, едва наступали сумерки, Айдабелл устраивалась на ступеньках - один носок подтянут, другой спущен, и оба - разного цвета. Растягивая меха аккордеона у своей пышной груди, Ида распевала ирландские и шотландские песни. Иногда ее здоровенный, косматый сынок Роб подыгрывал ей на волынке. Сегодня музыка доносилась до самой вершины Бамблби Хилл, где жили Хансмайеры, и делала Луизу еще более несчастной.
- Мама, ну почему Селеста не отдаст мне это старое пианино?
- У нее на то свои причины.
- Но у нее же их два! - Джатс, сидевшая рядом с сестрой, обняла ее за талию. - Это нечестно!
Луиза снова расплакалась. Лилиан Рассел потерлась о ее ноги. Все пытались успокоить Луизу. В их маленьком чистеньком каркасном домике было маловато мебели, и пианино могло бы стать приятным дополнением.
