Юстейн Гордер - Апельсиновая девушка
«Прости, — только и мог сказать я. — Прости!»
Трамвай остановился возле кондитерской Мёлльхаусена во Фрогнере, двери открылись, я растерянно кивнул этой казавшейся мне почти неземной Апельсиновой Девушке, а она, выхватив у меня из рук один апельсин, исчезла на улице, словно фея из сказки.
«Может, дашь мне хоть один апельсин?» Георг! Но ведь это были ее апельсины, две штуки я засунул в карманы, а остальные раскатились по полу в трамвае.
Теперь уже я стоял, в охапку прижимая к груди апельсины, к тому же чужие. Подлый похититель апельсинов, кое-кто из пассажиров не удержался от малоприятных высказываний по моему адресу; не помню, о чем я тогда думал, но на следующей остановке я спрыгнул с трамвая. Это было на Фрогнер пласс.
В голове у меня билась только одна мысль: надо поскорее избавиться от этих апельсинов! Я балансировал, как канатоходец, чтобы не уронить их, и все-таки один апельсин упал и покатился по брусчатке, а я, разумеется, не имел возможности наклониться и подобрать его.
Вскоре возле рыбного магазина, ты, должно быть, знаешь этот магазин на Фрогнер пласс, я увидел женщину с детской коляской. (Впрочем, кто знает, существует ли там еще этот магазин?) Я медленно приблизился к ней и, проходя мимо коляски, изловчился и вывалил все апельсины на розовую детскую перинку, в том числе и те два, что лежали у меня в карманах, на это мне хватило двух секунд.
Видел бы ты выражение лица этой женщины, Георг! Я понимал, что надо что-то сказать, поэтому я попросил ее принять мой скромный подарок ее ребенку, ведь уже конец осени и очень важно, чтобы дети получали достаточно витамина С, это я точно знаю, прибавил я, потому что изучаю медицину.
Она, без сомнения, сочла мой подарок дерзостью, а может, подумала, что я пьян, и уж во всяком случае не поверила, что я студент-медик, но я уже мчался как угорелый по Фрогнервейен. И опять у меня в голове билась только одна мысль: надо найти Апельсиновую Девушку. Я должен как можно скорее отыскать ее и извиниться.
Не знаю, хорошо ли ты знаком с той частью города, но очень скоро я, дыша как паровоз, был уже на перекрестке Фрогнервейен, Фредрик Стангсгате, Элисенбергвейен и Лёвеншолдсгате, там, где таинственная девушка сошла с трамвая с единственным жалким апельсином в руке. С таким же успехом я мог находиться и на площади Этуаль в столице Франции, здесь у меня было не больше возможности выбрать правильный путь, чем там, а Апельсиновая Девушка между тем исчезла, словно растворилась в воздухе.
В тот вечер я долго бродил по Фрогнеру, побывал и у пожарного депо в Брискебю, и у старой больницы Красного Креста, и всякий раз при виде чего-то, напоминавшего оранжевый анорак, я чувствовал, как у меня ёкает сердце, но та, которую я искал, как сквозь землю провалилась.
Несколько часов спустя мне пришло в голову, что девушка, которую я так грубо оскорбил, может быть, сидит где-нибудь у окна на Элисенбергвейен и исподтишка наблюдает, как молодой студент носится в отчаянии туда и обратно, точно спятивший герой в какой-нибудь компьютерной игре, который никак не может найти свою принцессу. Недостатка в желании у него нет, но отыскать ее он не может. Игра как будто зависла в компьютере. Один раз я увидел в бачке для мусора свежую апельсиновую корку. Я взял ее и понюхал, и, если она действительно была выброшена туда Апельсиновой Девушкой, это был ее последний след.
Весь остаток вечера я думал о девушке в оранжевом анораке. Я всю жизнь прожил в Осло, но раньше никогда не встречал ее, в этом я был абсолютно уверен. Не менее уверен я был и в том, что сделаю все, что в моих силах, чтобы снова увидеть ее. Словно по мановению волшебной палочки она уже встала между мною и всем остальным миром.
Я снова и снова думал о ее апельсинах. Зачем ей понадобилось столько апельсинов? Неужели она собиралась просто-напросто очистить по очереди каждый апельсин и съесть дольку за долькой, например, во время завтрака или обеда? Я всполошился при этой мысли. Может, она больна и придерживается особой диеты? Эта мысль испугала меня.
Но были и другие догадки. Может, девушка собиралась приготовить апельсиновое желе на сто человек гостей? Меня охватила ревность — ведь я не был приглашен на этот праздник! Кроме того, я почему-то был уверен, что туда приглашено гораздо больше парней, чем девушек, например девяносто парней и всего восемь девушек. Кто знает, почему мне это пришло в голову. Может, апельсиновое желе готовилось для большого торжества по поводу окончания семестра в Институте экономики и организации производства, и, что явствует из названия института, там, наверное, почти не было девушек.
Я пытался прогнать прочь эту мысль, она была невыносима, и в то же время меня немного шокировало такое неравенство полов. Почему Институт экономики и организации производства не ввел у себя равную квоту на мужчин и женщин? Словом, я понимал, что не могу доверять своей фантазии. Может, Апельсиновая Девушка просто-напросто ехала домой, в тесную комнатушку, которую она снимает, чтобы сделать несколько литров апельсинового сока и держать его в холодильнике, потому что она ненавидит или просто у нее аллергия на апельсиновый сок, изготовляемый у нас из дешевого концентрата, ввозимого из Калифорнии. Ни то, ни другое не представлялось мне достаточно вероятным — ни сок, ни желе. Но вскоре у меня родилась более убедительная мысль: на Апельсиновой Девушке был старый анорак такого же типа, в каком Роальд Амундсен совершал свой знаменитый поход на полюс. Я всегда любил толковать знаки, в медицине это называется диагностикой, никто не ходит по Осло в старом анораке, если на то нет определенной причины, во всяком случае, если человек в то же время прижимает к животу большой бумажный пакет с сочными апельсинами.
Я думал так: наверное, Апельсиновая Девушка собирается пересечь на лыжах Гренландию или по меньшей мере Хардангервидда, и тогда отнюдь не глупо бросить на собачью упряжку восемь-десять килограммов апельсинов, чтобы не умереть от цинги в этой ледяной пустыне.
И еще раз я позволил себе увлечься фантазией: ведь, кажется, «анорак» эскимосское слово? Конечно, эта девушка собирается в Гренландию! Но что будет теперь с этой экспедицией? Вовсе не обязательно, что у этой таинственной девушки есть деньги на новую порцию апельсинов, ведь она только что не расплакалась, потеряв столько продовольствия, и я уже вбил себе в голову, что она должна быть очень бедной.
Но были и другие догадки. Чтобы признать это, мне пришлось взять себя в руки. Может, у Апельсиновой Девушки большая семья? Да, это вполне возможно, кто поручится, что она не работает сиделкой и не снимает комнатушку напротив больницы Красного Креста, и кто поручится, что ее очень многочисленная семья не любит апельсинов? Мне захотелось нанести визит этой семье, Георг, и увидеть всех ее членов за большим обеденным столом в одной из старинных квартир во Фрогнере с большими просторными комнатами и гипсовыми розетками на потолке. Кроме отца и матери, в семье было семеро детей — четыре сестры и два брата, не считая самой Апельсиновой Девушки, она была самая старшая любящая и заботливая сестра. Эти качества могли ей пригодиться в будущем, а теперь кто знает, сколько пройдет времени, прежде чем ее братья и сестры снова получат по апельсину в своем школьном завтраке.
Или — эта мысль холодными мурашками пробежала у меня по коже — может быть, она сама мать небольшого семейства, состоящего из нее самой, бодряка-мужа, только что окончившего Институт экономики и организации производства, и маленькой дочки четырех или пяти месяцев. Не знаю почему, но я был уверен, что дочку зовут Ранвейг.
Никуда не денешься, я должен был учесть и такую возможность. Кто сказал, что это сама мама везла грудного младенца под розовой перинкой мимо магазина «Рыба и дичь» во Фрогнере? Что это была не девушка, которая помогает Апельсиновой Девушке по хозяйству? Эта мысль обожгла меня. Несмотря на то, что в таком случае хотя бы часть апельсинов вернулась к девушке с беличьим взглядом. Мир вдруг сделался крохотным, и все обрело свой смысл.
Я всегда умел складывать два плюс два, толкуя знаки, или, как говорим мы, врачи, ставя диагноз. Между прочим, я сам поставил себе диагноз, когда заболел. Это немного тешит мою гордость.
Я пошел к своему коллеге и объяснил, что меня мучит. Дальше уже действовал он. И…
Вот так, Георг. На этом мне нужно сделать небольшую передышку.
Может, тебя удивляет, что я в состоянии так весело говорить о том, что произошло однажды вечером много лет назад. Но у меня в памяти это осталось как забавная история, что-то вроде немого фильма, и мне хочется, чтобы и ты так же воспринял ее. Это вовсе не означает, что у меня легко на душе в ту минуту, когда я это пишу. Должен признаться, что я чувствую себя совершенно беспомощным или, вернее, безутешным, если уж быть искренним до конца. Я этого не скрываю, но не обращаю на это внимания. Ты никогда не увидишь, как я плачу, это я твердо решил и думаю, что сумею исполнить свое решение.
