Олег Рой - Мужчина в окне напротив
Не избежала этого и Иришка Боброва. Сильно любя свою семью и чувствуя от взрослых не меньшую любовь и желание гордиться ею, она очень старалась быть хорошей и послушной девочкой. Но Ира была еще слишком мала, чтобы понимать: постоянно быть ангелом невозможно. И оттого отчаянно корила себя и чувствовала виноватой за любой проступок. Взрослые могли и не узнать, что она тайком гладила дворовую кошку или стащила из вазочки конфету прямо перед обедом, а малышка потом несколько дней мучилась от жгучих, как старая крапива за сараем, угрызений совести. Спасением для Иришки были только ее фантазии. Уж в них-то все складывалось именно так, как и должно было быть. В придуманном мире Ира всегда была хорошей.
Время шло, Иринка росла и вскоре стала первоклассницей. В школе ее буйное воображение разыгралось еще больше, что уже начало беспокоить маму и бабушку. Даже самые обычные вещи, вроде того, как прошел урок физкультуры или что давали в буфете на завтрак, Иришка не могла рассказать без преувеличения. А когда ее ловили на несоответствии, только пожимала плечами: «Но так же интереснее!»
Одноклассники посмеивались над фантазеркой, но, как ни странно, не дразнили ее, им даже нравилось слушать чудесные рассказы. С учителями было сложнее. В самом начале второго класса вышло недоразумение, после которого учительница вызвала Александру Петровну в школу. На уроке родной речи детей попросили рассказать, как они провели летние каникулы, и Ира Боброва ошеломила всех, выдав на полном серьезе историю путешествия на золотой карете в волшебную страну, где обитают добрые феи, злые волшебники, заколдованные принцессы, говорящие животные и прочие сказочные персонажи. Молоденькая учительница еще ни разу за свой небогатый педагогический опыт не сталкивалась ни с чем подобным и потому растерялась. «Может, вам показать вашу дочку психоневрологу? – осторожно посоветовала она. – Вообще-то, никаких других претензий у меня к Ире нет, она способная девочка, старательная, дисциплинированная. Но эти ее вечные фантазии… Знаете, мало ли что…»
К счастью, психоневролог оказался, точнее, оказалась, куда более опытной и знающей. Побеседовав с девочкой около получаса, во время которых Ира рисовала, рассматривала картинки, отвечала на вопросы и решала задачи, врач заверила взволнованную Александру, что с ее дочерью все в порядке.
– Никаких отклонений от нормы я не вижу. У вас чудесный, умненький и развитый ребенок. А ее фантазия – это не повод для беспокойства, а дар Божий. Вырастет – будет вторая Астрид Линдгрен. Или какая-нибудь Агата Кристи.
Дома Саше крепко попало от отца.
– Ты, Шурка, совсем сдурела! – кипятился он. – Это ж надо, что удумала – ребенка в психушку таскать! Да после этого ты сама сумасшедшая, а не Иришка!
Смутившаяся Саша робко возражала, что водила дочь не в психиатрическую больницу, а всего лишь в районную детскую поликлинику, что это ей посоветовала учительница, которая жаловалась на Иру, и вообще, то, что девочка слишком много выдумает – это нехорошо…
– Да ладно тебе! – махнул наконец рукой дед Петя. – Делаешь из мухи слона… Тоже мне трагедия – ребенок выдумывает. Поговорить надо с Иришкой, объяснить, как и что, когда уместно фантазировать, когда нет, – и всего делов.
И он действительно поговорил с внучкой, с глазу на глаз, так, что ни мама, ни бабушка не слышали, поговорил спокойно, без повышения голоса и нотаций, как со взрослой. Неизвестно, что именно он сказал девочке, но после этой беседы в сознании маленькой Иринки и впрямь все стало на свои места. Не то чтобы она совсем перестала сочинять небылицы, нет, конечно. Но с тех пор Ира фантазировала только там, где это было допустимо, – дома, скажем, или болтая с подружками. А на уроках и в других официальных обстоятельствах она себе больше такого не позволяла.
Через три месяца после той истории в семье Бобровых случилось несчастье – дед Петя с гипертоническим кризом попал в больницу, и домой уже не вернулся. На маленькую Иру его смерть произвела очень сильное впечатление, ведь до этого в ее жизни еще не случалось никаких трагедий и потрясений, за исключением разве что столкновения со старой, выжившей из ума большой дворнягой, которая тяпнула пятилетнюю Иринку за голую ногу. Но одно дело укус собаки и совсем другое – потеря близкого человека, к которому был так привязан…
Конечно, переживала в семье не одна Иришка. Мама тоже много плакала и постоянно корила себя за то, что всю жизнь, как она теперь поняла, неправильно вела себя с отцом, вечно спорила с ним, пыталась что-то доказать… А бабушка Валя вроде и не плакала, и не жаловалась, держалась молодцом. Но меньше чем через год после смерти супруга с ней случился инфаркт. И третьеклассница Иришка с мамой остались вдвоем, что вскоре превратилось в серьезную проблему для Александры. Ей пришлось учиться одной вести хозяйство, пришлось забыть о личной и общественной жизни, которыми она раньше так активно занималась, и каждый вечер спешить домой. Да еще договариваться с начальством, потому что библиотека научно-исследовательского института, где она работала, была открыта до шести, а «продленка», куда неохотно, но покорно ходила Ира, – до пяти. Вот и крутись, как хочешь. А нужно ведь еще и в магазинах очереди отстоять, и постирать, и погладить, и убрать, и приготовить, и за квартиру в сберкассе заплатить, и в химчистку сбегать…
Не успела Саша хоть как-то привыкнуть к новой обстановке, как грянули зимние каникулы, ставшие для нее просто катастрофой. Куда девать ребенка на целых десять дней? Оставить дочь одну дома она не решалась – привыкшая к заботам бабушки и дедушки Ира была еще слишком несамостоятельна, даже справиться с замком на входной двери не могла, не говоря уже о том, чтобы включить газовую плиту и разогреть себе обед. Александре не оставалось ничего другого, как в первый же рабочий день взять дочку с собой в библиотеку.
С той поры походы «к маме на работу» стали для Иришки настоящим праздником. Там к ней постоянно приходили добрые дяди и тети, угощали мандаринами, конфетами и пирожками, водили по зданию института, показывая всякие интересные вещи, вроде удивительной машины, называвшейся ЭВМ, которая умела мигать лампочками, считать и играть в крестики-нолики. Но больше всего девочке нравилось в самой библиотеке, где ей разрешали помогать сотрудницам. Высунув от усердия кончик языка, Ира ремонтировала поизносившиеся книги, аккуратно подклеивала оторванные корешки, реставрировала с помощью полупрозрачной желтоватой кальки поврежденные страницы, лепила на внутреннюю сторону обложки специальные конвертики-«кармашки» и ставила на титул, пачкая пальцы в фиолетовой краске, штамп библиотеки, предварительно как следует вымакав его в туши, которой щедро была залита плоская губка в специальной жестяной коробке. Именно здесь, у мамы на работе, Ира не просто научилась любить Книгу, но стала относиться к ней с уважением и даже благоговением, точно к чему-то сверхъестественному, почти божественному.
Дома у них тоже были книги, несколько полок, две из которых принадлежали Ире. Книги на них были выучены чуть не наизусть – но разве это могло сравниться с целым библиотечным фондом? Девочка приходила в неописуемый восторг от одного вида огромного, с ее точки зрения, двухэтажного помещения, которое почему-то называли не хранилищем, а «хранением». Вдоль всего этого «хранения» тянулись длинные ряды металлических стеллажей, разделенных узкими проходами, в каждом из которых отдельно зажигался свет и стояла табуретка-лесенка с тремя ступеньками или специальная стремянка, чтобы забираться на самый верх.
Фонд библиотеки действительно был значительным и, с чем Ире особенно повезло, кроме специальных технических изданий, в нем имелось немало художественных книг, включая и детскую литературу. В те времена книги были огромным дефицитом, просто так прийти в магазин и купить что-то хорошее было невозможно. А тут тебе как на подбор – и Буратино, и Чиполлино, и Карлсон, и Мэри Поппинс, и Алиса в стране чудес, и Магистр рассеянных наук… Все, что душа пожелает. И не было для девочки большего счастья, чем, устроившись прямо здесь же, у полок, на деревянной лесенке, взять тот или иной приглянувшийся том и углубиться в чтение.
Читала она быстро, запоем, и за первые же каникулы ухитрилась проглотить добрых полтора десятка книг. Но этого Ире показалось мало, хотелось читать еще и еще. Однако дома это как-то не получалось, школа с ее ненавистной продленкой отнимала слишком много времени. Иришка еле дождалась следующих каникул, чтобы вновь окунуться в долгожданный волшебный мир. К четвертому классу она уже перечитала все детские книги в фонде и потихоньку принялась за взрослую литературу. Сначала выбирала интуитивно, по яркой обложке, по понравившемуся названию или по рекомендациям взрослых. Самыми любимыми ее произведениями были и оставались сказки, но с течением времени не меньший интерес стали вызывать романы о любви. Годам к четырнадцати Ира после Грина, Фраермана, Гайдара с упоением прочитала Дюма и Мопассана, Майна Рида, Эдгара По, открыв для себя новый источник мечтаний и фантазий.
