Алексей Смирнов - СТЕГАНАЯ ДЕРЖАВА
Мамка содрогнулась:
– Нельзя, - зашептала она, - там же клиент у нас, постоянный, он возмутится...
– Ну так получит по рогам, если возмутится! Что, у тебя дырок не просверлено?
– Видеокамеры, - робко подал голос Константин Андреевич.
Все замолчали.
– Что? - спросил Мансур.
– Это дорого, конечно, - дядя виновато потупился.
Носоглотка шагнул вперед.
– Что ты вякнул, дядя? Обоснуй.
– Надо поставить видеокамеры, - обосновал дядя. - Ну, чтобы контролировать процесс. Ведь вы же этого хотите, да? Поставить и спрятать.
Мансур задумчиво выпятил губу.
– Веди его процесс смотреть, - повторил он наконец.
Эсмеральда машинально взяла Константина Андреевича под руку, и тот приосанился.
– Ш-ш-ш!... - Мамка сделала большие глаза. - На цыпочках и не дышите...
Дядя повиновался и стал похож на огромную мультипликационную тень, крадущуюся по старому замку.
Никакой дырки у Эсмеральды просверлено не было, мамка пользовалась обычной замочной скважиной. Сдавленно крякнув, Константин Андреевич нагнулся и припал одним глазом к отверстию. Лицо его исказилось от усердия. За дверью как раз и заржали, радостно и обреченно; Константин Андреевич продолжал смотреть. В итоге он, придерживая себя за поясницу, выпрямился, и довольно громко заявил:
– Ну, понятно в общих чертах...
Видно было, что нечто гнетет его, не дает покоя. Все сделали вывод: кандидат смущен, кандидат озадачен и думает теперь, как бы подостойнее отступить.
Но оказалось, что дело в другом.
Дядя хотел униформу.
– Видите ли, - заметил он робко, - на должности всем полагается униформа. Во всем должен быть порядок, тем более в таком беспокойном месте. Даже у ваших охранников есть форма. Мне бы хотелось переодеваться во что-то строгое, соответствующее статусу смотрителя... Но если это невозможно, - Константин Андреевич испуганно спохватился, - то тогда нет, тогда не надо формы... Только ты, Гришенька, сам говорил про "бабочку"...
Стояла тяжелая, недоверчивая тишина, и только ржание металось по коридору.
Мансур посмотрел на Эсмеральду в ее приталенном платье, затем перевел взгляд на Константина Андреевича.
– Форма будет, - сказал он осторожно. - С бабочкой.
Эсмеральда восторженно всплеснула руками:
– Можно даже цилиндр! Такой импозантный господин!
– Цилиндр тоже поищем. А вот что ты там такое говорил про видеокамеры?
8
Ковырялка спала, ей повысили норму выработки и, соответственно, процент. Как и расценки на ее услуги. Поэтому в полдень ее было не добудиться, однако Марчелла была настойчива: трясла ее за плечо и совала в губы какой-то твердый предмет.
Глухо выматерившись, Ковырялка разомкнула глаза.
– Что...
Марчелла смеялась и дразнила ее здоровенным пластиковым членом, который был оснащен сбруей и застежками.
Они были подруги; обе рассказывали посетителям, что мечтают поступить в финансово-экономический институт и зарабатывают деньги на взятки ректору. Обе владели одним и тем же комплексом сексуальных приемов, но только у Ковырялки имелся природный талант, и кое-что ей удавалось лучше.
Обе были отпетыми блядьми.
– Нравится?
Ковырялка приподнялась на локте и в сонном раздражении уставилась на предмет, которым дирижировала Марчелла.
– Откуда у тебя эта херня?
– От папки. Папка купил целую партию. Для всех. И запасные купил, если сломается.
Ковырялка тупо взирала на страпон.
– Зачем нам это? До сих пор обходились нормально...
– Папка говорит, что надо идти в ногу с техническим прогрессом. Я примерила - умора!
– По отдельному тарифу пойдет, - деловито заметила Ковырялка, умевшая улавливать суть.
– Ну! Ты представляешь? Мамка о таком и не слышала...
Все это была сущая правда. Константин Андреевич купил страпоны, для чего лично явился в секс-шоп. Такие магазины были еще в диковину, они только-только появились, и Константин Андреевич прежде не имел ни малейшего представления об их существовании. Но заняв новый пост, он решил показать себя с наилучшей стороны, а когда взялся за дело - увлекся всерьез, как с ним обычно и случалось.
Мансур приобрел ему униформу в магазине ритуальных принадлежностей: там было дешевле. Цилиндра так и не нашли, зато подобрали все остальное: и черную пару, и фабричную "бабочку". Носоглотка раскошелился на новые очки для дяди: модные, в тонкой стальной оправе, и Константин Андреевич смотрелся теперь весьма представительно. В новом наряде он походил на Воробьянинова. В первые дни он бродил по борделю, заглядывал во все углы, что-то мычал, все ощупывал, измерял, обнюхивал. Дел у него, собственно говоря, было немного: раскланяться перед клиентом, вывести девочек, а в случае чего пригласить Гену или Сережу. Да еще следить за временем, режим которого был достаточно прост: час - два часа - ночь. Соответственно менялись расценки, увеличиваясь на денежку. Кроме того, ему подчинялся холодильник с напитками - вот, пожалуй, и все.
Встречу клиента Константин Андреевич постарался превратить в настоящий спектакль. У него не было фирменного отличительного признака вроде мундштука Эсмеральды, и в то же время ему следовало запомниться, так что он, провожая клиента к смотровому дивану, исполнял разнообразные пируэты - в соответствии со своим пониманием буйного разгула и развлечений. Потом бил в ладоши и пронзительным фальцетом вызывал девочек. Девочки строились; Константин Андреевич пританцовывал перед ними, мешая смотреть и выбирать. Но все это казалось ему недостаточным, и он выдумывал разнообразные усовершенствования.
До существования секс-шопа он дошел своим умом. Он догадался о нем, как философ по капле воды догадался о существовании океана. Если имеется некое предприятие, то должны наличествовать структуры, заинтересованные в его обслуживании и процветании. Дядя постепенно усваивал основы рыночной экономики. Поэтому он навел справки и выяснил, что да, он прав, и в городе появилось место, где можно заказать разнообразную развлекательную утварь.
В секс-шопе успели привыкнуть к праздным зевакам, и потому приход Константина Андреевича не вызвал ничего, кроме утомленного смешка. Но гость повел себя странно: проявил неподдельный интерес, вникал в подробности, пробовал на излом, надавливал пальцем.
– Это что у вас? Насадочки? Насадочки, насадочки...
Посмотреть на Константина Андреевича вышел директор. Его взору открылся тощий зад, обтянутый черными брюками: Константин Андреевич склонился над витриной и изучал вазелин. Потом дяде попался на глаза страпон и совершенно околдовал его.
– Зачем это? - спросил он дрожащим голосом, тыча пальцем в витрину.
– Это фаллоимитатор, - ответил директор бесстрастным голосом. - Для одиноких женщин.
Тем бы дело и кончилось, не добавь директор еще три слова: "И для мужчин".
Константин Андреевич, никогда не подозревавший о таких горизонтах, сделал стойку.
– Для мужчин? Вы полагаете, это может быть интересно мужчинам?
– Может, - покровительственно кивнул директор. - У людей бывают специфические интересы, и ничто естественное не безобразно.
– Но это как будто искусственное...
– За неимением естественного аналога, - директор развел руками. - Интересуетесь? Желаете приобрести?
– Да, - кивнул Константин Андреевич. Мансур передал ему через племянника деньги на хозяйственные расходы. - Если это представляет интерес для мужчин, то я возьму партию, двенадцать штук. Вы можете выписать товарный чек?
Директор молча смотрел на него - точно так же, как недавно смотрели Мансур и Эсмеральда.
– Мы выпишем чек, - пообещал он после паузы. - Желаете еще чего-нибудь?
– А что вы порекомендуете?
Директор задумался.
– Вот плеточки, хлыстики...
– Плеточки...
– Презервативы могу предложить. С усиками, со жгутиками, с пупырышками. Какой предпочитаете вкус? Есть шоколадный, клубничный, банановый...
Константин Андреевич оторопел:
– Это что же - едят?
– Ну, не то чтобы ели... давайте выразимся более обтекаемо: вкушают.
Голова у Константина Андреевича пошла кругом.
9
Наняли прислугу.
До сих пор все хозяйственные работы выполняли сами сотрудницы предприятия; новый инструментарий потребовал новые кадры.
Инструментарий подлежал кипячению.
Уместно напомнить, что Константин Андреевич обладал познаниями в самых разнообразных отраслях человеческой жизни. У него имелись зачаточные представления о санитарии, и он сообразил, что фаллоимитаторы полагается хотя бы мыть, а лучше их прокипятить.
Кухонная утварь привела его в ужас.
Девочки готовили себе сами, пользуясь чудовищными кастрюлями и сковородами; вся эта посуда давным-давно прохудилась и облупилась, проржавела насквозь, и дядя призвал племянника.
