Жан Грегор - Безголовые
Меретт понимала данную ситуацию еще меньше, чем Конс, хотя и не удержалась от того, чтобы в последний раз покритиковать начальника.
— По правде говоря, он сам на это напрашивался. Эта его любовь ко всяким игрушкам да побрякушкам.
На самом деле Меретт думала иначе. Она пришла в компанию всего лишь на несколько лет позже Бедоша и теперь чувствовала себя тоже отчасти задетой. Незримый перст указывал на ветеранов, словно в чем-то обвиняя. А теперь в этой невидимой руке оказался зажат кинжал.
— Никогда не смогла бы этого сделать, — сказала Меретт, — взять и выгнать человека…
Конс понятия не имел, как отвечать на это довольно-таки широкое по смыслу словосочетание «выгнать человека», а потому лишь пожал плечами. Он и сам не знал. Он не знал, сумел бы так поступить или нет, но, может статься, все это гораздо проще, чем они с Меретт предполагали.
Конс не мог понять волнения Меретт. А дело было в том, что она принадлежала к поколению служащих, которое всю жизнь работало на одном и том же месте, а именно идея постоянства и была сейчас поставлена под угрозу. Бедош пришел в компанию тридцать лет назад. Он знал самого хозяина-основателя и мог рассказать о тех временах, когда этот славный человек дарил подчиненным подарки на Новый год: обычно несколько банкнот или же чек на небольшую сумму, а кроме того, при встрече крепко жал руку и всегда смотрел собеседнику прямо в глаза. Внезапно Меретт вспомнила обо всех хороших качествах Бедоша: он был хранителем профсоюзных идеалов и в некотором роде выразителем социального сознания. Быть может, даже его бьющий через край оптимизм являлся связующим звеном между компанией прежних времен и нынешним. В любом случае, Бедош был достоин уважения хотя бы за то, что в течение долгих лет сохранял для всех служащих стабильные условия работы. И теперь этот человек уходил, а вместе с ним уходила и определенная часть истории компании, да и просто истории, ведь он — сам того не подозревая — всегда защищал своих подчиненных от внешних угроз. Чувство пустоты овладело Меретт. Итак, Бедош покидает свое место, но что за этим последует? Его увольнение, должно быть, преследует некую стратегическую цель. Там наверху явно что-то задумали, и при мысли об этом у Меретт кружилась голова.
К концу дня об увольнении Бедоша знали все. Служащие собирались в маленькие группки, останавливались у ксерокса и о чем-то перешептывались.
Двое суток Бедош приходил в себя. Поначалу Меретт странно было видеть своего начальника без его обычной улыбки: он разом постарел лет на десять! Может быть, он размышлял о своей собственной судьбе, а может, и о судьбе компании. Бедош, вероятно, сильно беспокоился за служащих: у него могло сложиться впечатление, что он вовремя уходит и что он оказался одним из последних, кто сумел извлечь прибыль из давно отжившей свое системы.
Впрочем, два дня спустя все с удовольствием обнаружили на лице у Бедоша привычную улыбку. И правда, было бы удивительно, если бы такой бывалый человек, как Бедош, дал так легко себя сломить. Его чудачества всегда помогали ему избегать жалости к себе, и разве мог он за такой короткий срок забыть про столь эффективный способ не поддаваться унынию? И вообще, разве стоило Бедошу особенно жаловаться, если та же самая невидимая рука, что указывала ему на дверь, вместе с тем давала ему значительное выходное пособие?
Наконец-то избавившись от давления, связанного с высокой должностью, занимаемой в компании, и от всех своих обязанностей начальника отдела, Бедош разошелся не на шутку: розыгрыши на любой вкус, шумные споры по пустякам, передразнивания… Раз даже видели, как он ходил на руках в коридоре для поставщиков, быть может, доказывая тем самым, что для своего возраста он еще вполне бодр и, хотя и вылетел со своего места, по-прежнему крепко стоит на земле.
6Новость о том, что на смену Бедошу придет человек без головы, в торговом отделе восприняли довольно равнодушно. Один такой уже работал в течение нескольких лет в финансовом управлении. Все знали этого безголового бухгалтера, некоторые даже с ним здоровались. И тем не менее группка людей, объединявшихся вокруг Меретт, не без основания спрашивала себя, разумно ли то, что руководство таким большим и важным подразделением, как отдел продаж, поручили подобному человеку.
В день, когда впервые появился преемник Бедоша, перенос досье из одного здания в другое занял у Меретт по крайней мере два часа — ей столько всего хотелось сообщить по этому поводу! Она нервно посмеивалась, но все же свои первые впечатления от вида нового начальника оставила при себе («что это еще за бездарность они нам тут подыскали?»): отсутствие головы воспринималось Консом и Равье как физический недостаток и потому вызывало у них лишь жалость. В конце концов, человек этот являлся жертвой обстоятельств, и не было ни одной причины — при условии, конечно, его способностей к данному делу — не брать его в качестве руководящего работника в компанию. Ведь никому нельзя давать от ворот поворот только из-за внешности. Так что предложить должность человеку без головы было со стороны высшего руководства шагом, внушающим доверие.
Бедош, представляя своего преемника, казался вполне довольным производимым впечатлением. Уступить свое место безголовому человеку было очень в его духе: своего рода прощальная шутка. К тому же и честь Бедоша не пострадала. Ведь он боялся прихода молодого, безупречного со всех точек зрения работника. А теперь он говорил, едва скрывая иронию:
— Позвольте представить вам господина Грин-Вуда, вашего нового начальника отдела…
Он мог бы добавить: «Ну что же, я желаю вам удачи, но, честно говоря, после меня хоть потоп…» — но эффект был бы точно таким же.
Служащие компании жали руку Грин-Вуду, и легкая неуверенность сквозила как в их движениях, так и во взглядах, которые они бросали на своего нового начальника, стараясь смотреть на него так, «как нужно». Здороваться с безголовым бухгалтером было совсем не то, что пожимать руку Грин-Вуду, своему будущему шефу. Поскольку от бухгалтера ничего в компании не зависело, многие удовлетворялись тем, что издалека бросали ему «привет!» или же просто не замечали, считая это правильным поведением в отношение таких, как он. Но что было делать сейчас? Не отрываясь смотреть на шею нового директора, старательно прикрытую платком, или же из уважения к нему смотреть куда-то еще?
Вести себя как ни в чем не бывало? Некоторые служащие начали впадать в панику — они уже были готовы подумать, что Грин-Вуд не умеет разговаривать и ничего не видит… Так что, представляясь ему, они обращались единственно к Бедошу, как будто только от него следовало ждать какой-то ответной реакции. Но ответы поступали от Грин-Вуда. Конечно же, он мог говорить, и голос, исходивший из его шеи, развеивал последние сомнения относительно его способностей слышать других людей и разговаривать с ними. И конечно же, он мог видеть, ведь в компанию он приехал один да к тому же ни разу не промахнулся мимо протянутой ему руки. А иначе вообще зачем бы Бедош так старался, представляя ему его будущих подчиненных?
В течение еще нескольких дней появление вместе Бедоша и Грин-Вуда многих служащих приводило в недоумение, вызывало споры и изредка шутки. Над теми, кто задавал наивные вопросы, насмехались, а между тем неосведомленность людей в компании была весьма показательна: большое количество служащих нигде не бывали, кроме работы, и в жизни видели только свою семью, своих детей; их жизнь в конечном счете сводилась к ежедневной дороге из дома на работу и обратно.
Грин-Вуд пришел из крупной торговой фирмы. Ему не исполнилось еще и тридцати, это было видно по его молодым рукам с гибкими суставами. Он был достаточно высокого роста, учитывая, что по сравнению с ним обычные люди имели фору где-то сантиметров в тридцать. Стройный и мускулистый Грин-Вуд, к счастью для Бедоша, не имел головы, а то рядом с ним бывший начальник отдела выглядел бы настоящим посмешищем. Молодой человек обучался где-то за границей в университете с огромным студенческим городком, где занятия спортом считались не менее важными, чем учеба.
По отношению к будущим подчиненным Грин-Вуд показался настроенным вполне благожелательно. Когда приходит новый начальник и ожидаются некие кардинальные перемены, каждому служащему, чтобы излишне не волноваться, важно создать себе правильное представление о новом руководителе. Грин-Вуд произвел на всех впечатление безобидное. А особенность его внешнего вида сразу же сделала его в глазах многих снисходительным и понимающим человеком.
Наконец, тот факт, что со многими служащими он проводит «неформальные» беседы с глазу на глаз, окончательно убедил всех: их будущий начальник — человек открытый и внимательный. Чего еще можно было желать? Когда Конс в первый раз оказался в кабинете Грин-Вуда, его поразила словоохотливость и вообще активность этого человека. Но быть может, для людей без головы самое главное — это быстро на все реагировать. Вероятно, им необходимо иметь чистый, громкий голос и подвижные руки, способные, в некотором роде, восполнять отсутствие мимики. Между Консом и Грин-Вудом тут же установилось прекрасное взаимопонимание: они были людьми одного поколения, оба носили дорогие костюмы. Грин-Вуд даже похвалился своим большим профессиональным опытом и перечислил все полученные им дипломы. Консу хотелось как-то на это ответить, но упоминания о коммерческом училище, которым он всегда так гордился, сейчас было явно недостаточно. Тогда он стал говорить о том, как удивлялся всему на свете в первое время работы в компании: он рассказал о нехватке людских и материальных ресурсов, а также об определенной безынициативности. Продолжая свою мысль, Конс заверил нового начальника в том, что сам он принадлежит «новому поколению», которое мечтает о скорых переменах, однако это было сказано впустую, поскольку Грин-Вуд ничего на это не ответил. Поднявшись, он закончил разговор и проводил служащего до двери. На прощание хлопнул его по плечу и пожелал удачного рабочего дня.
