Ирвин Шоу - Матрос с «Бремена» (сборник рассказов)

— Только не убивай его! — закричала Флора, подбегая к ним. — Ради Бога, только не убивай его, Винни!

Несколько секунд Флэнеген глядел на Гурски, который неуклюже висел, удерживаемый его могучей пятерней, потом повернулся к гостям.

— Леди и джентльмены, — сказал он. — Никому не причинили никакого вреда. Так?

— Ах, как я промазал! — горько сокрушался Гурски. — Очки надо было надеть!

— А теперь давайте все потанцуем! — пригласил гостей Флэнеген. — Могу извиниться перед вами за своего друга. Гарантирую, что больше он не причинит вам беспокойства.

Оркестр заиграл «Дипси дудл», и все гости с прежним настроением стали танцевать. Флэнеген подтащил Гурски к своему столику, усадил.

— Ну вот и отлично. Теперь мы и закончим нашу дискуссию. Раз и навсегда!

— А-а-а-а… — протянул Гурски, но уже безвольно, без запала.

— Юджин, — позвал Флэнеген, — ну-ка, иди сюда!

Гурски бочком подошел к Флэнегену. Тот сидел, убрав ноги из-под стола и удобно вытянув вперед.

— Так что мы говорили по поводу этих боксеров-профессионалов?

— Дэмпси! — прохрипел Гурски. — Я — за Дэмпси!

Флэнеген резко дернул его за руку. Гурски упал лицом вниз ему на колени.

— Старая развалина твой Дэмпси, вот он кто такой! — С этими словами он стал методично наносить сильные, размашистые удары по его спине и по заднице.

Оркестр перестал играть, и теперь в притихшем баре раздавались лишь смачные, глухие удары. После седьмого Гурски простонал:

— О-ой!

— О-ой! — дружно вторя ему, приглушенно выдохнули все гости.

После девятого удара барабанщик подхватил ритм, и удары его по большому бас-барабану гудели в унисон с взлетавшей вверх и опускавшейся на тело жертвы беспощадной, неустающей рукой.

— Ну, хватит? — спросил Флэнеген после двадцать пятого удара.

— Что скажете, мистер Гурски?

— Я все равно — за Дэмпси!

— О'кей! — Флэнеген вновь флегматично принялся за порку.

После тридцать второго удара Гурски сдался; слезно, жалобно произнес:

— Все в порядке. Хватит, Флэнеген!

Экзекутор поставил Юджина на ноги.

— Я очень рад, что это дело между нами наконец улажено. А теперь сядь на место и выпей.

Все гости горячо зааплодировали, оркестр вновь вступил, и танцы возобновились. Флэнеген, Флора и Гурски, сидя за столиком, мирно пили свой «старомодный» коктейль.

— Выпивка — за мой счет, — блеснул щедростью Флэнеген. — Так что пейте, не стесняйтесь, на здоровье! Так за кого ты, Юджин?

— Я — за Луиса, — заверил Гурски.

— В каком раунде он одержит победу?

— Во втором. — Гурски не торопясь потягивал коктейль; слезы покатились по его щекам. — Он выиграет во втором раунде.

— Какой ты у меня хороший друг, Юджин!

Девушки в летних платьях

Вся Пятая авеню была залита солнцем, когда они, свернув с Брюуорт, пошли к Вашингтон-сквер. Солнце не скупилось на тепло, хотя уже стоял ноябрь и все вокруг выглядело так, как и должно в воскресное утро: сияющие алюминием автобусы, нарядно одетые люди, не спеша гуляющие пары, притихшие дома с закрытыми окнами.

Майкл крепко держал Фрэнсис за руку. Они беспечно шли по ярко освещенной солнечными лучами улице. Шли легко, весело, улыбаясь друг другу, у них было прекрасное настроение, — они проснулись поздно, вкусно позавтракали, и к тому же сегодня — выходной день. Майкл расстегнул пальто, и слабый ветерок играл, хлопая его полами. Они шли молча — для чего сейчас слова? — в толпе молодых, пригожих людей, которые составляли большинство населения этой части Нью-Йорка.

— Осторожнее! — предупредила его Фрэнсис, когда они переходили через Восьмую улицу. — Не то свернешь себе шею.

Майкл засмеялся, Фрэнсис тоже.

— Она уж не такая смазливенькая, во всяком случае, не настолько, чтобы ради нее рисковать собственной шеей.

Майкл снова засмеялся, громче на сей раз, но не так радостно.

— Больно ты строга! Она совсем не дурнушка! У нее приятного цвета лицо. Как у деревенской девушки. С чего ты взяла, что я на нее пялился?

Фрэнсис, склонив голову на плечо, улыбалась мужу из-под широких полей шляпки.

— Майкл, дорогой… — начала она.

Майкл засмеялся, но тут же оборвал смех.

— О'кей, свидетельские показания приняты, извини. Но это все из-за цвета лица. Такие лица, как у нее, не часто встретишь в Нью-Йорке. Прости меня.

Фрэнсис легонько похлопала его по руке и прибавила шагу. Они пошли быстрее к Вашингтон-сквер.

— Какое приятное утро! — сказала она. — Просто чудесное! Когда мы вместе завтракаем, я себя отлично чувствую весь день.

— Надежное тонизирующее средство, — ухмыльнулся Майкл. — Утренний моцион. Свежие булочки, крепкий кофе в компании Майкла — и все, бодрость на весь день гарантирована.

— Да, в этом все дело. К тому же я отлично спала всю ночь, обвившись вокруг тебя, как канат.

— Потому что это была субботняя ночь. Я позволяю себе такие вольности только после завершения рабочей недели.

— По-моему, ты… ну, поправляешься, мужаешь, — констатировала она.

— Неужели правда? Этот худосочный парень из Огайо?

— Мне так нравится! — призналась она. — Можешь себе представить — получить лишних пять фунтов своего мужа!

— Мне тоже нравится, — с серьезным видом подтвердил Майкл. — Боже, какая у моей жены идея! Вот милая девочка!

— Давай сегодня ни к кому не пойдем! — предложила она. — Будем просто слоняться по городу вдвоем. Только ты и я. Мы всегда активно общаемся с людьми, сыты ими по горло, все время пьем либо их виски, либо наш, и, уже в сумерках, видим друг друга только в кровати.

— Так это самое удобное место для встреч! — сострил Майкл. — Если лежать долго-долго в кровати, то там обязательно в конечном итоге встретишься со знакомыми.

— Ах как умно! — съехидничала Фрэнсис. — Перестань! Я серьезно.

— О'кей, я и слушаю тебя со всей серьезностью.

— Я хочу провести с мужем весь день! Пусть он разговаривает только со мной, слушает только меня!

— Ну и что нас останавливает? Какой прием, какая вечеринка помешает мне видеть жену весь воскресный день? Какой прием, какая вечеринка, а?

— У Стивенсонов: они просят нас заехать к ним около часа, и они отвезут нас в деревню.

— Ох, уж эти вшивые Стивенсоны! — поморщился Майкл. — Все совершенно ясно. Они думают, им достаточно свистнуть — и вот мы перед ними. Нет, пусть отправляются в свою деревню сами, без нас. Мы с женой остаемся в Нью-Йорке и будем надоедать друг другу бесконечным тет-а-тет.

— Решено?

— Решено.

Фрэнсис, прильнув к нему, поцеловала его в мочку уха.

— Дорогая, ведь мы же на Пятой авеню! — пристыдил он ее.

— Наплевать! Позволь мне составить программу. Итак, заранее запланированное воскресенье в Нью-Йорке для молодой супружеской пары, у которой есть деньги и их можно растранжирить.

— Ну, излагай!

— Прежде всего пойдем посмотрим футбольный матч. Я имею в виду профессионалов, — начала Фрэнсис: она знала, что Майклу нравится смотреть американский футбол. — Сегодня играют «Гиганты». Как приятно провести весь день на воздухе, проголодаться, потом зайти в «Канаваг», заказать бифштекс больше чем фартук у кузнеца, бутылку вина… Потом в кино — в «Фильмарте», говорят, идет потрясающий французский фильм… Ты меня слушаешь?

— Конечно, слушаю, — ответил он, с трудом оторвав взгляд от черноволосой девушки без шляпки, с похожей на шлем прической, как у танцовщицы.

Она проходила мимо, чувствуя силу своего притяжения, и на самом деле была грациозна, как балерина. На ней нет пальто, она уверена в себе, в своих чарах, у нее плоский, как у мальчишки, живот; она отчаянно вертит бедрами, во-первых, потому, что танцовщица, во-вторых, потому, что знает — Майкл не спускает с нее глаз. Она усмехнулась, как будто самой себе, и Майкл сразу заметил все эти ее особенности. Оценив ее по достоинству, он повернулся к жене.

— Да, да, дорогая, — спохватился он, — мы идем смотреть «Гигантов», потом съедим громадный бифштекс и посмотрим французскую картину.

— Все верно, — без особого энтузиазма согласилась она. — Такова наша программа на весь день. А может, тебе лучше самому погулять по Пятой авеню?

— Нет, что ты! — стараясь не обидеть ее, возразил Майкл. — Никакого желания.

— Ты все время пялишься на других женщин, — упрекнула его Фрэнсис. — Не пропускаешь ни одной во всем Нью-Йорке. Черт бы тебя подрал!

— Ах, да успокойся! — Майкл притворился, что шутит. — Мне нравятся только красивые. Ну а сколько красивых женщин в Нью-Йорке? Можно по пальцам пересчитать. Штук семнадцать, не больше.

— Нет, гораздо больше. И ты это прекрасно знаешь. Во всяком случае, об этом думаешь, куда бы ни пошел.

— Это неправда. Время от времени — может быть. Я смотрю на красивую женщину, если она проходит мимо. На улице. Да, признаюсь, я засматриваюсь иногда на красивых женщин, но только на улице… И то время от времени…