Ирвин Шоу - Матрос с «Бремена» (сборник рассказов)
— Луис превратит этого Дэмпси в котлету. Кого когда-либо побеждал Дэмпси? — поинтересовался Флэнеген.
— Ты только послушай! — В изумлении Гурски толкнул ногой колено Флоры. — Дэмпси! Это же вылитый Манасса Маулер!
— Луис — большой мастер бокса, — настаивал на своем Флэнеген. — И он боксирует так, словно бьет бейсбольной битой двумя руками. А ты — Дэмпси! Юджин, ты просто дурак!
— Ребята! — укоризненно посмотрела на них Флора.
— Дэмпси всегда дрался как пантера. Нанося удары, он танцует, плетет кружева. — Гурски сидя продемонстрировал, как он это делает. Котелок слетел с его маленькой, опрятной головки. — У него в каждом кулаке — разрушительный удар. — Гурски наклонился за своим котелком. — У него сердце раненого льва.
— Осмелится выйти на ринг с Джо Луисом — уж ему основательно достанется. — Флэнеген нашел что-то очень смешное в своих словах, просто покатился от хохота, игриво шлепнув Гурски по физиономии — котелок снова слетел у того с головы.
— Ты, кажется, забавный человек, — сказал Гурски, наклоняясь за котелком. — Очень забавный.
— Твой главный недостаток, Юджин, — ответил Флэнеген, — это полное отсутствие чувства юмора.
— Видишь ли, я смеюсь, только когда смешно. — Гурски отряхивал свой котелок.
— Разве я не прав! — повернулся Флэнеген к Флоре. — Как ты считаешь, есть у Юджина чувство юмора?
— Юджин — очень серьезный человек, — рассудила Флора.
— Пошел к черту! — вырвалось у Гурски.
— Эй, легче на поворотах! — Флэнеген похлопал приятеля по плечу. — Со мной нельзя разговаривать в таком тоне.
— А-а-а… — протянул Гурски.
— Ты не умеешь спорить как настоящий джентльмен! — возмущался Флэнеген. — И это очень тебя портит. Все мальчишки этим грешат.
— А-а-а-а!
— Подросток, чей рост меньше пяти футов шести дюймов, вступая в спор, обязательно нервничает, волнуется. Разве я не прав, Флора?
— Это кто нервничает?! — закричал Гурски. — Я просто констатирую факт. Дэмпси вытряхнет все из Луиса, как вытряхивают пыль из ковра. Вот что я хотел сказать.
— Ты слишком шумишь, — заметил Флэнеген, — ну-ка, сбавь тон.
— Я видел их обоих, и того и другого! Своими собственными глазами!
— Ну что, черт подери, ты знаешь о боксе, а? — завелся Флэнеген.
— «О боксе»! — Гурски даже задрожал всем телом от негодования на своем крохотном откидном сиденье. — А ты знаешь много не о боксе, а о драке, когда с пистолетом в руках поджидаешь в конце темной аллеи подвыпивших бродяг.
Флэнеген зажал ему рот рукой. Второй схватил его за горло.
— Заткнись, Юджин, я требую, чтобы ты заткнулся!
Глаза у Гурски полезли на лоб. Громадная рука не давала ему дышать. Но Флэнеген тут же ослабил хватку и, вздохнув, убрал руку.
— Вот что, Юджин, ты мой лучший друг, но иногда я советую тебе держать язык за зубами.
— Послушайте, — попыталась утихомирить их Флора, — мы ведь едем на вечеринку. А вы сцепились, как две гориллы — большая и маленькая.
Дальше ехали молча. Однако сразу повеселели, когда в «Кафе дикарей» проглотили по два «старомодных» коктейля из виски, горького пива с сахаром и лимонной корочкой. Джаз-банд из колледжа, пятеро музыкантов, наяривал быстрые фокстроты, коктейли разгоняли застоявшуюся кровь, и друзья устроились за одним столиком. Флэнеген дружески похлопал Гурски по голове.
— Все в порядке, Юджин. Ведь как-никак мы друзья. Мы с тобой товарищи на всю жизнь.
— Ладно, — неохотно пошел на мировую Гурски. — Все же мы на вечеринке.
Все изрядно пили, как и полагается на вечеринке, а Флора вдруг высказалась:
— Послушайте, ребята, ну разве не глупо с вашей стороны: вы никогда не встречаетесь для того, чтобы спокойно поговорить, как водится среди друзей.
— Все это из-за его несуразного поведения, — обиделся Гурски. — Жуткий разгильдяй, руки как у мясника, только топора не хватает, и потому всегда задирает нос.
— А что я такого сказал? Что Луис большой мастер бокса, вот и все. — Флэнеген расстегнул воротник рубашки.
— Да, это все, что ты сказал! Как будто этого мало!
— У Дэмпси сильный удар. И это все. Сильный удар. Ты помнишь, что с ним сделал этот бык из Южной Америки? Этот Фирпо? Дэмпси поднимали на ноги репортеры. Какой из репортеров когда поднимал Джо Луиса на ноги?
— Да, что он такого сказал? Что он такого сказал? — повторял обиженный Гурски. — Боже мой!
— Ребята, — принялась умолять их Флора, — все это давно уже в прошлом. Зачем ссориться? Отдохните, повеселитесь!
Флэнеген вертел в руках свой стакан.
— Вон он какой, этот Юджин. Ты ему одно — он тебе другое. Как автомат! Все на свете согласны, что в этом мире не было лучшего боксера, чем Джо, а он лезет со своим Дэмпси.
— «Все на свете»! — повторил Гурски. — Флэнеген, ты подумай, что ты несешь, — «все на свете»!
— Послушайте, я хочу потанцевать, — сказала Флора.
— Сядь! — приказал ей Флэнеген. — Я хочу поговорить со своим другом, Юджином Гурски.
— Придерживайся фактов, голых фактов, — сказал ему Гурски. — Больше от тебя ничего не требуется — только факты.
— Человек маленького роста не может ужиться в человеческом обществе, — поведал своей компании за столом Флэнеген. — Он никогда ни с кем не соглашается. Ему место — в железной клетке.
— Ну вот, это в твоем духе! — возмутился Гурски. — Если ты не можешь никого убедить силой своей аргументации, в ход идут оскорбления. Ты воспринимаешь любое возражение как личную обиду. Типичная твоя реакция.
— Твой Дэмпси способен продержаться только два раунда, — два, понял? — сказал Флэнеген. — Хватит! Мне все это порядком надоело. Спор окончен. Я хочу выпить.
— Прежде позволь мне кое-что сказать тебе, — громко перебил его Гурски. — Луис никогда бы…
— Все, дискуссия окончена!
— Кто сказал, что окончена? Помнишь, в Шелби, штат Монтана, когда Дэмпси…
— Мне это неинтересно.
— Он там победил всех соперников — всех, с кем встречался.
— Послушай, Юджин, — уже серьезно повторил Флэнеген, — ничего я больше не желаю слышать. Просто хочу посидеть, послушать музыку.
Впадая в ярость, Гурски вскочил со стула.
— А я буду говорить, и ты меня не остановишь, вот увидишь, и…
— Юджин! — снова попытался осадить его Флэнеген; медленно поднял руку, разжал пальцы, показал ему широкую свою ладонь.
— Я… — Гурски не спускал глаз с его большой покрасневшей руки с золотыми перстнями на пальцах.
Его покачивало. Губы у него дрожали. Резким движением, наклонившись над столом, он схватил свой котелок и стремительно выбежал из салона, сопровождаемый взрывами хохота гостей за столиками.
— Он вернется, вернется, — убеждал Флэнеген Флору, — вот увидишь. Просто он легко заводится, как драчливый петух. Вернее, как маленький петушок. Нужно его время от времени осаживать, пусть знает свое место. Ну, теперь, Флора, давай потанцуем!
С удовольствием потанцевали с полчаса, а в перерывах между танцами вновь пили коктейль с горьким пивом. Они стояли на танцевальном круге, когда вдруг в дверях появился Гурски с двумя большими бутылками содовой.
— Где Флэнеген! — заорал он с порога. — Мне нужен Винсент Флэнеген!
— Боже! — взвизгнула Флора. — Он убьет кого-нибудь!
— Флэнеген! — громко повторил Гурски. — Ну-ка, выходи из толпы. Выходи!
Флора потащила Флэнегена в сторону. Танцующие с двух сторон расступились.
— Винни, — крикнула она, — здесь есть где-то черный ход.
— Ну-ка, отдай бутылки! — Флэнеген сделал шаг к Гурски.
— Не подходи, Флэнеген! Вот мой единственный аргумент, тебе до него не добраться своими вшивыми, громадными ручищами.
— Отдай бутылки! — повторил Флэнеген, шаг за шагом приближаясь к Гурски.
Оба не спускали друг с друга глаз, внимательно следили за каждым движением противника.
— Предупреждаю тебя, Флэнеген!
Вдруг Гурски метнул в него бутылку. Флэнеген пригнулся, и бутылка вдребезги разбилась о стену.
— Ты пожалеешь об этом, — сказал Флэнеген.
Гурски нервно поднял над головой вторую бутылку. Флэнеген сделал еще один шаг к нему, еще один…
— О Боже мой! — крикнул Гурски, швырнул вторую бутылку ему в голову и, резко повернувшись, бросился прочь.
Флэнеген ловко перехватил бутылку на лету и мгновенно отправил ее обратно, через весь круг. Она угодила Гурски в щиколотку, и он рухнул всем телом на стол, как подстреленная утка. Через мгновение Флэнеген схватил его за воротник, одной могучей рукой оторвал от пола и долго держал его на весу, а тот только болтал короткими ножками.
— Гурски! — отчитывал он его. — Ты, косоглазый Гурски! Ты, коротышка Наполеон весом сто тридцать фунтов!
— Только не убивай его! — закричала Флора, подбегая к ним. — Ради Бога, только не убивай его, Винни!
