Анхель де Куатьэ - Вавилонская блудница
– И еще непонятно, к чему все эти слова – «чудо», «пророчество», «колдовство», «волшебство», «фея», – поддержал я Гаптена. – Странное нагромождение. Андрей, а ты что думаешь?
И без того угрюмый Данила скрестил руки на груди, откинулся на спинку кресла и насупился.
Андрей не шелохнулся. Склонив голову, он рисовал на листе бумаги странные каракули.
– Я думаю, что это магический солипсизм, – ответил он.
– Магический солипсизм? – переспросил я. – Что это значит?
– Солипсизм – это философское направление, – сказал Андрей, не поднимая головы; судя по всему, он не был расположен к откровенному разговору. – Беркли, Фихте, отчасти Декарт… Суть солипсизма проста: все, что существует, существует лишь в сознании отдельного человека. То есть реальности нет. Есть только то, что в голове. Все субъективно, а объективные суждения невозможны. Теперь добавьте к солипсизму слово «магия», и вы поймете, что я имею в виду…
– Внешний мир зависит от того, что я думаю? Как подумаю, так и будет? – понял я.
– Да, – кивнул головой Андрей и тихо добавил: – И все люди вокруг – только марионетки. «Ментальные фантомы». Безчувств, без жизни, без любви… Как она придумала, так они и будут прыгать.
Данила выругался, встал и вышел. Мы с Гаптеном оцепенели.
– Плохо дело, ребята, – Андрей оторвался от своего занятия, поднял голову и посмотрел на нас печальными глазами. – Влюбился наш Данила. Влюбился.
– Влюбился?.. – мне показалось, что я ослышался. – В кого?!
– Ну, понятно в кого, – сухо констатировал Гаптен. – В нее.
– В Нину?! – я все еще не мог в это поверить. – Как?.. В ней же Тьма…
– Ну, во-первых, это не факт… – протянул Андрей.
– А во-вторых, боюсь, что скоро будет фактом. – отрубил Гаптен.
Мы с Андреем удивленно уставились на Гаптена.
– Светлые хотят что-то обсудить, – Гаптен повернул к нам свой монитор. – Вот.
На экране высветилось приглашение.
После той Встречи Двадцати четырех, когда Свами Брахмананда объявил о низложении Баланса Силы, мы уже несколько раз общались со Светлыми. С шестью Посвященными, стоящими на стороне света. Раньше мы и не догадывались об их существовании. А ведь это именно благодаря этим людям, Даниле удалось добраться до Байкала и встретить там Схимника.
Светлые, как и Темные, лишь приверженцы Света и Тьмы. Можно сказать – их идеологические сторонники. Да, Светлые обладают знаниями, силой, возможностями, ресурсами. Они нас защищают, снабжают информацией, помогают в контактах с внешним миром. Но во всем остальном они обычные люди, только Посвященные.
И Темные – не Тьма. Они – люди. Посвященные, которые помогают Тьме. Свет и Тьма – это вообще не какой-то определенный человек. Только сейчас Тьма предпринимает попытки воплотиться в конкретных людях, чтобы с их помощью установить на земле Свое господство. Впрочем, только сейчас у Нее и появились на это силы.
Во время одной из наших последних встреч со Светлыми Посвященный суфий Санаи сказал так:
«Подлинное счастье – это когда два Света становятся Одним. Когда Свет, живущий в твоей душе, открывается Свету, который царствует во Вселенной. Свет души, скрывающийся от Вселенского Света, напротив, обречен на страдание. А страдание и открывает путь Тьме. И то, что Тьма обрелa силу, означает только одно… Наступила эпоха великого страдания Духа».
Данила тогда удивился и спросил у Санаи: «Это странно. Ведь, люди живут все лучше и лучше. Почему вы думаете, что страданий стало больше?»
«Люди неправильно понимают слово страдание, – ответил Санаи. – У людей все больше сил и возможностей, чтобы бороться с голодом, бедностью и болезнями. Они думают, что в этих трех напастях и заключено их страдание. Им кажется, что, будь они чуть богаче, а их жизнь – чуть сытнее и здоровее, их страдания исчезнут сами собой. На борьбу с этим „злом“ люди бросают все свои силы. Все. А страдание – это другое. И потому сейчас человек слаб перед истинным страданием, как никогда».
Мне ответ Санаи показался и правиль1ным, и полным. А Данила вдруг начал спорить. Он стал говорить, что если у людей жизнь будет лучше, то они смогут больше времени уделять своей душе, внутреннему Свету.
Санаи ничего не ответил. Он только как-то очень странно посмотрел на Данилу.
А Данила задумался.
Потом, уже вечером, он сказал мне: «Знаешь, Анхель, все-таки я чего-то не понимаю. Я хочу, чтобы люди не голодали, не болели, не бедствовали. Разве хорошо, если ребенок голоден, болен, и ему не на что купить игрушку? Почему здоровье и благосостояние несовместимы со счастьем и Светом?».
Я не знал, что ему ответить. И он прав. И Санаи, как мне казалось, тоже прав.
– Хорошенькое дело, – протянул Андрей, глядя на экран с приглашением к встрече.
– Да… И что мы им скажем? – Гаптен пожал мечами. – Что Данила у нас влюбился во Всадницу?..
И только в эту секунду до меня вдруг дошло. Тьма попытается завладеть сердцем Данилы через эту женщину! Мы совладали с Первой Печатью, и Тьма решила пойти ва-банк – перетянуть на свою сторону Избранника! Ужас сковал все мое тело. Нет! Не может быть!
Экран Гаптена моргнул, и на нем появилось новое сообщение. Наше приглашение было аннулировано. Теперь Светлые приглашали на встречу только одного Гаптена.
– Не хотят встречаться с Данилой, – тихо сказал Андрей. – Испугались.
Клорис рвет и мечет, – безразличным тоном сообщил Мартин, потягивая пиво, из стройной кружки. – Что с вами со всеми стряслось? Сначала тебя не было. Теперь вот Сэм куда-то запропастился…
Мартин высокий и полный. Не толстый, а именно полный, грузный. Лицо – один большой овал, с бессмысленными, неизвестно как попавшими на эту лунную поверхность деталями. Лицо обрюзгшей, уставшей от жизни пятидесятилетней женщины. Залысины и длинные волосы. А ведь ему еще и тридцати нет. Печальное зрелище. Клорис любит его в роли госпожи де Монтрей. Он играет круглую дуру, и у него это хорошо получается. Впрочем, сам Мартин считает, что он великий режиссер. Только его творческих замыслов никто не понимает…
Встретиться с ним в клубе – идея неудачная. Но Сэм действительно не отвечает на телефонные звонки, а больше просто не с кем поговорить.
– С Моникой что-то стряслось? – вяло поинтересовался Мартин.
Они сидели за столиком на подвесной металлической конструкции, установленной вдоль четырех стен на уровне второго этажа, вокруг устроенного колодцем танцпола.
– С Моникой? – не понял Раймонд.
– Да… – глупо рассмеялся Мартин. – К доктору тебе надо, Раймонд! К доктору!
«Черт!» – мысленно обругал себя Раймонд. Моника – это же его девушка. Даже не сообразил сразу. Раймонд должен был позвонить ей еще неделю назад! Но сначала он не хотел, а потом… Потом он и вовсе отключил телефон.
– С Моникой все в порядке, – соврал Раймонд.
В конце концов, какое Мартину дело?! Вечно он во все лезет. У него всегда «свое видение» и «свое мнение» По любому поводу! А если ты это мнение не разделяешь, он взрывается, говорит гадости и уходит. Но его и слушать-то невозможно – выражается путано, пространно. Начнет издалека и ни к чему не приходит. Перескакивает с темы на тему, вспоминает прежние обиды, кто кому что сказал… Все неправы, он прав. И любимая фраза: «Мне когда-нибудь дадут сказать?!» При том, что он говорит в три раза больше всех остальных вместе взятых…
– Она в студию приходила… – ухмыльнулся Мартин. – Искала тебя.
Раймонд отпил свой скотч. Мартин относится к разряду людей, которые «все знают» и учат «как жить». Сейчас это прозвучало именно таким образом – ты, мол, Раймонд, как всегда все делаешь неправильно.
– Не так нужно с женщинами, Раймонд! – как и ожидалось, Мартин пустился в пространные рассуждения о жизни. – Ты женщин боготворишь. Ну, а если не боготворишь, то уважаешь, по крайней мере. Относишься к ним как к разумным существам. На разные умные темы говоришь. Что-то втираешь им. Вьешься…
Раймонд почувствовал, что у него свело челюсти:
– Ты это к чему, Мартин?
– Да к тому, Раймонд… – продолжил Мартин тем же своим отвратительным, высокомерным тоном. – Не правильно ты с ними. Женщины бывают хорошие, а бывают плохие. И все. Как с ними разговаривать? Чего им объяснять? Они все как одна – про деньги думают да про длину твоей письки. Все.
– Ладно. Оставим это, – Раймонд допил скотч, повернулся к Мартину боком и уставился на танцпол.
Перед глазами стояла Нина. Прекрасная, умная, сильная. А рядом это существо – без пола и всего с одной извилиной. Впрочем, откуда Мартину знать, что такое настоящая женщина? Разве же она будет с ним встречаться? Разве обратит на него внимание? Удивительно, что у него вообще был хоть какой-то сексуальный опыт. Какая женщина могла с ним спать?.. Бр-р-р…
